Шумный балаган
Шрифт:
– Охотно верю.
– И я рада, что его грохнули! Жаль, не знаю, кому спасибо сказать.
– А Косте своему и скажите.
– Он его не убивал!
– Напрасно вы его выгораживаете, Катя. Он во всем уже признался. А вы за дачу заведомо ложных показаний можете быть привлечены к уголовной ответственности. Сказать, сколько вам за это светит?
– Да хоть сто лет! Не убивал Костя никого! И пистолета у меня нет!
– Подумайте хорошенько, у вас еще есть время.
– Не убивал Костя. Не убивал! Все, больше ничего не скажу!
В последней фразе было столько пафоса, что ее можно было бы воспринять
И сам Костя не торопился признавать свою вину. И Семенчук пытался его сломать, и сам Дмитрий, но парень твердо стоял на своем – не видел, не знаю. Правда, в его показаниях было расхождение с тем, что сказала Екатерина. Он утверждал, что после выстрела они зашли во двор с улицы, а не из соседнего подъезда. Но это всего лишь косвенные доказательства его вины. Это «белые нитки», которыми можно сшить дело, но не защитить его от развала в суде, а то и в прокурорском кабинете. Вот если бы Дмитрий обнаружил пистолет, из которого стрелял Любимов. Но не было орудия преступления. Вчера ночью патрульные обыскали весь двор, но ничего не нашли. И утром поиски не дали результата. Зато прокурор дал санкцию на обыск квартиры Кравцовской, но шло время, а победного рапорта все не было и не было.
Еще делу могли помочь свидетели. Но Екатерина не желала свидетельствовать. И задержанный вчера на месте преступления гражданин Саенко не хотел записываться в разряд свидетелей. Тоже ничего не видел, ничего не знает. Шел по улице, услышал выстрел, из любопытства заглянул во двор, а тут милиция, по глупости решил убежать… Похоже, парень был вместе с Цепнем. Если так, то расколоть его можно только фактами, которые пристегнут его к банде Кошелева. А пока это не случится, он будет все отрицать. Он же не дурак брать на себя убийства, к которым причастен Цепень. А там, считай, четыре трупа. И все блатота. Можно, конечно, попробовать провести воробья на мякине. Есть меры, которыми можно воздействовать на несговорчивых. Но пока что Дмитрия больше волновал пистолет, из которого ранен Цепень. А потом уже все остальное.
Но обыск в квартире Кравцовской ничего не дал. Из запрещенных предметов был найден только самиздатовский сборник со стихами Луки Мудищева, но сейчас не то время, чтобы за это можно было привлечь к уголовной ответственности. Гласность, перестройка, всякая другая чушь.
От Екатерины капитан Миронов уходил несолоно хлебавши. Он шел через двор, уже собирался свернуть в подворотню, когда его окликнул чей-то вкрадчиво звучащий голос.
– Товарищ милиционер!
К Дмитрию шел тщедушного вида мужичок с вытянутым, как у суслика, лицом. Прячущиеся глазки, мелко подрагивающие губы. Было видно, что человек очень волнуется.
– Здравия желаю, товарищ милиционер! Позвольте представиться, Нырков Михаил Михайлович.
Дмитрий был в штатском, отсюда возникал вопрос:
– Откуда вы знаете, что я из милиции?
– А я видел вас. Вчера ночью. Вы на машине приезжали, за преступниками бегали…
Мужчина воровато оглянулся по сторонам. Зацепился взглядом за чье-то окно, вздрогнул. Дмитрий невольно проследил за его взглядом. И в окне на третьем этаже увидел Екатерину.
– У меня вчера бессонница была, а поскольку я человек курящий, то частенько выглядывал в окно, – скороговоркой выдал Нырков. – Тут какие-то подозрительные типы крутились. Как будто кого-то поджидали. К сожалению, из-за темноты я не смог разглядеть их лиц. Но Катьку я разглядел. Такая потаскуха, скажу я вам!
– Если можно, без отступлений, – невольно поморщился Дмитрий.
Скорее всего Нырков принадлежал к тому типу неудачников, которые искренне считают, что все женщины шлюхи, и тщетно надеются воспользоваться их легкодоступностью. Но в то же время Екатерина была далека от образа непорочной девы.
– Да, да… Так вот, Катька с кавалером возвращалась. Они оба на свету были, я их разглядел. А тех, что навстречу шли, не увидел. Значит, они остановились, стали разговаривать на повышенных тонах. Потом Катькин кавалер достал пистолет и выстрелил. Одного убил, а другого отпустил. Но тот, другой, далеко не убежал. Появились еще двое, стали его избивать. А потом и милиция подоспела. Ко мне сегодня утром участковый заходил, спрашивал. Я не сказал. Каюсь, испугался. Но сейчас гражданская совесть во мне сильна как никогда…
– Похвально, очень похвально, – радушно улыбнулся Дмитрий. – Вы не могли бы проехать со мной в отделение? Мы были бы очень признательны вам, если бы вы опознали преступника.
– Ну, конечно. Конечно! Подождите немного, я только оденусь получше. Да, еще, те двое, которые избивали. Так вот, они убежали.
– Вы запомнили их в лицо?
– Ну, не то чтобы… Это Катька с кавалером на свету стояла. А эти в темноте… Но уверен, что это они были… Они ночью появились. «Скорая» уехала, ваша машина тоже уехала. И эти появились. По двору шарились, что-то искали…
– Что искали? – встревожился Дмитрий.
– Не знаю. Но кажется, нашли, что искали. Решетки вот поднимали.
Нырков подвел его к решетчатому перекрытию дождевого отвода. Дмитрий поднял решетку, на которую он ему показал. Дно бетонного стока было покрыто толстым слоем ила – не жидкого, а сырого и уплотненного. И на ней угадывался слепок предмета, размытые очертания которого напоминали форму пистолета. Судя по всему, пистолет сначала ударился о железные прутья решетки, затем провалился между ними и уже в грязи упал набок. И место достаточно удалено от площадки перед подъездом, откуда был произведен выстрел. Метров двадцать-двадцать пять. Скорее всего Любимов выбрасывал пистолет наугад, а тот, как назло, совершил приземление в неудобную для поисков точку. Патрульные искали его ночью – не нашли. Утром поиски возобновились – более обстоятельные, при свете дня. Но пистолета уже не было. Оперативников опередил кто-то более проворный. Черт!
Катя зареклась ходить в балаган. Хватит с нее. Позавчера Козыря убили, вчера Цепня подстрелили, а сегодня она сама может погибнуть. Но и дома она сидеть не могла. Справилась с беспорядком, который навели в доме опера, и отправилась в ближайший к дому бар – рюмочку-другую пропустить для успокоения нервов.
Выпить она не то чтобы любила, но иногда душа требовала. Сегодня как раз тот случай. Столько дерьма на нее вылилось, и еще неизвестно, чем все это закончится.