Штурман по имени Ма
Шрифт:
– И правда! – всполошилась Марья Ивановна.
– Он тебе не понадобится, мама. Ты никуда не поедешь! – заявила Надя.
Павел дёрнулся так, что чуть не оборвал ремень безопасности, и прохрипел: «Почему?!»
– Что ты задумала, доча? – с беспокойством спросила Марья Ивановна.
– Скоро сами всё узнаете! – ответила Надя.
* * *
Вместо вокзала они приехали к зданию, имеющему самое непосредственное отношение к железной дороге. Выйдя из машины, Павел и Марья Ивановна в недоумении уставились
– Что это значит?! – изумлённо спросил Павел жену.
– Сейчас узнаете. Мама, оставь швабру в машине.
– Ни за что! – воспротивилась Марья Ивановна. – Пока этот тип рядом, я швабру не брошу!
Дочь не стала спорить и молча направилась ко входу. Мать и муж нехотя побрели следом. Поднявшись на второй этаж, они вместе с Надей вошли в небольшую комнату, похожую на школьный класс во время уборки. Столы сдвинуты в центре, на них волнами лежат отрезы бежевой материи. В дальнем углу комнаты – куча стульев. У стены, где дверь, длинный шкаф. На другой стене – большой календарь 2003 года, похожий на картину с весенним пейзажем. Возле одного из окон – конструкция, имитирующая стремянку: стол и на нём – стул. Людей в этой комнате не было.
– Куда ты нас притащила? – спросил Павел жену.
Она ответила:
– На курсы.
– Какие курсы? Кройки и шитья?
– Нет, на курсы общения, – раздался позади них женский голос.
Все трое обернулись и увидели, что в комнату входит молодая женщина, примерно того же возраста, что и Надя.
– Меня зовут Нелли, – представилась она. – Я психолог.
– Запишите их на ваши курсы, – попросила Надя.
– Чего?! – испугалась Марья Ивановна. – Мы не психи!
– Да! – решительно поддержал тёщу Павел.
– Хоть в чем-то вы солидарны, – прошипела Надя.
Павел хотел уйти, но жена схватила его за руку:
– Ты забыл, что я вам сказала?!
Супруг возмутился:
– Да ты что, меня идиотом считаешь?! У меня с головой всё в порядке, и никакие психологи мне не нужны!
– И мне! – заявила рассерженная Марья Ивановна. – Ты меня, доча, так не оскорбляй!
– Никто не сомневается в том, что вы нормальные люди, – заверила их Нелли. – Это большой предрассудок нашего общества – считать, что к психологу обращаются только сумасшедшие. Не нужно относиться к психологии с предубеждением. Вы поймите, психолог – это человек, который лучше остальных знает человеческую природу.
– Мы свою природу сами знаем! – отрубила Марья Ивановна. – И сами в своих делах разберёмся!
Нелли улыбнулась и предложила:
– Если вас так пугает слово «психолог», считайте меня лектором.
– Не надо нас дурить! Мы же не идиоты!
– Вот именно! – снова поддержал тёщу Павел. – Не нужны нам ваши курсы!
Надя рассердилась:
– Ну, от тебя, Павел, я этого
Забыв о междоусобной распре, недруги выступили единым фронтом против общего врага – психолога и примкнувшей к нему Нади. Не возражая и не перебивая, Нелли выслушала их, а когда они умолкли, попросила:
– Пожалуйста, помогите мне повесить шторы.
– Неужели великий знаток человеческой природы сам не может это сделать? – съехидничал Павел.
– Не могу, – ответила Нелли. – Не достаю до багета. Я хотела взять стремянку, но завхоз куда-то исчез.
– Павел, не вредничай, помоги! – велела Надя.
Тот с хмурой физиономией полез на самодельную «стремянку». Нелли взяла со стола штору и подала ему.
Скептически наблюдая, как зять цепляет материю зажимами на кольцах багета, Марья Ивановна посоветовала психологу:
– Бросайте вы это дело! А то попадётся вам такой вот… – определение заменил презрительный кивок в сторону зятя, – он вам все нервы измотает.
– Или такая вот! – не остался в долгу Павел, вкладывая в интонацию то, что тёща выразила кивком.
Надя, чтобы разрядить обстановку, спросила психолога:
– А почему вы решили повесить шторы, а не жалюзи?
– Для уюта, – пояснила Нелли. – Чтобы интерьер больше напоминал домашний…
– …театр военных действий, – добавил ухмыляющийся Павел.
– Заткнись, полководец недобитый! – послала в него залп тёща и деловито произнесла: – С этими жалюзи возни много. Пылятся быстро, а мыть их такая морока. С занавеской легче – зашвырнул её в стиральную машину и всё.
– Зато жалюзи гладить не надо, – парировал зять.
– Не каждая ткань мнётся, – подкинула портьерам козырь, а зятю – шпильку тёща.
Надя спросила психолога:
– И много людей записалось на ваши курсы?
– Группа уже почти набрана, – ответила Нелли. – Курс делится на три подкурса. Первый – совместные занятия. Второй и третий – отдельно тёщи и зятья. Все три подкурса будут чередоваться.
Павел спрыгнул на пол и начал перетаскивать стол со стулом к другому окну.
– Поторопись! – громко сказала мужу Надя. – Прямо отсюда поедем в загс – подадим заявление о разводе.
– Не остроумно, – буркнул Павел.
– Я не шучу. – В голосе Нади послышалась горечь. – Я уже устала от этой войны и хочу развестись. Так для всех будет лучше.
– А я не дам своего согласия.
– И не нужно. Достаточно будет моего.
– Никакого развода ты не получишь!
Марья Ивановна встревожилась. При всей нелюбви к зятю развода для дочери она не желала. Хватит того, что она сама почти всю жизнь промаялась в одиночестве. А главное то, что Надюшка будет страдать. Она ведь его, подлеца, любит. Ради счастья дочери Марья Ивановна готова была на любые жертвы. К чёрту самолюбие! Пусть думают, что она с приветом, раз пошла к психологу. Может, хоть психолог сумеет приструнить этого негодяя? Марья Ивановна бросила на зятя внимательный взгляд. («Уверен, что я не соглашусь. Тогда и у него будет повод отвертеться. Фигушки, дорогой зятёк!»)