Шуры-муры с призраком
Шрифт:
– Нет, нет, нет, – в ужасе закричал Шнапси, – я не имею ни малейшего отношения к произошедшему. Просто шел мимо.
– Игорь Федорович, после устранения Сыркина вы положили на свой банковский счет сто пятьдесят тысяч долларов, – мирно продолжил Володя. – Опрометчивый поступок. Любые финансовые операции с использованием кредиток легко отслеживаются. Вот вам выписка, покупка автомобиля…
Шнапси стал ломать пальцы, а Костин рассказал ему о дорогих приобретениях и поинтересовался:
– Игорь Федорович, откуда у вас эти деньги?
– Нашел, – быстро соврал Шнапси, – шел домой, гляжу, на дороге сумка, а в ней баксы, никаких записок не было…
– Чудак-человек, – влез в беседу Бунин, – ты о криминалистике
– Я их нигде не отпечатывал! – взвизгнул Артемьев.
Костин налил ему воды.
– Игорь Федорович, в тот момент, когда вы душили Кривоносову, рядом в шкафу прятался вор. Он проник в квартиру Лауры, чтобы кое-что украсть, услышал шаги и залез в гардероб. Вы не удосужились тщательно проверить помещение, начали его обыскивать, а затем лишили жизни спящую на диване Лауру. Грабитель хорошо рассмотрел человека, который душил хозяйку. Вы загримировались, приклеили свою сценическую бороду, пришли в черной одежде с крестом, но это не помешает опознанию.
– Знаешь, сколько волос теряет человек за день? – опять без спроса вклинился в разговор Роман. – В среднем около сотни. Криминалисты перелопатят однушку, я готов спорить на годовой оклад: они найдут хоть один твой волосок, его для анализа ДНК хватит.
Артемьев шумно дышал:
– Нет-нет, все не так! Я никого не убивал!
«Это чистая правда, – подумала я. – Мы знаем, что Лаура была мертва до появления стриптизера, и ее не задушили, а отравили снотворным».
– Мне требовался ключ, – каялся Шнапси, – от ячейки с долларами. Я соблазнился деньгами. Сто пятьдесят кусков! Про этого Сыркина я вообще никогда не слышал! Не нанимал убийцу. Я ни при чем, просто хотел… купить машину и отдохнуть по-человечески, одеться… работаю, работаю, а ничего не получаю, еле-еле на жрачку хватает. Устал от нищеты.
– Мы могли бы вам поверить, но мешает маленькая деталь, – остановила я Артемьева, – если вы никогда ранее не виделись с Обжориным…
– Никогда, никогда, никогда, – эхом повторил Шнапси.
– И не слышали про Сыркина…
– Не слышал, не слышал, не слышал…
– То откуда узнали по валюту, как выяснили название банка, в котором находится ячейка, адрес Никиты Владимировича? – договорила я.
– Нестыковочка. Печалька, – подхватил Бунин.
– Он мне исповедался, – выпалил Шнапси. – Сейчас расскажу правду, только правду, и ничего, кроме правды! Клянусь!
– Начинай, – скомандовал Бунин.
Я покосилась на Володю. Почему Роман здесь распоряжается? Бунин начальник техотдела, он должен был принести отчет об исследовании записи голоса, дать объяснения и уйти, а не вести допрос.
– Уже говорю, – засуетился горе-актер.
Глава 27
В день, когда случилось ДТП, Шнапси выступил в спектакле на сцене театра и побежал в «Ликси». Снимать парик с длинными седыми волосами, отцеплять бороду и переодеваться парень не стал. Зачем заморачиваться, если в клубе ему предстоит исполнить ту же роль, что и в театре? Артемьев, придумывая выступление для женщин, сильно не напрягался, он просто повторял роль в спектакле. Сначала появлялся в образе старика, охал, ахал, хватался за поясницу, потом срывал с себя одежду и начинал петь и плясать. Зачем ему понадобился большой крест на толстой цепи? Костюм придумал режиссер и владелец театра, стриптизер с ним не спорил. Игорь был неверующим, он не считал кощунством кривляние перед публикой в таком виде. И потом, это же театр и клуб, насильно в зал никого не затаскивают, если вам неприятно, не посещайте подобные заведения. Таково мнение Шнапси, и, похоже, те, кто наслаждался выступлениями стриптизера, его разделяли.
