Шведская сказка
Шрифт:
Сегодня вечером, 1 марта 1771 года, принц Густав должен был упасть к ее ногам.
– Глуповат, наивен, доверчив, некрасив, робок, но дичь эта, весьма жирная. – Рассуждала Адель, разглядывая себя в зеркало и расчесывая шикарные волосы. – Сегодня он будет моим. А что некрасив… как там мать говорит, у русских научилась: «С лица ж воду не пить». Это точно.
«Французская комедия» давала в этот вечер представление господина Мольера «Жорж Данден». Наследному шведскому принцу уступила свою ложу графиня Д’Эгмонт. И вот они наедине. Близко-близко друг к другу. По обыкновению она молчала и терпеливо ждала. Густав робел, иногда она чувствовала, как дрожь сотрясала его тело, но принц упрямо не отрывал глаз от сцены. Его не интересовало содержание пьесы, его обуревала одна мысль: согласиться ли Аделаида ответить на его страсть. И вот, набравшись смелости, кронпринц было открыл рот:
– Дорогая…
– Наконец-то. – Раздраженно подумала Адель.
Но в дверь ложи нетерпеливо постучались. Не дожидаясь позволения Густава вошел Шеффер. Принц раздраженно повернулся и начал было, что-то говорить советнику, но тот его не слушал:
– Принц, ваш отец, Адольф Фредерик, скоропостижно скончался. Сенат избрал вас королем Швеции. Отныне вы – король Густав III. Поздравляю ваше величество, и примите мои самые искренние соболезнования по случаю смерти вашего отца. – Шеффер склонился в поклоне.
Густав был в шоке. Он вскочил и в недоумении от свалившегося переводил взгляд с Шеффера на Аделаиду. Куртизанка нахмурилась и принялась обмахиваться веером:
– Черт, - промелькнула мысль, - как не вовремя!
– Дорогая, - наконец, решился Густав и повернулся к ней, но Шеффер опять перебил короля:
– Ваше величество! – Его голос тверд, - нам надлежит немедленно отправиться в Версаль. Я уже договорился, его величество Людовик XV нас ожидает.
– Но, Шеффер, - молодой король нерешительно попытался возразить. Ему очень не хотелось расставаться сейчас с Аделаидой. Смерть отца, конечно, потрясла его, но все это было так далеко от него, а она, она была рядом. Желанная и доступная. Он продолжил, с трудом подбирая оправдание, - уже очень поздно (было около десяти часов вечера), нельзя тревожить короля Людовика. Мне кажется, торопливость не уместна.
– Не уместна? – Шеффер даже вспылил. Он все видел и понимал, что молодого короля сейчас более интересует эта французская шлюха, а не нужды родины. Его речь была безжалостной и полной упреков:
– Ваше величество, меня поражает ваша неосведомленность, ваше не знание того, что известно всему свету. Вот, - он протянул молодому королю бумаги, - взгляните, что прислал своему новому монарху его сенат.
– Что это? – ошеломленно протянул Густав, принимая их.
– Это условия, которые вы должны подписать. Это условия, сводящие на нет всю полноту вашей власти. Это то, с чем вам и вашим друзьям, прежде всего в моем лице предстоит серьезная борьба. И вам сейчас же надо подписать. В противном случае, сенат оставляет за собой право не признавать вас королем. Вот поэтому, вы. Ваше величество подпишите бумаги, и мы немедленно отправимся с вами к Людовику. За поддержкой, за субсидиями, которые нам так будут необходимы в нашей борьбе. – Шеффер проговорил это все на одном дыхании и замолк с трудом переводя дух.
Адель сперва была раздражена, но затем встревожилась:
– Как, Густав еще может и не стать королем? – мелькнула мысль. Она быстро приподнялась со стула и присела в глубоком реверансе:
– Ваше величество, - обратилась она почтительно, - примите мои искренние соболезнования постигшей вас тяжкой утрате. Но умер король, и да здравствует король. Потому примите сердечные поздравления со вступлением на престол. Право, вам надо ехать, ваше величество.
