Шуры-муры с призраком
Шрифт:
Я не хотела, чтобы у Лауры зародился вопрос, откуда у поломойки иномарка, и быстренько пояснила:
– Уборщицей я временно устроилась, раньше в крупной фирме секретарем работала, прилично получала, авто с тех благополучных времен осталось. Жаль, контора обанкротилась, новое место найти трудно, начальники хотят молодую красотку, вот и пришлось полы мыть. Ну ничего, еще поднимусь.
Лаура кивнула:
– Конечно, главное не падать духом. Мой Никита спортсмен, получал золотые медали, потом пришлось ему по разным работам помыкаться, продавцом был, в школе преподавал физкультуру, а сейчас на фитнесинструктора учится, получит диплом и будет в прекрасном месте работать. Никогда нельзя отчаиваться.
Я возьми и скажи:
– Вот почему супруг за вами приезжать перестал.
– У него занятия по вечерам, – подтвердила Лаура, – они поздно заканчиваются, возвращается
Я обрадовалась: значит, у них нет размолвок. А потом обратила внимание, что Майя Григорьевна стала в клинике задерживаться, и насторожилась. В здании четыре этажа, оно четко на две части поделено. Слева хирургия и всякие там лазеры, справа косметология. Майя весной домой отправлялась в шесть, а то и раньше. К чему я про разделение клиники сказала? В хирургической части стационар, на ночь и врач, и медсестра остаются. А в косметологии никого нет, да и зачем там людей держать? В двадцать ноль-ноль косметологи ушли, и до завтра. Федина очень экономна, лишних денег не потратит, поэтому вечером и ночью охранники только в хирургическом отделении дежурят. А косметология поставлена на пульт, секьюрити там нет. Два месяца назад Майя неожиданно стала задерживаться, и как она это делала? В шесть укатит, а в полдевятого вечера вернется, с охраны отделение снимет и в свой кабинет шмыг. Я случайно узнала о поведении хозяйки. Мобильный забыла, спохватилась только в полдесятого, помчалась в «Юность», припарковалась и думаю: «Леся, ты балда, как внутрь попадешь?» Звонить в дверь бесполезно, из стационарного отделения не спустятся, им запрещено. От служебного входа у меня ключа нет. Глядь, а у здания, чуть поодаль, джип Майи маячит. Я голову подняла, в окнах кабинета хозяйки свет горит. Меня любопытство охватило, зачем Федина вернулась? Чем она в офисе после окончания работы занимается? И вдруг вижу: недалеко «Жигули» припаркованы, «девятка» старая, на зеркале заднего вида плюшевая мышь-балерина висит. Сразу поняла, что это автомобиль Обжорина, у него такая игрушка болтается. Я свою машину на соседнюю улицу переставила, сама в кустах спряталась, лето было, зелень буйно распустилась. В начале одиннадцатого свет в кабинете хозяйки потух, из дверей минут через пять вышел Никита Владимирович, сел в раздолбайку и уехал. Следом появилась Майя. И что мне думать следовало?
– Обжорин за спиной жены завел роман с владелицей клиники красоты, – ответила я.
Леся поманила официантку.
– Сделайте еще латте. На мой взгляд, они никак не подходили друг другу. Федина богата, Никита беден.
– Ну и что? – пожала я плечами. – Классика жанра. Принцесса и свинопас. Кое-кому из обеспеченных дам по сердцу мужчины с пустым кошельком.
– Как правило, в такой паре она немолода и в золоте, а он юн и в рваных штанах, – улыбнулась Леся. – Нищая молодость покупается богатой старостью. А чем Обжорин мог привлечь Федину? Красотой не блистал, умом тоже, денег в кошельке нет, молчун, красиво говорить не умел. Нет, там было нечто иное. Я решила, что у них деловое сотрудничество, хотела разобраться, и не спрашивайте, как, слишком долго рассказывать, выяснила правду: Майя занималась с Никитой психотерапией, денег она с него не брала. Лаура понятия не имела, где ее благоверный вечера проводил. Кривоносова полагала, что он на курсах фитнес-тренеров учится, а ее супруг в кабинете хозяйки сидел. Это вообще ни в какие ворота не лезло.
– Никита Владимирович тяжело заболел, – остановила я собеседницу. – Лаура отвела мужа к Майе на консультацию.
– Фу-у-у, – выдохнула Леся.
– Федина по образованию невропатолог, – продолжала я. – Мастерство не пропьешь. Майя поняла, что у Обжорина смертельная болезнь Крейтцфельдта-Якоба. Лаура не упоминала, где лечился муж, но теперь, поговорив с вами, я думаю, что Никита находился под наблюдением Фединой.
