Шумерский лугаль
Шрифт:
Больше в тот год я в море не выходил, потому что у эламитов началось брожение. По моему приказу освоили пустующие земли рядом с их границей и раздали новым воинам, «детям Лагаша». Эламитам это не понравилось. Они узнали, что меня нет в городе, и решили совершить налет. До моего возвращения не успели, а потом их кто-то предупредил. Как догадываюсь, мои лучники-эламиты, несмотря на полученные наделы, все еще поддерживали тесные отношения с соплеменниками. Подозреваю, что на всякий случай. Боятся, наверное, что мои воспитанники вскоре вытеснят их из армии, или не уверены, что следующий энси будет ценить их так же, как я. Разговор с Тиемахтой должен был успокоить эламитов у меня на службе, но это поколение отныне надежным не считал. Надеюсь, их дети вырастут уже гражданами Лагаша и станут
На следующий год отправился в поход опять на двух кораблях, экипажи которых состояли из моих воспитанников с небольшим вкраплением старослужащих. Пацанам надо обзавестись капиталом для постройки жилья рядом с полученными наделами и чтобы прикупить скот, инвентарь, семена, рабов. Почти все уже заимели вторую половину, а молодая жена — это постоянные непредвиденные расходы. На это раз пошли к Бербере. Сырье, экспортируемое из этого города, интересовало меня больше, чем египетские товары.
Когда мы подошли к Африке немного восточнее Пунта, на берегу загорелся костер, в который накидали сырые дрова или свежие листья, благодаря чему дым был густой, заметный издалека. Вскоре западнее задымил второй костер, третий… — заработал самый древний и надежный способ передачи информации на дальние расстояния, доживший практически без изменений до восемнадцатого века, когда его сменил световой семафор, а потом электрический телеграф.
То ли купцы успели смыться, узнав о нашем приближении, то ли не приплывали вовсе, но в порту Пунта не было ни одного торгового судна. Зато было много рыбачьих лодок разного размера. На них погрузились воины и погребли к нам. На маленьких было по пять-семь человек, на больших — по пятнадцать-двадцать. В будущем «москитный флот» редко оправдывал ожидания морских стратегов. Впрочем, в бытность мою казачьим адмиралом, удачно использовал его. Хотя надо признаться, что казачьи «чайки» были все-таки не настолько меньше турецких галер, как нападавшие сейчас лодки меньше нашего судна.
Я приказал второму судну поджаться к моему, держась на линии левым бортом к противнику. Так мы сможем одновременно отражать атаки. На обоих судах подготовили «дельфинов», но пока не вываживали их за борт. Места у левого фальшборта заняли лучники. Во второй линии стояли пять «огнеметчиков» — так я называл метателей горшков с подожженным, жидким битумом. Огонь — оружие обоюдоострое, придерживал его на крайний случай. В третьей линии стояли копейщики. Надеюсь, до них дело не дойдет. Сам занял место на корме, чтобы следить за ситуацией на обоих судах, приготовил лук и саблю и щит.
Вражеские лодки стихийно образовали строй полумесяц. Наверное, потому, что наступающие прямо на нас старались не спешить, дать время расположенным на флангах обойти нас. Спереди и с боков экипажи лодок прикрывали большие деревянные щиты, поэтому я приказал своим стрелкам не спешить, не расходовать стрелы понапрасну. Разве что кто-нибудь подставится. Таких, как ни странно, было немало. Я сам подстрелил несколько шибко любопытных.
