Шумеры
Шрифт:
— Откройте, я выйду, вон и маршрутка моя подошла.
— Сидите. Куда ехать, у меня есть время подвезти женщину, повязанную со мной кровью. Правда, губа уже зажила.
— По маршруту вот этой маршрутки три остановки, — поторопилась она согласиться, прекращая неприятный разговор.
— Понятно. Поехали. Да, пока вспомнил, у вас загранпаспорт есть?
— Да.
— Тогда принесёте завтра секретарю, она оформит поездку, где-то через недельку вы мне понадобитесь.
Она подумала, что поездка ей сейчас как раз на руку. Самое время побыть от Эда вдалеке, подумать…
— Но начальник может не отпустить?
Генеральный был резок и категоричен.
— А кто его будет спрашивать?
— Остановите, пожалуйста, вон возле той, открытой остановки, — попросила она. Он исполнил. Она поблагодарила. — Спасибо!
— Не принимайте вы ссоры с мужчинами так близко к сердцу, — напутствовал он. — Они так устроены, настаивать на своём, как бараны.
— Это не просто мужчина, это моя судьба, — выпалила она. «Кто его вообще-то спрашивал. Чего бы понимал, а туда же, учить».
— Не надо усложнять себе жизнь, — покашлял он, туша в кулаке охрипший голосок.
— Каждый живёт, как желает и умеет. — Она, совсем не желая того, сильнее, чем надо, хлопнула дверью. «Не хватало мне ему ещё машину развалить», — ужаснулась она подступившей злости, стараясь не оглядываться.
На занятиях отвлеклась от прозы своей прижимающей её со всех сторон жизни. «Сплошные будни, хоть с утра до вечера вой». В метро старалась не задремать. После курсов, чтоб не идти по скверу одной, а она знала, что Эдик наверняка там ждёт её, наняла такси. Деньги жаль, лишних, конечно, нет, но пришлось пойти на такую хитрость. Куда деваться потому, как уверенность, что он там, караулит, не покидала, а решение в голове никак ни хотело рождаться. Пришлось выйти из метро на остановку раньше и такси взять оттуда. Просто, со своей станции до дома, никто не поехал бы за копейки. Так что к подъезду подкатила, как белый человек, на такси. Без проблем добралась до квартиры. Хотя шанс встретить его в подъезде тоже был реален. Но страхи были напрасны, всё обошлось, и она благополучно добралась до квартиры. Есть не хотелось. Опять уткнулась в подушку и провалилась в сон… Ангел нёс над полями, засаженными пшеницей и овсом. Так же сажали просо, горох, бобы. Внизу по краям полей виднелась оросительная система. Поля пахали плугом. Высевали тоже сеялкой. Жали серпом, кто глиняным со вставленными зубчиками, кто медным. Молотили на току цепом. Город, а кругом поля, поля. «Спустись ниже, я хочу посмотреть во что смотрит тот хлебороб? — просит она Ангела и заинтересованно опускает голову к рукам человека. Календарь земледельца. «А это что?» Двенадцать месяцев, ни больше, ни меньше. Половина месяцев по 29 дней, вторая половина по 30. Надо же и високосный месяц был. А неделя из семи дней. Сезон сельхоз работ начинался с марта. В день весеннего равноденствия или начала апреля. «Всё было и исчезло в один миг. А потом, даже то, что и осталось, умудрились потерять. Жрец прав, «машины времени» создавать больше нельзя. Приличное сельское хозяйство орудия труда, оросительные каналы, похоже, птичники и фермы тоже были. Сады яблоневые». — Ей захотелось посмотреть производство, они любили бегать с детьми туда наблюдая, как из ничего получается посуда или строится судно… и ангел запарил над ремесленными мастерскими. Судностроительство, надо же они знают его в совершенстве, ткачество, гончарство, пивоварение, виноделие, производство парфюмерии… В Месопотамии, конечно и сады богаче и ассортимент посевов больше. Словно прочитав её мысли, ангел, взмахнув крылом, унёс её на новые места. «Так и есть финиковые пальмы, яблони, гранатовое дерево, виноград. Что это? Рабы. У шумеров в Месопотамии были рабы, вот так-так. Откуда?» «Войны», — подсказал Ангел. Понятно, здесь им не легче чем на землях Суры, даже сложнее. Со всех сторон обложили племена, не имеющие такого развития, но умеющие воевать. Приходится отбиваться. Но одно преимущество они всё же получили, не надо думать о зиме. А рабство у них было в скромных размерах. Раб принимался ни как чужой, а как член семьи на правах родственника. «Я поняла. Летим домой, на Суру, хочу в дыму черёмухи покупаться…» Но трель будильника заставила прерваться, вернув в действительность. «Утро, хоть и суббота, но нужно вставать. Обещала главному занести сегодня с утра документы. Чтоб он пропал с этими загранкомандировками. Почему нельзя в другой день… Так ждала, чтоб поспать и вот теперь топай». Совершив утренний ритуал и захватив нужные документы для оформления загранкомандировки, поспешила в офис. Решила отправиться туда с самого начала дня, чтоб не забыть. Сразу же по приходу в офис заскочила к секретарю, они у главного по субботам согласно дежурному графику сидели чётко на своём месте. Прикинув чем ещё важным заняться и на что себя деть, поставила галочку для посещения против первой фамилии в полученном в архиве списке. Главное наметить план, а там уже ничего не помешает его выполнить. Решила начать день с посещения офиса, отдать документы. Сделать тянущее по рукам дело, а потом уже свободной птицей лететь по нужному адресу. По-видимому, предупреждённая о её появлении секретарь, приняла довольно-таки доброжелательно. Проверив всё ли в порядке с бумагами, любезно предложила кофе, но Люда отказавшись, завернула ещё в кабинет, чтоб забрать забытый, купленный вчера новый журнал. Роясь в ящике, наткнулась на черновики переводов для Руслана. «Я ж забыла про вечерний поход в театр. Вот номер. Как же я могла такое опустить? И куда интересно подевался начальник с дежурным?» За спиной стукнула дверь, она даже не обернулась, решив, что это они. И когда сильные руки обняли за плечи, а ткань маски коснулась щеки, вскрикнула. «Как он опять попал сюда, да ещё посмел разгуливать в маске?» — обожгло её.
