Штурм Грозного. Анатомия истории терцев
Шрифт:
– Нам есаула слушать не след, – поддержали баб несколько служилых. – Послушаем, что скажут те, кого вписали в список.
Казаки хмурились, их одолевали раздумья: что будет? Никто не хотел отрываться с родных мест. Споры и крики прекратились тогда, когда прибежал Степан Гладков.
– Тише, казаки! Слушайте, что я проведал.
– Эй, бабы, уймите ребят!
Степан оглянулся, точно боялся, что кто-нибудь подслушает.
– Теперь все земли, что Иоанн когда-то передал нашей княгинюшке и ее детям по велению Великого государя, передаются московским боярам. Они раздадут их в собственность служилым людям – дворянам. А нас велено свести в другие земли.
Степан отер красное лицо рукавом и продолжил:
– Найдется ли нам там место неизвестно, а кто здесь останется, пойдет в холопы боярские.
Несколько мгновений тянулось молчание. Затем раздался одновременный выкрик:
– Не бывать этому!
Толпа опять загудела. Но вот слово взял атаман.
– Послушайте меня, ребятушки. Явно, что указ оторвать нас от отчины – нам не по душе. И осталось вроде нам одно – взяться за топоры?
– И возьмемся, – раздалось из толпы.
– Не дело это, братцы! Мы же люди служилые и не к лицу нам бунт. Тем более сила на стороне Великого князя.
– Что же нам делать, атаман?
– Бежать отсюда.
– А куда?
– Сперва уйдем подальше в лес, а в случае, если нас и дальше будут теснить, двинемся на вольные земли.
– А где они?
– Рассказывают люди добрые, что есть на далеком Кавказе река Терек, что течет из Ясских гор в море Каспийское. А на этой земле есть не то город, не то область, не то место по названию Тюмен. Живет там всякий вольный люд, живет и знать себе ничего не хочет. У моря Каспийского хозяина нет, всякий гуляет по нему и делает, что хочет. Если кто смел да силен, тому в тех местах не жизнь, а рай. Совсем не то, что под Москвою быть.
– Любо! – раздалось всеобщее одобрение казаков. – Любо!
И посыпались на атамана вновь вопросы.
– А как добираться на этот Кавказ?
– По Волге, – отвечал он.
– Там же стоянка татарская – Астрахань.
Атаман повернул голову в сторону Егора Бардоша и приглушенным голосом сказал:
– Егор. Ты много раз рассказывал, как в поле полевал, как с крымчанами бился, ты и по Волге и Каспию плавал.
– Было, все было, о Господи! – вдыхал и кивал Егор. – В мои молодые годы мне несколько раз доводилось бывать в низовьях Волги.
– Ты, видно, ушкуйничал? Персидские берега шаркал? – спросили его.
– Вроде того, – нехотя протянул старый казак. – Да что вспоминать! Волгу я хорошо знаю. Плоты и струги прогнать сумею.
– Вот и ладненько, – сказал атаман. – Если плоты умел гонять, то и нас спустишь в низовье Волги.
– Но там же татары? – опять тревожно спросил кто-то.
– Есть там у меня знакомые люди, да и проток там у Волги десятки, смекни, только надо выбрать верную – и татар объедешь, – просто ответил Егор.
– Уж я постараюсь, услужу тебе, атаман, – в сердцах продолжил он.
– Не мне, казаче, а людям. Тем, кто жаждет свободы. А тебе от них будет слава, – с подъемом ответил ему атаман.
Бардош помолчал и вдруг спросил, впиваясь в задумчивое лицо атамана:
– Скажи мне, Исаевич, что такое слава?
Атаман немного помолчал, а потом тихо, но уверенно сказал:
– Слава – это любовь народная, это гордость людская, что есть у нас богатыри, что смело стоят за свою свободу и готовы за нее на все.
– Спасибо, атаман, – ответил Егор. – Расстроил ты мою память, расстроил. Но туги [13] меня одолевают!
– Перестань, казак! Разве твоя голова уже на плечах плохо держится? Ветром что ли качает? О какой туте говоришь?
– Очнись, Андрей Исаевич! Сердце-то у тебя разве не русское или забыл, из какого корня вырос, из какого колодца воду пил? Не из рязанского ли?
– А, вон ты о чем? Понятно, дорогой, понятно. И у меня сердце не на месте. Хорошо, посмотрим, как повернется дело.
13
Туга – скорбь, тоска.
Глава VII
Упустишь огонь – не потушишь
Рязанский наместник, недавно назначенный Московским государем, получив донесение о казачьем непослушании, был вне себя.
– Ага, бунтовать вздумала вольница.
– Да нет, – отвечал посланник, – бунтовать они не хотят. Просят оставить их у своей землицы и на прежней службе.
– Ты тоже, смекаю, гнешь сторону воров и татей и их улещиваешь жить на старый свой корень, – заметил наместник посланнику.
– Нет, нет. Просто жаль казаков. А они нам ой как еще понадобятся!
Но наместник, желая показать себя умелым усмирителем, тотчас послал в Гребни конный отряд под командованием сотника Григория Волнина.
– Бунт срочно надо подавить, – напутствовал он его. – Упустишь огонь – не потушишь.
Отряд, бодро выехавший из города, вскоре поубавил пыл и с трудом плелся по глинистой вязкой почве. Всадники растянулись гуськом. В сумерках они въехали в рощу. Между деревьями мелькнуло несколько человеческих теней.
– Кто там бродит? Стой! – крикнул Волнин.
Одна тень отделилась и приблизилась к дороге.
– Кто такие, говори? – спросил сотник.
– Стародубовские мы, – ответил ему человек в кожухе и с рогатиной в руке.
– А это что за люди, – показал Волнин плеткой в другую сторону.
– Червленцы, – ответил спокойно мужик, – тоже не хотят съезжать с землицы.
– Зови их сюда и айда в деревни.
– Это не можно. Нам велено здесь стеречь дорогу.
– Кем велено?
– Да мирским сходом.