Шут и его жена

Ратникова Дарья Владимировна

— Зачем? — Просто спросила она. — Что я тебе сделала?

— Ничего. Ровным счётом ничего. — И дядя снова улыбнулся. Видно, ему было весело. — Но твой отец плохо занимался твоим воспитанием, раз забыл тебе сказать, что между племянницей лорда и безродным мальчишкой очень большая пропасть. Я не хочу, чтобы на меня показывали пальцем. Твоя связь с этим безродным, — дядя просто выплюнул это слово, как будто оно жгло ему язык. — Может поставить крест на моей карьере. Ты ведь не глупая, должна понимать, что такое мезальянс. Но я обещаю тебе, — дядя помолчал немного. — Что найду тебе хорошего супруга, который будет достоин чести взять в свой род племянницу лорда Файрхофа.

Во время этой пламенной речи Нири сидела не шелохнувшись. А в груди бушевала буря, ломая и круша всё вокруг, превращая сердце в руины. Никогда не увидеть больше Мика! Жить, зная, что предала его. Да она сойдёт с ума! Но дядя не оставил ей выбора. Он немного помолчал, а потом снова повторил.

— Твоё видание с этим юношей может стоить ему жизни. Просто знай об этом, Нирианна Файрхофф.

Он встал и вышел, захлопнув за собой дверь, оставив её наедине с остывающим ужином.

Дядя всё продумал. Она всего лишь партия в его игре. Она нужна ему для того, чтобы получить больше влияния, больше денег, её дом, в конце-концов! Хотя что такого есть в отцовском имении, чего нет у дяди, она никак не могла взять в толк.

Но неужели ей придётся предать Мика и сыграть по дядиным правилам. Выти замух за того, кого он укажет, жить так, как хочет он и всегда бояться — вдруг она что-то сделает не так. Ведь от неё теперь зависит жизнь Мика. А он гордый, он не простит, никогда. Он предпочтёт умереть. Вот только как она будет жить на этом свете, зная что он умер из-за неё?!

Нири упала на колени и разрыдалась. Такого отчаяния она не испытывала никогда с того момента, как воины князя Литара убили на её глазах отца, а её саму увели в плен. Но тогда её поддерживала ненависть. А сейчас? Что есть у неё сейчас?

«Творец, я этого не выдержу!» И никакого выхода не было. Никакой надежды. Раньше у неё оставалось хоть что-то, вера в то, что всё как-то налодится само собой. А сейчас никакой веры не было. Ничего.

Что же ей делать? Нири вздохнула. Снова подошла к окну. Ничего и никого. Как гулпо получилось. А Мик наверное думает, что он ей не нужен, что она забыла его. И даже весточку ему не подать потому что она ровным счётом никого здесь не знает. Надо попробовать подружиться с кем-то из прислуги. Это пусть маленький, но шанс.

Вздохнув, она принялась за остывшую еду, не чувствуя ни вкуса ни запаха. Да, наверное, еда была вкуснее тй, что они ели в селении и уж намного лучше той каши без сахара и почти без соли, что готовил Мик ей в охотничьей избушке, но она бы всё отдала, чтобы очутитьс снова том и питаться одной только этой кашей, лишь бы с Миком.

Она присела на кровать. Спать не хотелось. Но, видно, измотанная всем случившимся, она всё-таки задремала. Но и во сней ей не было покоя. Чудился Мик, окровавленный, усталый. Он отворачивался от неё и уходил. Она звала его, кричала, но он уходил даже не обернувшись. Самый страшный кошмар. Она вскочила от ужаса и больше так и не смогла заснуть. Рядом не было Мика с его чудной свирелью. И может быть больше никогда не будет.

Утро она встретила на ногах, усталая и невыспавшаяся. А все мысли были только о Мике. Поймёт ли он? И сможет ли когда-нибудь ещё увидеть его? Но ничего не менялось. День прошёл спокойно. Ей приносили еду. В этот раз не дядя, а служанка, молчаливая и испуганная. И как она не пыталась заговорить с ней, девушка молчала и упорно прятала глаза. Может быть, у неё получится разговорить какую-то другую прислугу. Всё-таки она когда-то была почти служанкой, так что ещё не успела забыть — каково этой. А ещё немного понимала, чем они живут.

Но сегодня никакого случая для этого не представилось. Она могла бы конечно оттолкнуть служанку и выбежать из своей тюрьмы. Но зачем? Ей не дадут сбежать далеко,а Мик… Сердце сжималось от страха, когда она представляла, что с ним сделает дядя, если она ослушается его. Точнее, что может сделать.

Может быть, через несколько дней, когда дядя поверит, что она смирилась, она сможет что-то предпринять. Он ведь считает её разумной девушкой. Пусть так будет и впредь.

И Нири покорно ела, точнее пыталась. Еда была вкусная, не чета той, к которой она привыкла за последнее время. Да, дядя явно на ней не экономил. Но и это не радовало. Так прошло пару дней её заключения, а на третий день, с утра, едва она успела позавтракать, дверь распахнулась, и вошёл дядя.

— Доброе утро. Вижу, ты в полном здравии и не совершаешь глупостей. Это похвальное желание. — И замолчал. Словно желая посмотреть на её реакцию. Нири тоже молчала. Ей не о чём с ним говорить. И про Мика он явно ей не скажет. Не сейчас. Дядя преследует какую-то свою цель, но какую, она пока не могла понять, поэтому просто молчала, разглядывая его. Может он хочет заручиться поддержкой короля? Чего ей ждать? Отправится с ней на бал? Представит королю? Завоюет её доверие? Но не будет же он вечно держать её при себе, да ещё и взаперти! Нет таких законов! Выдаст замуж? Вот так быстро? — Вижу, ты думаешь о цели моего посещения. Верно?

Нири только коротко кивнула в ответ.

— Хорошо. Тогда я расскажу тебе об этом, — и он снова ухмыльнулся. Противная такая ухмылка. Она видела такую на лице князя Литара. Уж не родственники ли они часом? — Я долго думал над решением нашей проблемы.

— Твоей, дядя, — тихо, но твёрдо перебила его Нири. Да она слушается его, да она не стремится сбежать и увидеть Мика, да она теперь предательница в его глазах. Но соглашаться с ним она не намеренна. Согласиться это значит предать ту часть себя, которая у неё ещё осталась.

— Перебиваешь, показываешь зубки, — он хмыкнул. — Что ж, тебе недолго осталось сопротивляться. Завтра состоится тывоя свадьба. Жених горд и доволен тем, что ему выпала такая честь породниться с лордом-советником, — и он гордо поднял голову.

— Завтра! — Ахнула Нири, не сдержавшись. В груди словно разрастался ледяной ком, казалось превращая в пустыню всё вокруг себя. Завтра! И никакой возможности дать знать об этом Мику. Он никогда не простит её, он, который учил быть честным себе.

— Да, завтра, дорогуша. И если ты на свадьбе не будешь паинькой, твоему другу не поздоровится. И да, с утра придёт модистка. Она поможет тебе одеться. Я не могу допустить, чтобы моя обожаемая и чудесным образом выжившая племянница выходила замуж оборванкой. Я для неё никаких денег не пожалею, — и он смахнул воображаемую слезу. Вот кто на самом деле шут, а вовсе не Мик! Нири сжала губы, борясь с желанием высказать дядя всё, что она думает. Зачем? Всё равно это ничего не изменит.