— Кричишь, как напуганная птица, вот только крыльями не машешь? Я безумно соскучился, иду на риск, а ты вредничаешь и дуешься, — развернул он её резко к себе. — Ты же умная и не вредина, всё ж понимаешь и сознательно укорачиваешь мой век. — Жарко целуя, он прижимал её к себе. — Лю, пожалуйста, не делай так больше, я сатанею.
Она с дрожью в голосе язвительно спросила:
— Как же ты собираешься жить, выдав меня замуж за другого.
Его ответ был честным.
— Не знаю. Но я хочу, чтоб у тебя было всё, как у людей. Нормальный секс, дети… Твоя жалость погубит нас обоих.
Её тон был грустный и прохладный.
— Во-первых, это не жалость. Жалостью будет, если я соглашусь быть твоей куклой для секса. Во-вторых, ты не любишь меня. Значит, не о чем говорить.
Ему не понравились её слова и он, встряхнув, с силой прижал женщину к себе.
— Как бы оно там не было, а мы драгоценное время тратим впустую. У тебя неудобно стоит стол, просмотр обеспечен со всех сторон. А ну пойдём вон в тот уголок, что за шкафом. Там и диванчик имеется. Это для каких же таких нужд его сюда приткнули? — разглагольствовал он раздражённо.
Люда пыталась остановить раскручивающееся безумие.
— Не сходи с ума. Сейчас сюда придут наши. И я больше ни за что не буду спать с тобой.
Он говорил и действовал жёстко.
— Так называемые «ваши», сидят на совещании, я ждал в лифте, когда узнал об этом. И спрашивать тебя, играя в загадки, пойдёшь не пойдёшь, никто не будет. — Подхватив её на руки, он, обойдя ряд, не смотря на её хватания за попадавшие стулья и столы, добрался до выбранного места.
— Это безумие, — пыталась вырваться она, стараясь вести себя разумно.
Разве разъярённого быка усмирить словами. Он снесёт на своём пути всё. Так было и с Эдом.
— Ты моя женщина и это решать мне. Прошу, не оказывай сопротивления, малышка. Я тебя всё равно сейчас возьму, и меня ничего не остановит.
Но она с упрямством пыталась достучаться до его безумия.
— Эдик, пожалуйста, не делай этого. Секс сладок, когда он желанен и доброволен. Силой ты радости не добьёшься…
— Сейчас проверим?
— Но это будет насилие…
— Что я слышу, не с этого ли начались наши отношения.
Людка закусила губу, она использовала всё и безрезультатно. «Он не сказал: «наша любовь», а отношения». — Проглотила горечь она и попробовала оттолкнуться. Но, он, в секунду смахнув со стола всё, кинул её на него. «Ситуация смешнее не бывает нечего мечтать, чтоб закричать, для него это конец, а вот как я смогу сейчас притворяться при таком жаре равнодушной, кто мне подскажет рецепт, этот медведь через минуту всё поймёт…».
Так оно и было, через пару минут он выговаривал ей:
— Ты проказница нарочно злишь меня, я чувствую, как каждая клеточка твоего тела рада мне, как открылись губы, впуская мой язык, налилась огненным шаром готовым выбухнуть твоя страсть. Зачем же ты мучаешь себя и меня? Зачем требовать с меня и хотеть себе чего-то мифического, если нам хорошо обоим и так.
Его горячий шёпот жёг щёку и ухо, но рот её был занят поцелуем, а голова, вдохнув безумного тумана, отказывалась что-либо другое кроме любви воспринимать… За столом плавно последовал диван… Поднявшись и помогая ей одеться, он недовольно спросил:
— Куда тебя понесло в такую рань, чего в выходной день не спится?
— Ты следишь за мной? — вскипела она.
Он отвёл глаза.
— Я нанял детектива.
— Да что это такое? — забарабанила она от бессилия маленькими кулачками в его железную грудь.
Он делано холодным тоном произнёс:
— Ты отгородилась, я должен был знать о тебе всё. Осторожно, кулачки отобьёшь. И вот ещё что, если увижу около тебя того хмыря, я ему ноги узлом на ушах завяжу.
— Кого ты имеешь в виду? — растерялась Люда.
— Пока того, с кем видел тебя детектив в кафе. А что есть ещё кто-то?
— Ты можешь в этот чёрный список кого хочешь вписать, на кого и не подумаешь без предварительной подготовки…,- отвернулась она от него, пытаясь застегнуть крючки на спине.