Олеся взяла свою сумку.
– Я не невропатолог, но у нас в институте были прекрасные преподаватели, они читали лекции, вели семинары и снимали со студентов три шкуры за малейшее нарушение дисциплины. Профессор Волховский, например, ставил на экзамене либо «два», либо «пять», «троек-четверок» не признавал, а тем слушателям, которые ныли: «Иосиф Маркович, я же правильно ответил на первый вопрос билета, запутался потом, почему не заслужил «удовлетворительно», – он спокойно отвечал: «Уважаемый будущий коллега, похвально, что вы хорошо ориентируетесь в материале одной части билета. Но как вы поступите, если к вам, врачу, на прием придет больной, чья проблема относится ко второму вопросу, по которому вы ничего путного не сказали? Или повесите на двери кабинета объявление «Лечу все, кроме
– Похоже, Федина обошлась без него, – пробормотала я, – она не только прописывала Никите какие-то медикаменты, но и работала с ним как психотерапевт.
Олеся стала вертеть в руках пакетик сахара.
– Федина врунья, она всем говорит, что получила второе высшее на психфаке МГУ, имеет диплом. Документ у нее в кабинете висит на стене, аккуратно в рамочку окантован. Для нас важно образование тех, кто работает в клиниках, мы всегда тщательно проверяем и врачей, и средний медперсонал. В медицинском институте она училась, а психологию не осваивала, диплом, выставленный напоказ, фальшивый.
– Как только Федина не побоялась вывесить подделку? – удивилась я.
Олеся пожала плечами.
– Бумага качественная, выглядит солидно, большинство людей верит «рекламным материалам» в кабинетах врачей. И проверить подлинность диплома непросто, не у всякого получится это сделать. Но даже будь Майя настоящим психотерапевтом, она Никите помочь не могла. Если с Обжориным случилась такая беда, душевные разговоры его не могли вылечить.
– Людям становится легче, когда кто-то с ними беседует, – вздохнула я. – Может, Федина подумала: поговорю с мужчиной, вселю ему веру в свои силы.
– Пусть так, – согласилась Олеся. – Но вот вопрос: зачем это делать тайком поздно вечером? И почему Никита врал жене?
– Очень хочется поговорить с Майей Григорьевной, – вздохнула я, – но в клинике ее нет, а мобильный выключен. Если в ближайшее время не смогу связаться с хозяйкой клиники, отправлюсь без приглашения к ней домой.
– Подождите пару деньков, – посоветовала Олеся, – у Майи беда с зубами, она сломала их, кусая шоколадный батончик, в котором оказался гвоздь. Просто катастрофа! Рухнули передние коронки, штифты сломались, Фединой за один прием поставили пять имплантов, она почти весь день у дантиста провела. На следующий день у нее температура поднялась, короче, сейчас она снова у дантиста. Думаю, ей и говорить-то больно.
– Слышала эту историю, – вздохнула я. – Вот уж не повезло, так не повезло!
Глава 32
На следующее утро я проснулась около шести и сразу побежала в ванную. Вчера Анна, вооружившись какой-то острой штучкой, очень аккуратно разъединила мои ресницы и брови, а потом посоветовала:
– Купите завиватель и перед выходом на работу раз в сутки пользуйтесь им. Вы, конечно, не признаетесь, что сходили в баню и испортили результат прекрасной, качественно сделанной мною процедурки.
– Давайте уберем нарощенные части, – попросила я, – если честно, мне с ними неудобно спать, я ложусь лицом в подушку и ощущаю неприятное покалывание.
– Снять волосики невозможно, – отрезала Анна, – они приделаны к родным ресницам-бровям, надо подождать, пока сами выпадут. Измените привычную позу. Вы стали красавицей, а ради прекрасной внешности можно и потерпеть. Ну-ка, гляньте, как сейчас?
Я посмотрела в услужливо поданное зеркало.
– Здорово.
– Вот видите, даже ошибка клиента легко исправляется профессионалом, – заявила Аня, – завиватель ваш друг, без него все опять сцепится. С вас три тысячи.
– За что? – робко поинтересовалась я.
Анна прищурилась.
– Разблокировка волосистой части окологлазного пространства, придание формы…
– Спасибо, – остановила я медсестру, вынимая деньги.
Приехав домой, я спросила у няни:
– У вас вроде есть такая штука, прикладываешь ее к веку, нажимаешь, и ресницы загибаются.
– Завивка, – кивнула Краузе, – иногда ею пользуюсь.
– Можете одолжить ее мне на время? – попросила я. – Сегодня магазины уже закрыты, а мне утром эта штучка очень понадобится. Завтра куплю вам новую.