Шеффер подумал про себя:
– Слава Создателю, хоть эта не мешает! – но он ошибался, у Аделаиды были свои мысли на этот счет.
– Дорогая моя, - король склонился и стал осыпать поцелуями ее руки, - я не успел сказать вам все, что у меня в душе, вы идеал для меня женской красоты, чистоты и прелести. Когда я восстановлю в Швеции все свои права, как единовластного монарха, я снова упаду к вашим ногам с просьбой приехать ко мне. И буду молить Бога, чтобы ответ ваш был благоприятным. А сейчас, простите мне действительно надо вас покинуть и немедленно возвращаться в Швецию.
– Что он тянет! – морщился Шеффер, наблюдая за этой сценой. – Нашел перед кем ломать комедию. А Гюс думала о другом:
– Ну вот и заторопился сразу. Совершать революцию поедет. Конечно, сделаешь ты что-то толковое… как же! Долго же ждать мне придется. Как же мне не повезло. Ах, ты черт возьми! – но вслух произнесла голосом полным желчи:
– Для чего вы так безжалостны сейчас ко мне ваше величество?
– Почему? – изумился Густав. Шеффер нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
– Потому что, я глубоко уверена, что если и принц Готский имел некий интерес к одной актрисе, то королю Густаву Третьему она будет совершенно безразлична!
– Как вы жестоки и ко мне и к себе! – король готов был разрыдаться. Но его вдруг что-то, как пронзило. Он отошел в сторону и прошептал:
– Господи, там, в Стокгольме… а я… Простите, - кинул он на ходу и вышел стремглав из ложи. Шеффер бросил многозначительный взгляд на Аделаиду, хмыкнул удовлетворенно и последовал за ним. Актриса в изнеможении опустилась в кресло. Адель была взбешена, она сильно стиснула руки, что они неприятно резко хрустнули:
– Проклятье! – Она привыкла повелевать мужчинами, но заполучить такого и надолго, было ее мечтой. Или, по-крайней мере, получить от него столько, сколько хватило бы до конца жизни. Нет, у нее не было недостатка в возлюбленных, и деньги текли к ней рекой, но все это было мимолетными увлечениями. Мужчины приходили и уходили из ее жизни, рассчитываясь довольно щедро за те ласки, что она дарила им. Среди них встречались и принцы, и князья, и герцоги, но они исчезали насытившись. А деньги имели обыкновение заканчиваться. Ведь Аделаида жила на широкую ногу. Одни туалеты и приемы, что она устраивала, стоили целые состояния. А сейчас промелькнул шанс стать второй Помпадур или Дю Барри. Пусть не в Париже, а в Швеции! И он ускользнул. Это было ее поражение, а к этому она не привыкла. – Ну что ж, милый Густав, мы посмотрим, что еще ждет нас впереди. Мы еще встретимся. Посмотрим, как ты держишь свое королевское слово, а я-то тебе напомню об этом.
В карете Густав совсем обессилел. Лежал, откинувшись на подушки и закрыв лицо руками. Поглядывая на него, Шеффер решил отправиться к Людовику сам.
– Ну его! – думал раздраженно советник. – Толку не будет.
Оставив молодого короля в доме у Кройтца на рю де Гранель, Шеффер поехал к Версаль в одиночестве.
– А где же мой бедный Густав, дорогой граф? – Людовик выглядел взволнованно.
– Он так убит известием о кончине отца, что силы совсем его оставили, ваше величество! – в почтительном поклоне отвечал Шеффер.
– Полноте вам граф, - остановил его король, - оставьте церемонии, прошу садиться, - Людовик сам уселся в кресло и пригласил последовать его примеру. – Я сам чертовски расстроен… Но! Я думаю, что настал именно тот момент, которым грех было не воспользоваться и восстановить все попранное вашим парламентом самодержавие. Я верю в Густава! – король произнес это напыщенно и высокомерно выпятил мощную челюсть вперед. – И… - добавил Людовик, покосившись на приоткрытую в спальню дверь, - он просто очаровал своей обходительностью мою несравненную Мари-Жанну.