Штурман по имени Ма
Шрифт:
– Знаете что, девушка, – обратилась она к психологу, – мы запишемся на ваши курсы. Это не очень дорого?
– Не волнуйся, мама, я за тебя заплачу, – пообещала Надя.
– Оплата по неделям, – уточнила психолог. – Если вам не понравится – бросите.
– Договорились! Пишите нас обоих, – сказала Марья Ивановна.
– Без меня меня женили, – съехидничал Павел, но больше возражать не стал.
– Чего ты стоишь, как пень? Лезь, вешай занавеску! – рявкнула на него тёща и спросила психолога: – А когда занятия начинаются?
– На следующей неделе, – ответила Нелли.
Она достала
– А почему вы здесь? – вдруг спросила Марья Ивановна. – Вы имеете какое-то отношение к Министерству путей сообщения?
– Нет. Я из Министерства путей общения… как все остальные психологи, – пошутила Нелли. – А если серьёзно, к железнодорожникам мы не имеем никакого отношения. Просто они сдают в аренду помещения.
– Кстати, а на какой срок рассчитаны эти курсы? – уточнил Павел.
– На два месяца, – сказала Нелли.
Пронзительный свист оборвался на самой высокой ноте – не сумевший обуздать эмоции Павел смущённо закашлялся в кулак. А в сумочке Нелли что-то запищало.
Марья Ивановна удивилась: что там верещит?
– Это брелок для ключей, – объяснила психолог. – В нём датчик, который реагирует на свист или высокие звуки.
И, достав из сумки брелок, показала его Марье Ивановне. Та встревожилась:
– А у вас что, с памятью нелады?
– Нет, это для мамы. Она часто забывает, куда кладёт ключи.
– А мне зять недавно другой подарочек сделал. Тоже для памяти. – Марью Ивановну аж передёрнуло, когда она вспомнила монстра.
– Занятия ещё не начались, – раздражённо бросил Павел.
Надя подняла глаза к потолку и вздохнула.
– Намаетесь вы с нами, – честно предупредила Марья Ивановна психолога.
Нелли улыбнулась:
– Ничего, это моя работа.
Марья Ивановна смерила её жалостливым взглядом.
– Врагу не пожелаешь такую работу!.. А вещица хорошая, – похвалила она брелок. – Где их продают?
Глава 4. Первое занятие. Скандал, кастрюля – вот и познакомились!
Всю неделю до начала «курсов общения» зять и тёща вели себя, как дипломаты враждебных государств. Сухой деловой этикет и минимум контактов. Оба надеялись примерным поведением заставить Надю отменить своё решение. Мы, мол, и сами уже перевоспитались. Но дипломатический спектакль не помог. Надя, едва только муж или мать заикались «а может, не надо…», холодным тоном повторяла свой ультиматум и после этого надолго замолкала. Марья Ивановна сердцем чуяла: дочь не играет, не притворяется – она действительно страдает. И от этого ещё сильней ненавидела зятя.
В первый день она явилась к Дому культуры железнодорожников за полчаса до начала занятий – в половине седьмого. И, чтобы не торчать у входа, решила выпить кофе в уличном кафе неподалёку. Села за столик так, чтобы видеть фасад Дома культуры, и стала следить: появится ли зять? Откровенно говоря, она была бы рада, если бы тот не пришёл. Ведь тогда у неё будет полное право не идти на эти дурацкие курсы, а там, глядишь, всё-таки удастся отговорить дочь от этой сомнительной (и даже оскорбительной для всякого здравомыслящего родственника) затеи.
Настроение у Марьи Ивановны было хуже некуда. Раздражала даже хорошая погода. Июнь с первых же дней начал усердно отогревать город, отсыревший после холодного дождливого мая. Вот и сегодня вечер выдался тёплый. Ни на ком из прохожих верхней одежды уже не было. А кое-кто щеголял даже в блузках с короткими рукавами или футболках. Марья Ивановна слишком легко одеться не рискнула – предпочла костюм из тонкой шерсти: пиджак и юбку.
Потягивая кофе и высматривая зятя среди прохожих, направляющихся в сторону ДК, Марья Ивановна обратила внимание на странную пару. Маленькая полная женщина с кудряшками тащила за руку, словно бычка на верёвочке, высокого плечистого парня. Он не то чтобы упирался – скорей, выражал протест унылым видом и шарканьем. Марья Ивановна узнала их. «Ба! Это же те самые, что уехали на такси от „диктатора“. Неужели они тоже идут на курсы?»
До начала занятий оставалось пять минут. У неё вдруг – от кофе ли, а может, от волнения? – заколотилось сердце. И чтобы успокоиться, она прикоснулась рукой к брошке, приколотой к лацкану пиджака. Эта дешёвая брошка служила талисманом, который Марья Ивановна брала с собой на ответственные и волнительные мероприятия. Эффект внушения сделал своё дело: от прикосновения к брошке полегчало.
Пора было идти. «Немного подожду у входа, и, если он не появится, с чистой совестью сматываюсь», – решила Марья Ивановна, вставая из-за стола. Обернувшись, она чуть не выронила сумку… За столиком в углу, возле выхода, сидел Павел с кофейной чашкой в руке. Увидев тёщу, он оторопел и, судя по выражению его лица, мысленно выругался. Марья Ивановна сделала то же самое. Но вместе с досадой ощутила злорадство. («Ишь, какая морда хмурая! Тоже, видать, надеялся, что я не приду, чтобы у самого был повод удрать. Фигушки, дорогой зятёк!»)
Они вместе вышли из кафе и направились к Дому культуры железнодорожников.
На ступеньках их обогнала одетая в спортивный костюм пожилая дама с фигурой тяжелоатлета. Марья Ивановна подумала, что эта крепкая пенсионерка идёт в тренажёрный зал, но, поднявшись на второй этаж, увидела эту женщину возле дверей комнаты, где должны были проводиться занятия. Женщина торопливо причёсывалась перед карманным зеркальцем. «Тоже наша кадра», – поняла Марья Ивановна. И следом за этой дамой вошла в комнату, которая теперь напоминала школьный класс. Два ряда столов, по три стола в каждом. А стол психолога – там, где обычно стоит учительский. Почти за каждым столом сидела пара – мужчина помоложе и женщина постарше.
Нелли кивнула вошедшим. «Здравствуйте. Ну вот, все в сборе. Можем начинать».
Из-за последнего стола, в ряду возле окон, встал парень с примечательной внешностью: рыжие кудри обрамляли грубоватое лицо с волевым подбородком. Рыжекудрый махнул рукой женщине в спортивном костюме.
– Идите сюда, мамаша! Я вам местечко занял!
– Лучше б ты мне его на другом конце света занял, – прошипела она.
Марья Ивановна почувствовала к ней симпатию. Наш человек!
Один стол (последний в ряду ближе к стене, где находились дверь и шкаф) пустовал. Его-то и заняли Марья Ивановна с Павлом.