Шут для птичьего двора
Шрифт:
— Доброй ночи, Ваша светлость.
Астид заботливо укрыл князя. Встряхнув его одежду, аккуратно повесил на перекладины в гардеробе и, потушив свечи, покинул покои господина.
***
Свадебный поезд тянулся по дорогам Маверранума, как ленивый обожравшийся полоз. Свита виконта, подружки невесты, шуты, музыканты, охрана, повара, слуги. Кроме карет знати, в обозе была и походная поварня, а еще возы с утварью, шатрами, и прочими необходимыми в походе вещами — перинами, подушками, коврами, складной мебелью, столовыми приборами, нарядами. В отдельном возке ехали три любимые собаки виконтессы под присмотром двух служанок-псариц.
На закате каждого дня весь этот передвижной бедлам останавливался, на ночь превращая облюбованное
Гилэстэл и Астид, знающие толк в роскоши, но умеющие обходиться малым, лишь переглядывались, оценивая масштабы вещезависимости высшего дворянского сословия.
— Даже в походе без ночного горшка обойтись не могут, — усмехался полукровка, глядя, как слуги таскают в шатры виконта и его племянницы полные ведра воды, чтобы наполнить походные ванны.
Сам Гилэстэл, по летнему времени, довольствовался озерами и реками, мимо которых пролегал их путь. Вечера были теплыми, вода — чистой. Приведшие всех в изумление отсутствием слуг, Гилэстэл на пару с Астидом быстро ставили свою палатку, бросив внутрь по паре одеял, и уходили к водоему. Там, нагишом кинувшись в прохладную, бодрящую воду, долго плавали и ныряли, приводя в смущение, недоумение и азартное любопытство дам, выбравшихся из карет и прогуливающихся по берегу. Пересуды и сплетни о том, что князь, мягко говоря, экстравагантен, не выползали из-за пологов шатров — осуждать и обсуждать племянника короля в открытую не отваживался никто. Тем более, что в личном общении Гилэстэл и его спутник были безупречны. Чудачества же, вроде поджаренной на костре собственноручно пойманной рыбы, или отсутствия четвертого сменного костюма, придавали князю даже некоего шарма.
— Князь, говорят, вы вчера своими руками поймали огромную рыбу! — высунувшись в окно кареты, Виарина с жадным интересом разглядывала Гилэстэла, ехавшего верхом. — Да еще и сами её выпотрошили и приготовили! Но ведь она же трепыхается, и такая скользкая и холодная! Вам не противно?
— Совсем нет, — глядя на невесту с улыбкой, отвечал Гилэстэл. — Да и не такая уж она была огромная. Просто небольшой сомик. Видели бы вы, виконтесса, гохтлейских иглохвостов! Голова моего коня запросто могла бы поместиться у той рыбины в пасти. А зубы у них, словно колесные спицы. Но эти монстры невероятно вкусны, у них очень нежное мясо. Одним иглохвостом целое племя муарапи может быть сыто несколько дней.
— Может ли такое быть! — заходилась в изумленном возгласе виконтесса. — Ах, князь, вы так много путешествовали! Так много видели! Сделайте милость, расскажите мне что-нибудь! Эта дорога такая утомительная.
И Гилэстэл благосклонно соглашался, развлекая Виарину байками о своих странствиях. Астид, ехавший обок князя, убедительно поддакивал, подтверждая истинность увлекательных и опасных, изрядно приукрашенных историй своего покровителя. Виконт Риоган, слушая князя, только качал головой, тем не менее, благодарный, что шафер не дает скучать его племяннице. По мнению Риогана Вистольтэ, доброму дворянину, да еще и королевской крови, не следовало бы шастать по миру, как какому-то безродному босяку. У виконта к бродягам
В очередной раз остановились на краю леса, не нанеся вреда ничьему хозяйству. Горели костры, затмевая блеск звезд. В центре бивака музыканты развлекали путешественников какой-то пьесой. Виарина со своими фрейлинами была там, а сам виконт, утомленный третьей неделей пути, предпочел остаться у своего шатра. Гилэстэл и Астид были тут же. Глядя туда, где раздавались смех и поощрительные аплодисменты, Риоган чуть улыбнулся.
