Шумен
Шрифт:
Но спальня родителей была пуста. Свет погашен. Постель аккуратно застелена.
Все еще обескураженный, Макс закрыл дверь и медленно направился в гостиную. В принципе, во всем этом могла присутствовать даже определенная логика. Несколько раз ему удавалось заставить исчезнуть некоторые фантомы, спроецированные его сознанием. В таком случае, почему он не мог подобным же образом вызвать и появление родителей? Ничего удивительного, если где-то в глубине мелькнула мысль о них, когда Бледный незнакомец готов был вот-вот схватить его, а страх или что-то еще каким-то образом усилило эту мысль и сделало их появление возможным.
Но самое любопытное заключалось в том, что этот воображаемый приезд отца с матерью – изгнал Бледного незнакомца.
В гостиной Макс на всякий случай осмотрелся. Одним опасливым взглядом он удостоил ковер. Мерзкий тип (что-то подсказывало, что он не просто мерзок, но еще и очень опасен) с глазами-дырами и белесыми пальцами без ногтей был изгнан, однако пообещал вернуться. В ковре ничего подозрительного Макс не заметил, хотя это вовсе не значило, что Бледный не может явиться в следующий раз совершенно иным путем.
Родители исчезли, но их разобранные наполовину сумки все еще стояли на месте. Макс почти не удивился этому маленькому парадоксу и вспомнил, как отец говорил о каком-то подарке для него. Он ради интереса перебрал содержимое второй сумки, ничего похожего на обещанный презент не нашел, и взялся за третью.
Это оказалось именно в ней, почти на самом дне. Маленькая коробка, обтянутая перламутровой подарочной лентой с красивым бантом в виде цветка. Макс распаковал коробку и вытянул из нее какую-то безбожно смятую вещицу ярко-красного цвета, напоминавшую то ли шутовской колпак, то ли черт еще знает что. Поперек нее тянулась большими черными буквами надпись ШУМЕН.
Как ни странно, но эта вещь показалась ему знакомой.
Макс напряг память. Ну да, конечно. У него был такой же колпак прошлой ночью во сне, когда из шкафа вышел Батут, чтобы показать ему фокус.
В неведомом где-то
Когда Макс оглянулся, продолжая держать в руке странный колпак, дорожные сумки родителей исчезли. Он бросил вещицу на сидение кресла и решил позвонить Мирону. Было уже половина десятого, – возможно, тот вернулся домой. Провести наступающую ночь одному ему мало улыбалось. Макс не мог все время пребывать в бодрствующем состоянии, оставаясь начеку. Вопрос в том, какую угрозу для него таят сны. И не только.
Он вспомнил прочитанный давно фантастический рассказ, в котором на малоизученную планету высадилась экспедиция, и почти все ее члены погибли, потому что местная атмосфера каким-то образом могла материализовать их детские кошмары. Правда, ни парней вроде Фреди Крюгера, ни приведений Макс, если ему не изменяла память, никогда не боялся (тех славных ребят звали иначе, и их образ уже много лет как выцвел и рассыпался прахом). Однако кто знает, что теперь бродило путаными коридорами его подсознания, в поисках этой вечно запертой, но недавно открывшейся Двери. Возможно, Бледный незнакомец был лишь первым, кому Ее удалось отыскать и ступить за порог.
Конечно, еще неизвестно, чем помогло бы ему присутствие Мирона, – вполне возможно, что ничем. Но провести темное время, имея рядом старого друга, было бы куда спокойнее.
Макс набрал номер.
– Мы только что вернулись, – сказал Мирон. – Ты много потерял, старик. Была отличная рыбалка. Отец очень жалел, что ты не поехал с нами. Только вот… – он засмеялся. – На обратном пути мы пробили колесо, пришлось серьезно помудохаться.
– Может, в следующий раз.
– Обещаешь?
– Постараюсь.
«Я действительно разговариваю с ним, или мне это только кажется?» – думал Макс.
Ему вспомнился эпизод, когда домомучительница, доведенная до сумасшествия лучшим в мире психиатром Карлсоном, пыталась куда-то дозвониться, используя душ, вместо телефонной трубки.
Стараясь не заостряться на этих сомнениях, Макс предложил Мирону переночевать у него. Он пока еще не решил, станет ли посвящать того в свои сегодняшние злоключения. Не потому, что Мирон не заслуживал доверия, – Максу сперва хотелось во всем разобраться самому.
– Извини, старик, но мне сейчас совсем не хочется тащиться в такую даль, – ответил тот.
– Жаль, я бы угостил тебя пивом, – соврал Макс, поскольку пиво у него кончилось еще вчера. Но если бы Мирон согласился, он сбегал бы в ларек до его приезда.
– Серьезно? Пивом, значит… Над этим стоит подумать, – Мирон замолчал на секунды две. – Нет, старик, давай лучше завтра. Я чертовски устал. Хотя… почему бы тебе сейчас не приехать ко мне самому?
– Почему бы и нет, – сказал Макс, взвешивая эту мысль. Выходить на улицу ему не хотелось, тем более поздним вечером, но, возможно, действительно стоило попытаться.
– Кстати, пива у меня своего хватает, – добавил Мирон и положил трубку.
К вечеру на улице могло похолодать, и поэтому Макс натянул поверх футболки легкий свитер. Правое колено еще побаливало, но ходить он мог уже почти не хромая. Тем не менее, перед выходом Макс задрал правую штанину, чтобы смазать колено мазью арники. Синяк успел расцвести всеми оттенками темной гаммы цветов. Глядя на него, Макс даже поморщился.
Ставя баночку с арникой на полку со всеми аптечными делами, он услышал высокий вибрирующий звон, который доносился из спальни родителей. Словно какой-то тонкоголосый колокол все звучал и звучал…
Как выяснилось, этот звон издавала фарфоровая ваза, стоявшая на прикроватной тумбочке, в которую мама любила ставить полевые цветы. Сейчас она выдувала растущий мутный пузырь, медленно приобретавший очертания человеческой головы.
Когда на голове обозначились знакомые глаза-дыры, Макс бросился бежать.
– Старик, ты неважно выглядишь, – сказал Мирон ему с порога. – За тобой гнались все привидения Лычаковского кладбища?
«Все-то ты видишь», – с мимолетным раздражением подумал Макс.