Штурмовик

Гуминский Валерий Михайлович

Помимо коменданта в штат казармы входили парочка рабов: плотник и сапожник. Были еще две прачки, тоже из тех несчастных, что попали в лапы корсаров в свой неудачный день. Причем обе были дарсийками. Здесь они находились уже три года и уже потеряли надежду, что их выкупят родственники. Как же неистребимо в человеке желание думать, что о нем кто-то беспокоится. Я не озвучивал свои мысли, что родственники несчастных могли уже свыкнуться с мыслью, что их нет в живых. Так легче тем, кто не хочет расставаться с деньгами.

А в остальном мы могли свободно

перемещаться по острову, посещать единственный здесь кабак, совмещенный с борделем — что уже являлось признаком цивилизации. Лишь бы деньги водились. Но у нас их не было. А питались мы за счет «общака», как я в шутку прозвал пиратскую казну, которую держал Эскобето. У командора всем этим общаком заведовал хмурый и вечно настороженный казначей по имени Белле. Он даже на улице появлялся увешанный смертоносным железом с ног до головы, а за ремнем демонстративно торчал двуствольный пистолет. Белле мог бы являться объектом грубых шуток пиратов, но все знали, что казначей крайне вспыльчив к словам, могущим нанести вред его ранимой натуре. Проще говоря: это был человек, с которым надо было вести разговор без излишних подколок. Он не понимал шуток. Шептались, что уже парочка идиотов нашли свою смерть от его руки и покоятся на дне бухты.

Капитаны всей островной эскадры жили в самом центре города, и найти их было достаточно просто. Если встать на Лобном месте и внимательно посмотреть вокруг, отмечая, сколько здесь двухэтажных домов, то их окажется ровно шесть. Один можно сразу проигнорировать. Это кабак и публичный дом в одном флаконе. А вот остальные пять — это добротные здания из камня и дерева. Первый этаж построен полностью из дикого нетесаного камня, а второй — из дерева. Вот в этих домах и жили наши славные капитаны. Остальные не имели права выделяться столь ярко. Статус не позволял.

Мы находились на Инсильваде уже пять дней, но до сих пор не видели в лицо своего капитана. Свейни — первый помощник Эскобето — который привел нас к месту жительства, предупредил, что скоро капитан Хаддинг соизволит провести смотр новичков, а пока нужно сидеть ровно и не дергаться. Мы и не дергались, спокойно изучая город и его окрестности, а по вечерам делились впечатлениями. Так что к тому дню, когда шкипер «Твердыни» соизволил посетить свой корабль, наш небольшой отряд имел кое-какое представление о людях и привычках города.

Глава 17. «Твердыня»

— Который здесь Игнат? — окликнул нас недомерок в шароварах, заправленных в потертые сапоги.

— Зачем тебе? — недовольно спросил Ардио, дернув плечом. — Кто ты такой, вообще, клоп?

— Но-но! — пират даже сделал шаг вперед, схватившись за рукоять абордажной сабли. — Язык укорочу — «мама» сказать не успеешь! Приказ капитана Хаддинга, понятно? Мне сказали, что вы постоянно вчетвером крутитесь, словно девки на посиделках! Давайте, берите свои шмотки — и дуйте на «Твердыню». Там будете

жить первое время.

— Мал клоп, да вонюч, — глубокомысленно изрек Ансело, поднимаясь первым. — Да не дергайся ты, паренек! Ты сам тоже с «Твердыни»?

— А то! — подбоченился недомерок. — Меня сам капитан уважает. Любой скажет.

— Как тебя зовут, уважаемый? — спросил я. — Нам ведь на одном корабле ходить.

— Оддо. Можешь так звать, — этот недо-пират был настолько уморителен в своем желании выглядеть по статусу выше нас, что я невольно улыбнулся, правда, старательно пряча улыбку, наклонив голову.

«Твердыня» стояла на якоре в двух милях от берега прямо напротив причала. Мы в сопровождении Оддо обошли несколько сараев, в которых добро, сгружаемое с бортов, хранилось до лучших времен, сели в лодку и, помогая пирату грести, вскоре добрались до шхуны. Сверху сбросили веревочную лестницу.

Капитан Хаддинг не соизволил встречать новичков возле трапа, считая ниже своего достоинства созерцать очередное пушечное мясо. Ну да, я же был в курсе больших потерь на «Твердыне». Что с одним психом находиться на палубе, что с другим — разницы никакой. Впрочем, что за человек — мой шкипер — я не представлял.

На борту шхуны нашу команду встретил боцман, как его представил Оддо. Боцман Тальви — мрачный тип с треугольной лысой головой, повязанной красной косынкой. Он словно монумент застыл посредине палубы и терпеливо ждал окончания представления. Одевался Тальви практично. Ноги в обычных башмаках, длинные темно-серые чулки обхватывают икры, короткая куртка, распахнутая на груди, под ней — полотняная рубаха. Боцман был без оружия, всячески демонстрируя, что находится дома, где незачем бряцать железом.

— Встали, построились, — негромко сказал он и внимательно посмотрел, кого же Эскобето в этот раз пристроил на его корабль. — Ну и рожи у вас, ребята. Я бы поостерегся к вам спиной поворачиваться. Ухлопаете сразу.

Я кисло улыбнулся, понимая, что все сказанное — шуточки в стиле «я свой, парни». Рич подобострастно хохотнул, подыгрывая боцману. Только Леон и Михель хранили молчание.

— Расслабьтесь, не сожру вас, — Тальви покрутил головой, словно разыскивал кого-то, потом обратил взор на Оддо. — Ладно, дуй за капитаном. Скажи, мясцо само подгребло на борт. Только аккуратно. Что-то хозяин не в духе сегодня. Опять эта стерва, наверное, новые украшения захотела. Всю кровь высосала. Прибил бы ее, что ли….

Нам приходилось молчать. Все сказанное боцманом не должно было вызывать у нас нездоровый интерес. Хлопать глазами и делать вид, что мы в курсе, кто там у кого кровь сосет, и кто кого прибить должен. Полутона, полунамеки, некая бравада в словах — обычная жизнь корсара.

Оддо тем временем смылся с палубы, которая в этот ранний час выглядела вымершей. Несколько человек, стараясь не показываться на глаза Тальви, копошилось на корме, делая вид, что отчаянно заняты важным делом. По мне, так обычные провинившиеся, в наказание чинят такелаж.