Шведские остановки
Шрифт:
С Рольфом Бернером мы шли старым, имеющим вполне "дикий" вид лесом. Вот огромный, загораживающий полнеба вяз с табличкой, прикрепленной почему-то, правда, не рядом к столбику, а прямо к стволу. Под тремя коронами значится "Natur minne", то есть "памятник природы". В обхвате этот гигант 425 сантиметров, высота и возраст не указаны.
– Как не понять тех, кто вел "вязовую войну"?
– говорит Рольф, обходя вяз вокруг.
– Мы, шведы, любим свои вязы за то, что это единственные свидетели жизни наших прадедов. Какая демонстрация мощи природы!
Кроме того, в "вязовой войне" была одержана моральная победа - народ, который всегда прав, настоял на своем... Пошли? Идемте, не пожалеете...
Мы вышли на берег Нюккельвикена - Ключевого залива. Рольф ревностно заявил, что под Стокгольмом другого такого фиорда нет, замолчал, не мешая мне, и я это оценил. Залив прихотливо, изломисто врезался в берег.
Отвесные, рваные скалы картинно отражались в глубокой черной воде, над ними цвел ярой зеленью хвойный лес, подсвеченный последними лучами невидимого солнца, и золотая пыльца тихо точила с вершин. Вода, скалы, лес, закатный солнечный свет и густые тени создавали сказочную гармонию первородных красок. Почудилось, что вот-вот в заливе появиться ладья богатого гостя*" Садко, а из-под лесной сени выйдут на камни викинги в железных своих доспехах...
Поверху скалы были сглажены ледником, они струили тепло, а снизу текла по расщелинам свежая прохлада. Наступала белая ночь.
И без того мягкие краски пригашиваются, размываются. Огни Стокгольма мерцают далеко, призрачно, словно удаляясь или собираясь погаснуть. Тишина, только вдали на шхерах и в завораживающем глаз смутном просторе едва уловимо кричат чайки.
– Т-сс!
– услышал я и вздрогнул, дождавшись все же сказки. Неподалеку от берега, на недвижной глади залива, вдруг обозначился лебедь. За ним беззвучно и очень-очень медленно явились еще три царственные птицы.
Горделивые головы на изящно изогнутых шеях, белоснежные, словно ватные, крылья, зеркальное отражение птиц в темной воде - истинное чудо жизни! Нет, люди раньше понимали и ценили красоту природы не меньше нас - недаром у многих народов убийство лебедя издревле считается тяжким грехом. Накануне я видел в городе лебедя, постоянно живущего у многолюдной набережной, и вдоволь посмеялся над ним. Какая-то старая женщина кормила кухонными остатками уток, они топтали ей ноги, всполошенно крякали, рвали друг у друга пищу, глаза их блестели от жадности. А лебедь вежливо подошел сбоку, взял женщину клювом за плечо и осторожно потянул в сторону: мол, вы понимаете, что мне недостойно отбирать у этих уток еду или вступать с ними в полемику, но неужели вы-то не видите, что я пришел?..
Лебеди растворились, как мираж, в прозрачном тумане, а мы с Рольфом пошли назад, переступая через больших черных слизняков, выползших с темнотой на тропу. Темно было только здесь, внизу, а в проемах брезжил неверный полусвет. Мы вышли на большую поляну, от которой отслаивался легкий туман.
Вдруг по опушке леса мгновенно проскочило легкое, грациозное животное.
– Косуля?!
– Косуля, - подтвердил Рольф.
– Никогда бы не подумал, что в пригороде такого большого города могут бегать косули.
– А меня, между прочим, - возразил Рольф, - просто потрясло, что у вас везде бродят лоси. Такие красавцы!.. И вы, кстати, заметили, как испоганен Ключевой залив?
Конечно, я видел, что в самом красивом месте фиорда гниет большая сплотка древесины, только не стал говорить об этом, чтоб не испортить впечатления. Гирлянда "сигар", скрепленная ржавым такелажем, набухла и притонула, бревна были не окорены.
– С осени лежит,-сказал Рольф.-Залив изуродовала, настроение тысячам людей испортила.
– Конечно, это непорядок, - подтвердил я, хотя мне хотелось выразиться покрепче, потому что сплотка "сигар" в этом сказочном месте - не только зрительное загрязнение.
Разлагается древесная кора, гноит воду, отравляет рыбу, дубильные вещества разрушают икринки, и ни один малек этим летом тут не
выведется. Давно надо бы узнать, что за компания так набезобразничала, дать снимок в газету с соответствующей подписью или плакат укрепить на бревнах. Но тысячам людей, отдыхающим здесь, видать, некогда, а общества охраны природы в Швеции нет. Я сказал, однако:
– Но у вас даже в центре Стокгольма ловят рыбу прямо с моста.
– Это какой-то особый обожатель поплавка, - возразил Рольф.
– Рыбу его есть нельзя.
– Почему?
– Ртуть. Проблема, неизвестная у вас.
Верно, это большое счастье для москвичей и жителей других наших больших городов, что они незнакомы с ртутным загрязнением воды, хотя до полной чистоты протекающих через города рек у нас еще довольно далеко. И как не радоваться, что буквально в последний год появились над умершей было Москвой-рекой рыболовы! Стоят себе под стенами Кремля и дергают плотву. В некоторых местах дно этой реки за прошедшие времена покрылось слоями грязи многометровой толщины. Сейчас грязь отсасывается, дно устилается свежим песочком, и рыбешка сразу же оценила заботу людей - начала заплывать в город...
Мы заговорили с Рольфом о двойственном воздействии на человека технического прогресса, о том, что практически на каждом шагу сейчас можно встретить болезненные противоречия в использовании окружающей среды. Вот несколько лет назад через окрестности Ключевого залива прошла шоссейная дорога. Сократила какие-то расстояния, сберегает людям время и средства меньше требуется горючего и смазки, дольше служат машины. Все эти выгоды можно подсчитать на канцелярских счетах. Но та же дорога привела в первозданную природу стада ревущих транзитных грузовиков, извергающих едкую отраву, сушит воздух асфальтом и каменными разломами, а главное, уничтожила в этом прекрасном лесном уголке единственную речку, в которой веками журчала прозрачная пресная вода. Дорога перерезала своим полотном и кюветами водосборные склоны, нарушила природную фильтрацию грунтовых вод, ручей умер. На каких электронных машинах можно теперь подсчитать урон, нанесенный почве, растениям, животным, то есть природной среде, и в конце концов людям, которые тысячами гуляют здесь, купаются, загорают, ловят рыбу, ходят на лыжах?
И мне вдруг вспомнилось, что великий Данте при всей его могучей фантазии не мог представить себе рай иначе, как в виде леса с бегущим сквозь него ручьем... Мое знакомство со страной только начиналось, и я не знал еще, что скоро увижу куда более огорчительные вещи, связанные с обеднением природы Швеции, с социальными, почти тупиковыми проблемами ее.
Многоэтажные дома, в одном из которых живет Рольф Бернер, подступили к самому лесу. От Ключевого залива мы дошли сюда минут за пятнадцать, и я все оглядывался назад, вспоминая вяз-великан, гладь извилистого фиорда, камни, простор, лебедей и косулю. А тут, рядом со всем зтим, такие же дома, как у нас в Кунцеве или Хорошево-Мневниках.