Шумерский лугаль
Шрифт:
— Не совсем, — не соглашаюсь я. — С третьего раза начнут привыкать и восхищаться все меньше и меньше.
Мы добираемся до наших лодок, выводим их по каналу в Евфрат. Табун, подгоняемый уколами копий, с неохотой заходит в реку. Она здесь не широкая и медленная. Оба берега низкие и удобные. Единственная опасность — крокодилы. Они меньше нильских, длиной до трех с половиной метров, светло-оливкового окраса, иногда с черными пятнами. Живут в основном в заболоченной пойме и прибережных водах Персидского залива, по ночам охотясь в том числе и на суше. Иногда подымаются выше по течению Евфрата, где их сразу же уничтожают. Во-первых, чтобы не сожрали людей или домашний скот; во-вторых, не порвали сети и не поломали ловушки, съев заодно пойманную рыбу; в-третьих, из кожи делают много чего; в-четвертых,
Мясо крокодила имеет вкус того, что он ест. Те, что я ел здесь, питались рыбой, и не очень мне понравились, а в бангкокском ресторане пробовал откормленных на курятине на специальных фермах: «Лапу дракона» — зажаренную со специями ступню крокодила — и омлет из крокодиловых яиц. В США кормовую базу выяснить не удалось, а угощался пирогом с крокодиловым мясом. В Индии так много народа, что не трудно догадаться, что там едят крокодилы, а мне предложили карри из них. Блюдо было слишком острым, отключало вкусовые рецепторы, поэтому не могу ни подтвердить, ни опровергнуть их рацион. Как по мне, самое лучшее — стейк средней прожарки из верхней части хвоста.
Мы сопроводили животных во время заплыва, готовые помочь им, ели начнут тонуть. Помощь не потребовалась. Все животные были взрослыми и крепкими. Другие в армии не служат. Десять солдат погнали их по противоположному берегу к городу Уру. Остальные медленно сплавлялись по реке, стараясь не сильно обгонять, для чего время от времени приходилось приставать к берегу и ждать. Погони не было. Надеюсь, пропажу списали на дезертиров-воров.
23
Пока что шумеры не придумали триумфальные шествия, но все равно встречали нас по высшему разряду. Задолго до того, как мы добрались до городских ворот, там уже узнали о наших победах и трофеях. Детвора и зеваки высыпали за ворота, чтобы первыми увидеть все. Сказать, что Мескиагнунна и остальных солдат распирало от гордости — ничего не сказать. Как минимум, по часу славы они себе обеспечили. Пусть теперь хоть кто-нибудь заикнется, что старший брат Ааннепадда лучше, как воин! На последней стоянке мы поделили добычу, и каждый солдат пришел домой не с пустыми руками, точнее, привез добычу на осле или дикой лошади, кому что досталось по жребию. Само собой, все дорогие ткани были распределены между энси, храмом и лугалем. Взял я себе и пару ослов для домашних нужд, и четырех диких лошадей, чтобы было, кого запрячь в повозку. Лугалю не положено передвигаться пешком. Высокая должность обязывает лениться.
Кстати, колеса у шумеров не из одного куска дерева, как у халафов в Лухтате, а из нескольких частей — вытянутого шестиугольника, который насаживался на ось, двух полукружий, вырезанных внутри так, чтобы плотно прилегали к первой детали, и двух планок скрепляющих все три части. Обод оббивался толстой кожей, обычно воловьей, чтобы не деформировался и не стачивался быстро.
Вечером весь отряд был приглашен на пир к энси Месаннепадде, для чего в зал втиснули еще два стола, поставив их боком к первым двум и посадив за них простых солдат. Для них попадание на пир к энси и так великая честь. Как положено лугалю, я сидел во главе левого стола. Место справа от меня занимал Мескиагнунна. Его брат Ааннепадда перебрался на место справа от отца. Встречаться взглядами со мной старший сын энси избегал, что предвещало мне обязательные сложности, как только его отец отправиться в подземное царство.