— Виарина — все, что у меня есть. Её счастье для меня превыше всего. Понимаете, князь?
— Всецело, виконт.
— Бедняжке пришлось многое пережить. В детстве она потеряла родителей, я заменил ей отца. Мой брат был в чем-то схож с вами. Тоже любил путешествовать. Это его и погубило. Его и его жену. Слава небу, Виарина была еще слишком мала, чтобы брать её с собой.
— Что случилосьс вашим братом, виконт?
— Разбойники. Свита была очень немногочисленной. Погибли все. Я узнал об этом спустя полгода после того, как он пропал. Тогда и забрал бедного ребенка к себе. У меня нет своих детей, Виарина стала мне дочерью. С тех пор я не люблю бродяг. Уж простите, Ваша светлость, к вам это не относится.
— У вас доброе сердце, виконт, — сказал князь.
— Я бы сказал, даже чересчур, — усмехнулся тот. — Будь я жестче, обида, нанесенная Виарине её прежним женихом, могла бы обернуться войной, а не свадьбой. Но все сложилось хорошо.
— Я только вскользь слышал о каком-то казусе с помолвкой Виарины. Не просветите меня, виконт? Чтобы я не ударил в грязь лицом.
— Да, вам нужно это знать. Мои земли граничат с владениями барона Фаннегарда Хонгескъё. Мы с ним не то чтобы дружим — так, приятельствуем. Совместная охота, визиты. Ну, знаете, как это у соседей принято. Довольно занятный субъект в плане семьи. Его первая жена была из людей, дворянка. Привез её откуда-то с юга. Родила ему сына, да при родах и умерла. Иннегарду, первенцу его, лет шесть было, когда барон новой супругой обзавелся, тоже людского рода. Что в брачную ночь у них случилось, доподлинно не известно, только на второй день после свадьбы и её не стало. Третьей женой эльфийку взял. Год прожили, детей не прижили, и её тоже потерял. Да глупо как-то погибла, собственным шарфом удавилась на прогулке. Лошадь понесла, баронесса упала, а шарф на поводья намотался. Сейчас барон вновь женат, тоже на эльфийке, на этот раз вполне счастливо. Баронесса Киара оказалась покрепче своих предшественниц, — на губах виконта промелькнула усмешка. — Подарила барону двенадцать детей.
— Двенадцать?! — неподдельно изумился Гилэстэл.
— Двенадцать, — подтвердил барон. — Девять из них мальчики. Её первому сыну, Эрегарду, сейчас двадцать один. Он на восемь лет младше Иннегарда, сына от первой жены. Первоначально именно Иннегард должен был стать мужем Виарины.
— По взаимной договоренности отцов, я полагаю? — спросил Гилэстэл, не упустившийупоминание о пограничных землях будущих сватов.
— И это тоже. Но Виарина любила этого прохвоста. Я точно знаю, я видел, как она страдала от его предательства.
— Прохвост? Вы назвали сына барона прохвостом? — не удержался от смешка Гилэстэл.
— Это самый мягкий эпитет, которым я могу его наградить, — нахмурился Риоган. — Баронесса Киара очень печется о собственных детях, как любая мать. А барон любит их всех. Им было составлено завещание. Условия его довольно занятные, но, как я говорил, Фаннегард чудаковат. В завещании сказано, что наибольшую долю наследства, в которой, кстати, немалую часть составляют земли рядом с моими, получит тот сын, кто первым женится и родитнаследника. А тут такая удача — Виарина и Иннегард. Единственное, о чем я пекусь — о счастье и достатке своей племянницы. Все шло прекрасно, помолвка состоялась, была назначена дата свадьбы. Но жених пропал.