Шулер
Шрифт:
Тот жёсткий взгляд ушёл из его глаз, оставив более лёгкий с явной тоской.
– Лапочка, я знаю, ты беспокоишься по поводу реинкарнации и всего такого, - сказал он, вздыхая.
– Но я не думаю, что смысл в этом, правда.
– Тогда в чем смысл?
– Дело в ролях, понимаешь. Некоторые слишком важны и влияют на слишком большое количество людей, чтобы оставлять это на волю случая. Мост - одна из таких ролей. Кто-то должен наблюдать за порядком вещей, когда происходит нечто столь масштабное, как Смещение.
На мгновение я могла лишь смотреть на него, мысленно прокручивая
– Ты действительно веришь во все это?
– спросила я.
Он широко улыбнулся, положив голову на спинку кресла.
– Ты кажешься удивлённой.
– Для видящего ты почти... нормальный. Я надеялась.
Наклонившись вперёд, он легонько положил свободную руку, не державшую пиво, на моё бедро.
– Это значит, что ты проникаешься ко мне симпатией, лапочка?
Улыбнувшись, я покачала головой, убирая свои ноги вне досягаемости его пальцев.
– На этом корабле отчаянно недостаёт женщин-видящих, я права?
– Катастрофически недостаёт, - радостно согласился он.
– А Чандрэ с таким же успехом может подкатить к тебе, как и я. Но ты где угодно была бы аппетитной ягодкой, лапочка. А эта исходящая от тебя боль просто... сводит с ума. Я не знаю, как, бл*дь, он может это выносить...
Я почувствовала, как мои челюсти вновь сжимаются. Подумав над его словами, я скрестила руки.
– Ревик сказал, что отношения видящих «сложные»... и во многом биологические. Он сказал, что мне не стоит воспринимать это на свой счёт. Это тоже правда?
Элайя фыркнул.
– Грёбаный романтик.
– Это правда, Элайя?
Он пожал плечами.
– Это может быть правдой в некотором отношении, полагаю. Мы биологически в большей степени ориентированы на моногамию, чем люди. Но это не совсем то же самое, если хочешь знать моё мнение... и это вообще никак не относится к тому, как мы выбираем супругов. Более того, можно сказать, что здесь действует обратный принцип.
В ответ на мой озадаченный взгляд он пожал одним плечом в манере видящих.
– Биологические симптомы могут нервировать, наверное. Особенно если ты не знала, что происходит. Для кого-то вроде тебя, считавшего себя человеком, это будет намного сложнее...
– он нахмурился, всматриваясь в моё лицо.
– Боги. Ты же не влюблена в него, нет, Элли-девочка?
Я покачала головой, но все равно почувствовала, как грудь слегка сдавило.
– Я едва его знаю, - сказала я.
– Я спрашивал не об этом, - все ещё всматриваясь в мои глаза, он добавил более осторожно: - Мы все предполагали, что ты выбрала его для защиты. Или, честно говоря, потому что он был первым мужчиной-видящим, которого ты встретила, и тебе не повезло.
Он поколебался, положив ладонь на мою руку.
– Но если ты влюблена в него, что ж... это меняет положение вещей. Тогда будет не так-то просто выпутаться из этой истории с ним, милая. И я сожалею об этом, - он стиснул мою руку.
– Искренне сожалею.
Я сосредоточилась на его глазах. Казалось, они сделались странно яркими в тусклом освещении каюты.
Когда это случилось, его слова приглушились, словно кто-то повернул шкалу радио.
Все остальные звуки в комнате, казалось, умножились. Окружающие шумы сделались оглушающими: звуки океана через закрытую дверь, ветер, тихонько свистящий через стекло, тиканье старомодных часов на стене. Я уловила странный сбой в дыхании Элайи, пока он всматривался в моё лицо. Его сердце билось в грудной клетке, замедляясь, пока он слушал мой ответ.
Я успела подумать, что момент оказался ироничным.
Затем все в комнате померкло.
Мне стоило знать, что я почувствую, когда это случится. По тому, что рассказал мне Элайя, по тому, что случилось с Джейденом в Сан-Франциско... даже по тому немногому, что рассказал мне сам Ревик... я действительно должна была знать.
Я должна была знать многие вещи, но они все равно умудрялись меня удивлять.
Глава 28
Срыв
Я стою на каменистом утёсе, над долиной, испещрённой паутиной трещин. Ветер воет между расселинами. Все пропало. Все деревья, животные, растения превратились в пыль, унесённую прочь.
Я одна. Но не совсем. Не совсем одна.
... Он приподнимается на руках, покрываясь потом, читая её, всматриваясь в её глаза, пока доводит её до предела. Я вижу надпись-татуировку на его руке. Пот заставляет его черные волосы липнуть к шее и лбу, пока он двигается над ней. Его руки напрягаются, когда он изменяет угол проникновения. Он удерживает её на месте, сжимая пальцы в светлых волосах, и проникает глубже... настолько глубоко, что при её вскрике он медлит, сдерживая какую-то часть себя, проникая своим разумом, чтобы почувствовать, когда...
Она кончает, стискивая его руки. Боль исходит от него рябью, пока он наблюдает за этим.
Затем становится только хуже.
Красный свет солнца полыхает перед моими глазами, но то бледное, лишённое птиц небо меркнет.
Я чувствую, как он борется. С собой, со мной. Он теряет контроль, и затем он уже стонет вслух, прося меня, вплетая какую-то часть себя глубже в мой свет.
Он притягивает меня в себя, даже когда она лежит между нами.
«Бл*дь. Элли. Бл*дь...»
Он пытается остановить себя, пытается отстраниться.
«Иди сюда, - его голос резче дёргает меня в этом пространстве. Этот голос требователен, резок, но он также потерянный, лишённый контроля.
– Иди сюда... gaos, иди сюда. Впусти меня. Позволь мне сделать это, проклятье...»
... и вот он уже внутри нас обоих. Я чувствую его раздражение, смешанное с облегчением, своего рода ужасом от того, что он делает, пока вдалбливается в неё ещё жёстче, пытаясь дотянуться до меня. Он хочет меня. Я чувствую это, чувствую это желание, хотя он не сознается в этом мне даже сейчас. Он хочет меня сильнее, чем я могу вынести, сильнее, чем я могу позволить себе чувствовать. Это желание причиняет боль, но я затерялась внутри его противоречивости. Над желанием нависает страх, маскируемый злостью на меня за то, что я заставляю его вновь посетить это место, вновь вспомнить.