Когда вражеские лодки приблизились метров на пятьдесят, заработали почти все мои лучники. Большая часть лодок сразу сбросила ход, потому что убитые гребцы мешали работать своим товарищам. К борту моего судна подошли вплотную три лодки, две большие и маленькая. Вражеские воины достали багры, попробовали зацепиться за нас и подняться на борт. Экипаж маленькой лодки расстреляли вмиг, потому что при попытке закрыться сверху, оставался беззащитным с боков. Обе большие мы потопили совместными усилиями лучников и «дельфинов». Тяжелый груз стремительно падал с высоты метров десять и, разбрасывая щепки, прошибал дно лодки, образовывая широкую пробоину, через которую начинала стремительно набираться вода. Такую дыру клочком паруса или своим набедренником не заткнешь. Разве что сядешь задницей. Лучники доделывали дело, когда экипаж начинал метаться по тонущей лодке. Я не пожалел стрелу и убил рыжебородого верзилу, который пытался организовать работы по спасению лодки. Наверное, ее владелец. Стрела вошла в грудь чуть ниже шеи, влезла по оперение, сразу пропитавшееся кровью, покрасневшее.
Еще одна лодка средних размеров подошла к нам так, чтобы ее не достал «дельфин»,
Затем мои воины занялись сбором трофеев. Голые трупы выкидывали за борт, где их тут же рвали на куски акулы. Я не ожидал, что здесь у берега так много этих тварей. Как только очередное тело падало за борт, вода там буквально начинала бурлить, потому что сразу несколько морских хищниц набрасывались на него. По идее акулы должны были насыщаться и уплывать, но мне показалось, что никто не покидал место пиршества и все время прибывали новые едоки. Вода в районе сражения становилась все мутнее из-за крови. В этой мути сновали туда-сюда узкие гибкие силуэты с высоким верхним плавником. Даже мне, неоднократно видавшему такое, стало не по себе. Я представил, что падаю за борт, что акулы устремляются ко мне — и инстинктивно попятился от фальшборта. Любая смерть неприятна, но почувствовать, как тебя рвут на куски и пожирают, это, чур, не для меня!
Мы проторчали неподалеку от Пунта более месяца. Дважды уходили в открытое море, якобы домой, и возвращались, затем отправились к бухте Таджура, но так и не увидели ни одного купеческого судна. То ли предупрежденные купцы отсиживались в безопасных бухтах, то ли, что скорее, отменили рейсы в Пунт на этот год. Наверняка каждая ходка сюда делала купцов намного богаче, но мертвому ведь материальные ценности ни к чему. Я понял, что зря теряю время, и повел свой караван к Персидскому заливу. На буксире каждое судно тащило по несколько средних и маленьких лодок, нагруженных оружием и одеждой убитых врагов, а на шесть больших были определены гребцы и рулевые.
Добрались благополучно и быстро распродали скромные трофеи. С прошлогодней добычей было, конечно, не сравнить. Я даже отказался от своей доли, чтобы мои воины меньше огорчались. Все равно в убытке не останусь. Малые лодки разобрали рыбаки, которые наловят рыбы и заплатят налоги, а средние и большие купили купцы, которые изрядно пополнят казну. Да и чем богаче подданные, тем богаче правитель.
78
В конце зимы в Лагаш прибыл Игмиль, лугаль и дядя энси Эшнунна. Видимо, купцы работают не только на меня, иначе непонятно, как в далеком городе-государстве прознали, что у моей дочери Лидды были первые месячные. По местным обычаям ее теперь можно и нужно выдавать замуж.
Я принял делегацию в тронном зале, построенном и украшенном по моему проекту: стены и колонны облицованы красным деревом, пол из мрамора, позолоченный трон на постаменте, на который ведут три ступеньки, украшенные ляпис-лазурью. Вдоль стен скамьи из черного дерева с разноцветными подушками. На стене по обе стороны от трона висит позолоченное оружие и щиты. Я в пурпурном набедреннике с золотой застежкой спереди в виде львиной морды, моя свита в льняных самых разных цветов, за исключением голубого, и с килограммами золотых украшений на выступающих частях тела. В общем, дорого, ярко, китчево — в лучших традициях шумерского общества. Гости на нашем фоне выглядели бедными родственниками. Впрочем, именно на эту роль они и набивались.