Шумеры
Шрифт:
— Кого ж это так нужно было рассматривать во сне, что вас, мадам, электронными способами не разбудить, а?
Взяла и сказала правду. Всё равно ж не поверит.
— Кентавров… — погладила она его по спине, собирая под рукой, лёгкий белый свитерок. — Тебе не жарко?
— Есть немного. Но я страхуюсь. С чего тебя в сказки Эллады понесло, детский же период или в Грецию собралась?
— Раз смеёшься. Не скажу, — надула она губки.
А он обнимая её посмеивался:
— Тебе сказки Пушкина надо читать, а не про Персея с Медузой, один взгляд которой превращал человека в камень.
Люда тут же соорудила вопрос.
— Ты хорошо подкован. Кто ты?
— Просто прилично тренированная память, — выкрутился он.
— Не хочешь говорить, твоё право, — погладила она обеими руками его мощную грудь, нависшую над ней. — Мне их жаль. Они только ошибка высшего разума.
— Ты сейчас о ком?
— О получеловеке — полуконе…
— Хочешь, поиграем в это…
— Странно, я думала мне в постели будет удобнее, а сейчас почему-то кажется, что стены давят на меня и мне не хватает простора.
Его губы пощипали брови, потянули ресницы, воспламенили щёки. Люда замерла.
— Это темнота и малогабаритность комнаты тиснут на тебя, сейчас я поглажу и полюблю тебя тут, тут и вот здесь, — пробархотил своим изумительным голосом он. Губы вновь горячей волной покатили по телу, зажигая в каждой клеточки маленький пожар.
Это произвело неожиданный эффект и она заявила:
— У тебя ровное почти правильное лицо. Чистая кожа и короткая стрижка.
— Если ты будешь заниматься моим изучением, я натяну маску, — напрягся он.
— Извини, это случайно, мне приятно ласкать твоё лицо, проводить рукой по изгибу шеи и затылка.
— Опять…
— Не опять, не опять, — загорячилась она. — Эдик, мои пальцы после твоих ласк, как вата, я расслаблена до пуховой перины. Теперь мне не до вкусностей, что я для нас наготовила, — мурлыкала она, поглаживая его полулежащего на ней.
— Лежи, мурлыкай, я найду всё сам и принесу нам сюда на подносах. У тебя есть подносы? — уточнил он такой вопрос.
— Да…
— Значит, проблемы нет, — чмокнул он её в уголки губ.
Удивление подняло её над подушками.
— Но, как же ты там, в темноте, разберёшься?
Через минуту она почувствовала всю наивность своего вопроса.
— Почему в темноте, я найду выключатель и включу свет. Только не выходи на кухню. Клубника в холодильнике?
— Но я накрыла там стол… — сделала она попытку возразить.
— Ты хочешь поужинать голая, грея мои колени попой и кормя меня? Я против ничего не имею. Давай сделаем так. Жди моего сигнала…
Она закрыла глаза и нырнула в подушку. В памяти, как в кино… опять встал город шумеров, песчаный берег Суры, кое-где заросший травой, аж до воды и они, вдвоём, бегущие по берегу вверх. Вернее, что есть прыти, несётся она, а он догоняет. В руках её ветка спелой чёрной черёмухи. Она хитростью забрала её у него. Бег — это только игра. Не с её ростом, ногами и желанием, в конце концов, попасть пойманной птичкой в его руки. Поигрался и, конечно же, догнал. Валит в траву и они, целуясь, ловят эти сладкие вяжущие ягоды губами вместе и едят. Она пытается рассмотреть его лицо и опять не может. Черёмуха закрывает его. Почему он? Ведь он светлый не такой, как они и даже рыжеволосый… Может быть, как раз по этому, он и упал ягодкой на её сердце…
— Лю, поднимайся, — перевернул он её лицом вверх. — Как можно сопеть, уткнувшись в подушку. — Ты устала, я замучил тебя?
— Ты любишь спелые ягоды черёмухи?
— Никогда даже не ел…
— Я видела нас на берегу Суры. Мы ели черёмуху и целовались.
Он в удивлении таращил глаза. Если б горел свет, она б увидела это.
— Где это и что это?
— Это река под нашим городом, — объяснила Люда.
Он покачал головой.
— Никогда там не бывал…
Она осторожно, боясь не напугать его, продолжала:
— Мы рвали ягоды губами с одной ветки. Ты русый. Почти рыже-золотистый, но я не могла рассмотреть лица…
Только без испуга всё равно не обошлось.
— Ты всё-таки подсматривала за мной? — отпрянул он от неё.
— Наши голились, а ты носил маленькую шелковистую бородку… — поймав его за локоть, она не дала ему встать.
— Пусти. Я уйду, — потребовал он.
Она сложила свои ладони на его груди:
— Могу поклясться, я никогда не подсматривала за тобой и не рискну. Следить и ловить тоже не буду, а вот искать возьмусь непременно и завтра же.
Напряжение спало и она почувствовала это.
— Как? — рассмеялся он, поняв, что она не лжёт.
— Не скажу, это моя тайна, — заупрямилась она.
— Так вот на что тебе нужен был выходной…,- кинулся он в гадалки. — Мне жаль твоё время и ноги…
Она упрямо пообещала:
— Я найду тебя сама. Мне очень этого хочется.
Он вспылил.
— Найдёшь и что дальше?
— Попрошусь замуж…
Её откровенность его возмутила.
— Бред. Лю, ты же знаешь, что это невозможно.
— Эд, не возможно с маской, а у человека другие подходы, — вдохновенно принялась убеждать его она.
— Подходы к счастливому браку всегда одни. Любовь.
Теперь возмутилась она.
— Ты хочешь сказать, что у нас только секс?
— А разве не так? — она смотрела на него с непониманием и обидой. Он чувствовал это. Придётся объясняться. — Вернее совсем даже не так… Ты жалеешь меня. Чувствительным женщинам свойственно такое или тебе действительно пока я подхожу, а что потом? Про меня разговор вообще отдельный. Сексуально ты устраиваешь и спасаешь меня, но о любви речь не идёт. Мне нравятся женщины совсем другого плана. Тот, кого ты найдёшь, может предложить тебе только роль друга. Тебя это устроит? Нет. Давай не занимайся фигнёй и не трать время впустую. Оставь всё как есть, на сегодня нам хорошо обоим…
Всё, что он сейчас сказал, трахнуло её и раскололо. «Неужели я ошиблась и это не он? Неужели опять ошибка? — горело в голове огнём. Но ведь он жив и с ним, слава Богу, ничего не случилось». Отпустив его локоть, и зябко поведя голыми плечами, она постаралась скрыться под одеялом. «Кукла для секса, это уж слишком! Но мне с ним тепло и сладко! Что же делать?» — набатом било в ней. — Эй, Лю, ты обиделась? Заяц, на правду не обижаются. Ну, что ты, — откинув одеяло, прилёг он к ней, прижимая к себе враз, сделавшееся ледяным тело. — Ты в секунду превратилась в сосульку.