Шумный двор
Шрифт:
— По счету выдавай. Под твою ответственность.
А тут еще Василек не к месту спросил о комнате.
Ретюнский взорвался:
— Может, клуб вам подать? Дворец? Забирайте лопаты и отправляйтесь! В гроб меня вгоните.
И работа на площадке шла неважно. Одному некогда. Другого мать за хлебом послала. Сказал, что выйдет, да только его и видели. Третий пожал плечами: «А при чем тут я?» Иные и брались за лопаты, но скоро бросали. Вот и Костя минут двадцать всего поработал. Тоже сбежал.
— Эй, Гера! — позвал Василек. — Иди поработай.
Гера даже шага не сбавил.
— Работать? Охота была! Мне отец спиннинг с импортной катушкой купил. Еду опробовать! — Увидев вкатившего в ворота Буратино, он крикнул: — Нос! Едем со мной!
— Вот и построишь с такими коммунизм! — Лешка зло глядел ему вслед.
— Ничего, воспитают, — заметил Саша.
— Герку? — изумился Володька. — Ха-ха-ха!
— Не смейся, у нас в Днепропетровске и не таким павлинам перья выдергивали.
Потом ребята рассматривали план двора, который вычертил Василек. На нем были обозначены тополя, гараж, кусты акаций и, конечно, мачта. А спортивные площадки, дорожки, клумбы и уголок детских игр Василек не начертил, а вырезал из разноцветной бумаги. Удобно. Переставляй, как хочешь. На план двора пришел взглянуть и Сашин отец, читавший в другой комнате газету.
— Остроумно, — похвалил он Василька.
— А почему горки нет? — надув губы, спросил Вадик.
— Сделаем, — пообещал Василек. — А если достанем фанеру, то сделаем, как в парке, — слоновую.
— Как слоновую? — не понял Вадик.
— Очень просто. На обыкновенную горку набить из фанеры слоновую голову, спину и ноги, а по хоботу будете съезжать.
— Это все хорошо, — сказал Саша. — Но надо узнать, что другие ребята предложат… Тут Леша такую штуку придумал… — С этими словами Саша вынул из ящика стола пачку синих конвертов.
Секретные анкеты рассматривали с любопытством. Здорово! Да еще и напечатано!
— А кто печатал? — спросил Лешка.
— Угадайте!
И оттого, что черные глаза Саши смотрели весело и лукаво, ребята не знали, что и подумать.
Саша подождал минутку и просто сказал:
— Лена напечатала.
— Какая Лена?
— Ну, Лена, из двадцать шестой квартиры. Наша соседка.
Ребята даже не поверили. А Пенка, забыв недавнюю обиду, подумала: «Ой, как хорошо! Это, конечно, бабушка тогда не захотела пустить меня».
Написать на конвертах фамилии ребят и разнести анкеты по адресам поручили Васильку.
— Герке тоже писать? — спросил он.
— А почему бы и нет? — сказал Саша. — Разве не интересно узнать, что он посоветует? Может, такое
— И Лене писать?
— Конечно.
— Ладно, сегодня же разбросаю по почтовым ящикам…
Время приближалось к десяти. Петр Алексеевич, хотел увести Вадика и Толика в другую комнату, но тут Пенка сказала:
— У меня предложение.
— Знаю, — улыбнулся отец. — Кончать прения. Малышам пора спать.
— Папа! Всего одну минуту… Предлагаю сшить для всех пилотки. Голубые. Помнишь, Саша, как в Днепропетровске было? Вот такие. — Пенка исчезла за дверью и тотчас появилась снова, уже в голубой пилотке, лихо сдвинутой набок.
С правой стороны пилотки были нашиты пять переплетенных колец.
— Это в честь Олимпийских игр мы нашили такую эмблему, — сказала Пенка. — На, примеряй. — И она подала пилотку Лешке Пронину.
Лешка надел, сдвинул пилотку чуть не на самое ухо и подбоченился. Володька восхищенно причмокнул.
— Скульптура!
Все засмеялись и стали прощаться…
А через час недалеко от тополя со скворечником Саша и Лешка закопали дном кверху старое ведро, которое разыскали утром во дворе. В днище предварительно сделали прорезь.
Закончив работу, они посмотрели на черное, как сажа, небо. Звезд не было видно. В воздухе пахло сыростью. Не пошел бы дождь. Ну, ничего: ведро же пока пустое.
Поднявшись на третий этаж, Саша собрался открыть ключом дверь, но неожиданно увидел в дырочках почтового ящика соседей синий конверт. Значит, Василек уже побывал здесь.
Телефонный звонок
Костя еще вечером понял: у дедушки какая-то неприятность. Он сразу подумал: наверно, узнал, что пропали деньги. Костя до того волновался, до того ему было стыдно, что не мог и глаз поднять на деда.
Весь вечер Костя просидел с книжкой на диване. Герман Ильич в другой комнате чинил радиоприемник. «Это он неспроста ушел к себе и не показывается», — с тревогой думал Костя.
Утром его опасения подтвердились.
В восемь часов Герман Ильич, как и накануне, прокрутил магнитофонную ленту с записью горна. А когда Костя возвратился с зарядки, дедушки дома уже не было.
Костя немного удивился, но не придал этому значения. Лишь за завтраком ему все стало ясно. Софья Викторовна, принеся из кухни кофейник, сказала:
— Дедушка не показывал, какой плащ вчера купил? Чудесный! Это я высмотрела в универмаге. А то тратит деньги на всякие магнитофоны, а о себе позаботиться не хочет.
У Кости потемнело в глазах. Значит, дедушка брал из коробки деньги?
— А он тебе… ничего не говорил?
Софья Викторовна удивилась.
— Не понимаю, о чем ты спрашиваешь?