Пару раз Артемьев, устав от акробатических па, ехал домой в сценической одежде и понял: кое-кто из пассажиров метро принимает его за церковнослужителя. Игорю уступали место, его не пинали в спину, видели крест на черной одежде и почтительно пропускали вперед. Шнапси сообразил, что длинная борода и парик усиливают эффект, но даже без них он вызывает у людей уважение. После того, как продавщица в супермаркете, обхамившая на глазах у Игоря несколько человек, тихо сказала ему: «Батюшка, не берите колбасу, у нее срок годности вышел», он понял, что грех не воспользоваться наивностью простого народа, полагавшего, что большой крест, надетый на длинный черный свитер, равен большому благочестию, и Игорь стал везде появляться в этом образе. Священником он себя не называл, да оно и не требовалось, люди сами принимали Шнапси за служителя церкви. И в тот день, когда Обжорин застрелился, танцовщик шел в «Ликси» с бородой и в седом парике.
Рабочий день давно закончился, прохожих не было, только по другой стороне улицы шагал какой-то мужик. Вскоре он решил перейти дорогу. И тут старые «Жигули», мирно припаркованные вдали, вдруг резко стартанули с места и понеслись вперед на огромной скорости. «Во дает металлолом, – подумал Шнапси, – ничего себе чешет, а на вид рухлядь».
Незнакомец как раз пересекал дорогу, он остановился. Проезжая часть широкая, никакого транспорта не было, развалюха легко могла объехать человека, который не метался туда-сюда, а мирно ждал, когда автомобиль проедет, но «девятка» врезалась прямо в пешехода.
Артемьев давно работает санитаром в морге, трупов он не боится, не раз видел жертв ДТП, но, согласитесь, одно дело, когда тело привозят к тебе на каталке, и совсем другое – самому наблюдать момент смерти. Шнапси стало дурно, но он быстро пришел в себя и приблизился к месту происшествия. Почему он не ушел? Несмотря на то что Игорь мог прибрать к рукам чужую собственность, давно стал циником и не испытывал ни малейшего неудобства от того, что пляшет голым с крестом на шее, он сохранил в душе немного доброты. Игорь подумал, что жертва может быть жива, ей, вероятно, нужна помощь. А еще тихий внутренний голос, которому он очень доверял, шепнул: «Погляди, чего там да как, сдается мне, тебе сегодня выпала козырная карта». Шнапси наклонился над жертвой. Опытному санитару хватило секунды, чтобы понять: перед ним мертвец.
«Теперь загляни в раздолбайку, – посоветовал все тот же голос. – Почему водитель не выходит? Он остановился, значит, удирать не собирается».
Шнапси постучал пальцем в стекло дверцы шофера.
– Эй! Ты как? Жив?
Ответа не последовало. Игорь открыл автомобиль и замер, он увидел мужика в окровавленной рубашке, пистолет, а рядом мобильный телефон… Виновник ДТП был жив. Шнапси обежал «девятку», распахнул пассажирскую дверцу, схватил трубку водителя, вызвал «Скорую» и хотел уйти. Игорь не собирался дожидаться докторов и рассказывать им о наезде. Времени до начала представления в «Ликси» было предостаточно, но Артемьев не имел ни малейшего желания тратить его на общение с полицейскими, которых непременно вызовут врачи. Но тут он услышал шепот:
– Батюшка, отпустите грехи.
Шнапси понял, что водитель очнулся, принял его за священника, и поспешил успокоить мужика:
– Помощь уже едет, вас спасут.
– Нет, не надо, – тихо заговорил незнакомец. – Батюшка, отпустите мне грехи. Господь добр, раз вас сюда послал. Я очень виноват, я…
Шнапси замер. Ему не хотелось слушать чужую исповедь, он собирался уйти, но как покинуть того, кто посчитал тебя священником и сейчас кается? Игорь подлый человек, но у него не хватило окаянства на такой поступок, правда, он собрался объяснить водителю, что является актером, но тут убийца пешехода произнес: «Мне заплатили сто пятьдесят тысяч долларов…», и Шнапси превратился в слух.