Схватка с ненавистью (с иллюстрациями)
Шрифт:
Мгновенная вспышка гнева и ругань взорвали тишину. Бес с тоской подумал, что одинарные рамы, наверное, не очень приглушают крики и они уже разнеслись по тихому переулку.
Так оно и произошло. В дверь вдруг резко постучали, раз и второй. Боевик и Бес схватились за пистолеты. Павел Романович стал сбоку от двери: если кто-то войдет — он окажется у того за спиной.
Бес стал прямо против входа, чтобы стрелять в упор. Все это заняло мгновение, и Леся отметила, что имеет дело с людьми опытными: не испугались, не засуетились, быстро и решительно приготовились защищаться. И в то же время они действовали неправильно — это ей тоже было понятно. Ну, отобьют они вторжение в ее хату, уйдут благополучно тихими переулками, исчезнут в ночи, уже прочно накрывшей землю. И никто не узнает, что были здесь, в этом домике на окраине, Бес и его боевик, лично им это ничем не грозит. Особенно если будут стрелять внезапно и наверняка.
Но она, Леся, будет провалена навсегда — стрельба из ее дома… Потом, если она даже уйдет с этими двумя, ей недолго гулять на воле — известны приметы, документы у нее легальные: розыск по краю, и… небо в клеточку. А если стучат случайно, кто-то из соседей?
— Назад! — тихо приказала она. — Садитесь за стол — вы мои родственники. И никакой самодеятельности, а то — пулю в лоб и скажу, что бандеровца убила.
И громко откликнулась на стук:
— Иду, одну хвылыночку…
Бес и Павел Романович послушно уселись за стол и приняли позы утомленных бесполезным разговором людей. И Леся, идя к двери, все-таки не могла не отметить, как умеет преображаться и импровизировать референт службы безпеки: за столом теперь сидел благообразный старичок, которому не по душе тяжелый разговор со своенравной родственницей. Павел Романович избрал для себя манеру поведения лица, заинтересованного в исходе разговора, но не правомочного вмешиваться в его бурное течение. И в соответствии с этим было у него выражение простоватое и немного лукавое.
Леся отбросила крюк, и в комнату вошел офицер — на погонах четыре звездочки. Капитан быстро окинул всех взглядом, поздоровался с Лесей.
— Здравствуйте, Леся. Извините за вторжение, но у вас такой крик, что я заволновался: не случилось ли чего?
— Добрый вечер, Иван Федорович, — остывая от перепалки, поздоровалась и Леся. — Проходите в хату.
Капитан подошел к столу — держался он напряженно, — в оттопыренном кармане кителя у него явно вырисовывался пистолет.
— Время тревожное, — сказал он, — мало ли чего…
— Спасибо за турботу, — Леся почти пела — ласково, доверительно. — Мы тут с родственником моим, Мыколой Пантелеевичем, во взглядах не сошлись… Ой, выбачайте, я вас не познайомыла. Мыкола Пантелеевич — голова колгоспу з нашой области, мий вуйко.
Бес доброжелательно протянул капитану руку — взгляд у него был открытый и приветливый.
— А это — бригадир колхоза, дядько Павло, — представила Леся и второго, — тоже мой родственник…
Говорила она, мешая украинские и русские слова, и это свидетельствовало о ее уважении к позднему гостю: хотелось бы ей говорить на его родном языке, но еще не умеет.
— Да вы присаживайтесь к столу, — приглашала она капитана. — У нас на Украине сосед — человек не чужой, а тоже почти родственник. Говорят даже: какой у тебя сосед, такая и жизнь…
Несуетливо подошла она к шкафчику, достала бутылку водки, подала закуску — помидоры, сало, домашнюю колбасу.
— Выбачайте, самогонка. Дядя привез, — ехидно сказала она. — Знаете, хоть и заборонено, але голови колгоспу все можна.
— Ну и язычок у тебя, племянница, — покрутил головой Бес.
Капитан от чарки не отказался, выпил одним глотком, похвалил:
— Крепко.
— Заходите почаще, — гостеприимно приглашала Леся, — для хорошего человека у меня всегда найдется.
— Боюсь, жене не понравится, — откликнулся капитан. И опять начал объяснять: — В этом доме стены будто из фанеры — вот я и услышал, что вроде бы дерутся…
— Та ни, это мы важный вопрос обсуждали, — Леся была вся воплощение доброжелательности. — Предлагает мне дядя вернуться в село, где я выросла. Нет у них сейчас заведующего клубом, а при новой жизни без клуба никак нельзя…
Бес уже в первые мгновения понял, куда клонит «племянница», оценил ее неожиданный ход и теперь посчитал, что пришла и его минута включиться в игру.
— Колгосп у нас не из бедных, — солидно сказал он. — Но грамотных людей, специалистов мало. Вот мы и хотим, чтобы молодежь, наша надежда, вернулась в село, помогла поставить новую жизнь на крепкие ноги. Правильно я говорю, Павло? — обратился он к своему спутнику — «бригадиру».
— Угу, — мрачно пробормотал тот.
— А я не хочу, — вновь повысила голос Леся, — надоело мне шлепать в резиновых чоботах по грязюци.
Она играла роль избалованной сельской девицы, добравшейся наконец до городской жизни.
— А хлеб кто растить будет? — не сдавался «дядько».
— Вы, — нимало не смущаясь, отрезала Леся.
Они опять заспорили громко, ожесточенно, и капитан смог убедиться, что действительно попал в разгар родственной баталии.
Сосед еще недолго посидел, попрощался и ушел, видно не желая вмешиваться в чужие семейные дела.
— Ну вот, — облегченно вздохнула Леся, когда остались они снова одни. — А вы — за зброю…
— Молодец, — должен был одобрить ее действия Бес. — Ловко выкрутилась.
Он налил себе самогонки, выпил, не закусывая, — нелегко дались Бесу двадцать минут мирного разговора с советским капитаном. Конечно, Юлий Макарович часто встречался на работе и в другой обстановке с представителями Советской власти, но там он знал, что их появление предопределено тем укладом жизни, против которого он боролся. Здесь же, в разгар проверки одного из своих людей, вмешательство советского офицера могло привести к неприятным последствиям.