Слева от Месаннепадды сидел некто Гильгамеш из Урука, сын верховного жреца урукского храма Ана, бога неба, который раньше возглавлял пантеон, а затем по каким-то причинам, ведомым только богам, уступил трон своему старшему сыну Энлилю, богу воздуха. Гильгамеш тайно выбрался из осажденного города и прибыл в Ур просить помощь. Гостю было лет двадцать. Высок, крепок. Волосы черные, курчавые, зачесанные назад и перехваченные широкой алой лентой, завязанной большим бантом, из-за чего напоминал мне школьницу. Борода средней длины заплетена на много косичек, завязанных алыми льняными прядями. На шее массивный золотой обруч, к которому спереди был прицеплен малюсенький золотой пастуший посох — атрибут бога Ана, который я сперва принял за стилизованный крестик. На каждом предплечье, ближе к локтю, по широкому, разомкнутому, золотому браслету с батальными сценами. На среднем и безымянном пальцах правой руки и указательном левой по золотому перстню с сочно-синей ляпис-лазурью. Набедренная повязка голубого цвета повязана, как у Месаннепадда, чтобы, наверное, если кто-то сразу не догадается по золотым украшениям, по ней понял, что имеют дело со знатным человеком. С первых же минут меня поразила в нем демонстративная самоуверенность, которой обычно страдают впечатлительные и закомплексованные люди. Имя было мне знакомо по исторической литературе. Правда, писали, что это мифологический персонаж, натворивший столько подвигов, сколько сумели совершить только три греческих героя — Геракл, Одиссей и Тезей — вместе взятые. Впрочем, не важно, на что ты на самом деле сподобился, важно, как сумел рассказать. Вот по рассказам моих воинов мы во время рейда перебили не меньше тысячи вражеских солдат. Думаю, через неделю эта цифра удвоится, а через месяц утроится, если к тому времени не появится новый объект для сочинительства. А выдумывать наш гость умел, фантазия у него была буйная. Один только его рассказ о ночном прорыве из осажденного города чего стоил. От его ударов вражеские солдаты штабелями падали направо и налево. При этом Гильгамеш постоянно повторял, как припев: «Хотите верьте, хотите нет!». После того, как он рассказал, как ударом весла уложил сразу трех вражеских солдат, я поверил, что передо мной тот самый Гильгамеш, о котором сочинят целый эпос и который будет служить примером для подражания многим поколениям романтичных прыщавых подростков и способом навариться для циничных старых поэтов. Нация начинается с мифа и превращается в миф для других наций.
Серьезные переговоры с Гильгамешем прошли на следующее утро в рабочем кабинете энси Месаннепадды. Это было сравнительно большая, прямоугольная комната, в которой вдоль трех стен были платформы для сидения, застеленные овчинами. Кроме правителя и просителя присутствовал я, как лугаль, Ааннепадда, Мескиагнунна и пятеро старых воинов, командиров батальонов. Говорили на сухую. Видимо, пьяные россказни Гильгамеша больше слушать не хотели.
— Объясни, зачем нам идти на помощь энси Думузи? Разве он помог нам, когда враг осаждал Ур? — задал вопрос Месаннепадда. — Наши боги помогли нам отстоять свой город. Вот пусть и его бог, имя которого он носит (Думузи — бог-пастух, умирающий и воскресающий бог плодородия, муж богини Инанны, покровительницы Урука, поэтому энси этого города, став заодно верховным жрецом богини, считался ее мужем и носил это имя), защитит его.
— Вас зовет на помощь не энси Думузи, а жители Урука, которые уже давно ненавидят своего правителя, в том числе и за то, что не пришел вам на помощь. Тогда бы враги не напали и на нас, — ответил Гильгамеш.
— Мы поможем вам, а вы опять станете нашим врагом, — продолжил энси Ура.
— Если вы поможете снять осаду, жители свергнут Думузи, как не справившегося со своими обязанностями. Даже велика вероятность, что он умрет еще до окончания осады. Заверяю вас, что новый энси будет вашим другом и надежным союзником, более того — младшим братом, — сообщил гость.
Младший брат — это по-шумерски означает объявление себя вассалом.
— Новый энси — это ты? — спросил в лоб Месаннепадда.
— Выбирать будет народ Урука, но уверен, что мнение верховного жреца храма Ана сыграет свою роль, — скромно произнес Гильгамеш.
— Где гарантия, что через год-два ты не откажешься от союзнических обязательств? — задал энси Ура следующий прямой вопрос.
— Мы составим договор, что я твой младший брат, и прилюдно поклянемся в храме Инанны соблюдать его, — предложил гость.
Клятвопреступников шумеры казнят мигом, уверенные, что таким образом реализуют желание обманутых богов. Причем делают это свидетели клятвы, даже если они твои родственники, друзья или соратники. Иначе становятся сообщниками преступления, за что будут наказаны, если не людьми, так богами, что, по мнению шумеров, намного страшнее. Их боги такие выдумщики!
Чтобы дорваться до власти, этот парень был готов пожертвовать интересами своего царства, по крайней мере, до тех пор, пока жив Месаннепадда, что последний понял и потребовал больше: