«Штурмфогель» без свастики
Шрифт:
– Выявлен характер сообщений?
– Ни черта они не выявили. Всю техническую документацию получите у капитана Флике из функабвера. Еще что?
– Больше вопросов не имею.
– А у меня есть один. Этот Зейц, эсэсовец, — вы ведь, кажется, с ним работали?
– Да, в Испании.
– Вот-вот. Так что он там делал?
– Это было не очень опрятное задание. Не хочется вспоминать. Поверьте, я имел к этому косвенное отношение.
– Не чистоплюйствуйте.
– Зейцу было поручено организовать контрабандный вывоз валюты.
– Да, хорошенькое дельце. И он преуспел?
– Сначала у него не ладилось. Чуть было не влип в историю. Но выпутался. Ему удалось
– Через вас?
– Через меня.
– Вам не кажется подозрительным, что этот Вайдеман снова работает с Зейцем?
– Вайдеман, безусловно, очень порядочный парень.
– Редкая характеристика в ваших устах… Ну, все.
Коссовски направился к двери, но, сделав два шага, обернулся и медленно, как будто преодолевая боль, спросил:
– Я слышал, вас вызывал Удет, Это секрет?
– Не от вас, Зигфрид. Он попрощался. Уезжает на днях в Бухлерхох. [16] Хочет починить почки. Но я думаю, генерал-директор сюда уже никогда не вернется. Мильх его съел и обглодал. Свалил на него всю неудачу в воздушной войне с Англией.
– А рейхсмаршал? — спросил Коссовски.
– Больше всего Удет обижен на Геринга. Считает, что «железный Герман» должен был за него заступиться. А вместо этого — санаторий. Почетная отставка. Закуривайте. — Регенбах пододвинул ящик с сигарами.
16
Санаторий для высших чинов третьего рейха в Шварцвальде.
– Спасибо, воздержусь.
– Геринг сам ищет, на кого бы свалить всю вину за неудачи.
– Он-то застраховался, все ищет компромиссов, — согласился Коссовски.
– Говорят, что рейхсмаршал предупреждал фюрера о том, что люфтваффе не в силах выиграть две кампании сразу, — продолжал Регенбах. — Фюрер обещал через шесть недель вернуть весь воздушный флот на Ла-Манш.
– И Геринг поверил? — усмехнулся Коссовски.
– О чем вы спрашиваете, Зигфрид?
– Выходит, Удет — конченый человек?
– Посмотрим.
Коссовски потер двумя пальцами шрам, поморщился:
– Вы знаете, господин майор, что второй заместитель Геринга фельдмаршал Мильх — еврей?
– Я знаю, что он заставил свою мать поклясться на распятии, что она изменяла мужу и что он внебрачный сын чистокровного арийца.
– Кто в это поверит!
Эвальд подождал, не скажет ли Коссовски еще чего-нибудь, но тот молчал.
– Вы считаете, что Удету стоит еще побороться? — Теперь Регенбах сделал упорную паузу.
– А почему бы и нет?
– Он на это не пойдет. Тем более, что действовать придется в обход Геринга. Нет, Удет не согласится.
– Но эту операцию смог бы провести Пихт через свои каналы, — проговорил Коссовски.
– Пихт?! — удивленно воскликнул Регенбах. — Вы все-таки убеждены, что он связан с гестапо? Похоже. Но зачем ему? И потом, Зигфрид, я не пойму, вы, кажется, очень хотите свалить Мильха? По силам ли вам подобная операция? И кто за ней стоит?
Коссовски побелел:
– Германии нужен другой человек на его месте. Мильх — хороший исполнитель. Не больше. Он слеп. Он не видит завтрашнего дня. Он не знает, куда вести производство. Он никогда не найдет контакта с промышленностью.
– С промышленниками, Зигфрид, — поправил Регенбах. — Вы имеете в виду Мессершмитта?
– Не его одного. Мильх тормозит развитие немецкой авиации. И мы еще за это поплатимся.
– Вы опять бредите, Зигфрид. Что за странные перепады? Только что вы били в барабан, теперь поете отходную. Вашему патриотизму не хватает системы, Зигфрид.
– А вашему, майор, веры.
– Ба! Я верю в Германию!
– В какую Германию, господин майор?
Глава седьмая
Небо стального цвета
Имперский пресс-шеф доктор Отто Дитрих в начале ноября 1941 года выступил по радио. Все радиостанции Германии работали на берлинской волне. Если отбросить победную шумиху и хвалебные восторги перед гением фюрера и мужеством немецких солдат, то Дитрих довольно подробно обрисовал картину на русском фронте.
Наступление на Москву командующего группы армий «Центр» фон Бока развивалось следующим образом: вторая танковая армия Гудериана нанесла стремительный удар по Орлу. Танковая группа Гота прорвалась севернее Вязьмы и соединилась с группой Геппнера. «Танковые клещи» и на этот раз сработали без отказа. Советские части в районе Вязьмы и Брянска попали в окружение. Дорога на Москву была открыта. Русские объявили столицу в осадном положении.
По директиве Гитлера фон Бок отдал приказ о разрушении города авиацией и артиллерийским огнем с последующим выходом пехоты к Московской окружной дороге.
Из частей СС были сформированы особые отряды для захвата Кремля, наркоматов, радиостанций и телеграфа.
Гитлеровское командование даже «позаботилось» о московском дикторе Юрии Левитане, которому предстояло объявить по берлинскому радио о падении советской столицы.
Передовые отряды вермахта подошли к Крюкову и Истре, а танкетка разведгруппы 62-го саперного батальона ворвалась на речной вокзал Химки. Столь ощутимая возможность окончания русской кампании придала силы даже последнему немецкому солдату, уставшему от изнурительных кровавых боев.
В приемной Удета темно и неуютно, под стать настроению генерал-директора. Удет тяжело переносил сообщения о трудных боях под Москвой. Нависал запой.
Пихт, сидя за конторкой, подумал, что скоро его адъютантские обязанности окончательно сведутся к откупориванию бутылок.
Призывный звонок прервал его размышления.
– Вы звали меня, господин генерал? — спросил Пихт, остановившись на пороге.
Боковые бра в кабинете генерала были выключены. Свет падал от верхней люстры и сильно старил Удета, подчеркивая синие, набрякшие мешки под глазами.
– Завтра, Пауль, я отбываю в Бухлерхох, полечусь. — Удет сморщился. — А сейчас мы с тобой съездим на аэродром в Фюрстенвальде.
– Но погода…
– Осталось мало времени, лейтенант. Хочу взглянуть на трофейные русские машины.
Пауль помог надеть плащ на покатые, тяжелые плечи Удета. Генерал и Пихт спустились по широкой мраморной лестнице к вестибюлю мимо застывших часовых с серебряными аксельбантами.
«Мерседес» около часа пробирался по тусклым, серо-зеленым улицам.
Они уже утратили мирный вид. Шли люди, шли солдаты, раненые. Из казенно-торжественного центра машина попала в кирпичный заводской район, потом нырнула в буроватую зелень, в пригород — край кладбищ. У кладбищ промелькнули свои окраины — солидные мастерские по изготовлению памятников. Они выставляли напоказ гранитные, бронзовые и мраморные образцы. Они не боялись конкуренции — Германия воюет и, разумеется, будет достойно хоронить своих героических сынов. За кладбищами побежали ветлы, липы, скучные городишки. Потом «мерседес» вырвался на автостраду Берлин — Франкфурт. Вдоль автострады тащились камуфлированные танки, конные повозки, артиллерийские тягачи.