Шведское огниво
Шрифт:
От такого поворота Сулейман даже рот открыл. Так смотрят на уличного фокусника, когда тот вдруг вытаскивает яйцо из пустой шапки.
– Теперь вернемся к пропавшему человеку. Мы считаем, что он тот самый, который привез это письмо, пропал из запертой комнаты на постоялом дворе и не явился к отправлению на корабль. Хотя, если говорить строго, все это наши домыслы и допущения.
– Адельхарт был твердо уверен, что это одно и то же лицо. Иначе зачем бы он явился на постоялый двор?
– Если мы считаем, что тот же человек принес письмо Касриэлю, то он мог рассказать все любому, с кем общался за это время. То есть за целый месяц. Так что наш купец сразу же оказывается не единственным подозреваемым.
– Конец ниточки теряется в узелке, – печально согласился Злат.
– Значит, искать нужно людей, с которыми пропавший постоялец имел дело за этот месяц в Сарае. Но как?
Сулейман вытянул шею, как будто ожидая, что Илгизар сейчас вытащит из рукава живого зайца.
– За этим человеком следили люди эн-Номана, – вспомнил наиб. – Можно попросить его помочь. У него же тут какой-то свой интерес.
– Тогда мы получим целый клубок из десятков перепутанных нитей, каждая из которых может оказаться столь же ненадежной, как и нить, ведущая к крымскому купцу. Хотя сделать это, конечно, нужно. Это умножит количество известного. Пока же его количество намного меньше количества неизвестного. В таких случаях искусство вычислений бессильно.
– Среди этих ниточек есть одна очень интересная… – задумался Злат. – Вещи на корабле были заперты в дорожный сундук, а на постоялом дворе видели только две сумки. Кроме того, он где-то взял почтовых голубей.
– Есть еще те люди, что предлагали пятьсот иперперов Адельхарту, – поддержал шакирд. – Каждая нить – это дорога, по которой нужно идти, внимательно смотря под ноги и по сторонам, терпеливо собирая найденное по крупицам. Этот путь к знаниям так и называется: путеводная нить.
– Самый надежный.
– Как сказать. Среди этих нитей – много ложных путей. Которые ведут в никуда, обрываются, путают, петляют. А то и заводят в ловушку. Когда нитей слишком много, можно потратить целую жизнь, чтобы распутать их все. Порой даже больше жизни.
– Это все, что может нам дать твоя философия, которой вас учат годами на деньги доверчивого хана?
Восторг на лице Сулеймана сменился разочарованием. Однако Илгизар нимало не смутился:
– Это же не единственный путь, по которому идут к знанию. Есть еще способ, который иногда называют путеводной звездой.
– Если он нам не подходит, то не трудись и рассказывать. Про звезды вечерком с Бахрамом потолкуете.
– Путеводная звезда – это цель. Которая видна издалека. Именно она помогает не сбиться с пути, когда дорога уводит в сторону или вообще пропадает. Так мореход в открытом море, где не видно берегов, или караванщик в пустыне, где нет никаких ориентиров, всегда может определить, куда двигаться. Это очень надежный способ. Например, при расследовании преступления таким способом можно считать знаменитый принцип: «Кому выгодно?»
– Что может стать путеводной звездой во всем этом деле?
– Цель. Зачем этот человек приехал сюда из Праги? Если разгадать эту загадку, то многое сразу станет ясно. Кто его друзья, кто враги. Кто ему помогал, а от кого он таился. Ведь если этим делом заинтересовались люди из ближнего окружения хана, речь явно идет не о простом путешественнике или торговце.
– Ты говоришь почти как брат Адельхарт. Только от его рассказов было мало проку.
– Возможно, потому, что он не знал того, что знаем мы. Ведь он слышал только слова «из вечерних стран».
XV. Другое письмо
Немного подумав, Злат решил не ехать прямо в миссию. Слишком много глаз. Остановились на дороге неподалеку, а Илгизар, спешившись, добежал до обители франков, где, поймав на площади перед храмом какую-то благочестивую богомолку, попросил ее передать брату Адельхарту, что его друг хочет продолжить с ним вчерашнюю беседу. В том же месте. Затем они направились на постоялый двор.
На улицах не было ни души. Дождь заставил отсиживаться дома уличных торговцев. Да и обычного осеннего оживления в Сарае в этот год не было. Раньше после того, как уходили в дальний путь последние караваны и безлюдели пристани, из степи возвращался хан. С ним в пустовавшие летом дворы приезжали эмиры и вельможи, слуги, чиновники. Многие уходили в степь с семьями, и по приезде лавки и базары сразу заполнялись женщинами, соскучившимися за время кочевья по городскому изобильному разнообразию.
Подумав об этом, Злат невольно улыбнулся. В первый день по возвращении всего этого степного царства у пирожников всегда была невиданная выручка. Просидевшие все лето на одном вареном мясе кочевники сразу набрасывались на городские лакомства. А что можно придумать доступнее и разнообразнее пирожков? На любой вкус и карман. Тем более когда склады летом наполнились новой мукой, а рыботорговцы избавлялись от излишков товара, который не смогли отправить с караванами в верховья. Некоторые пирожники наловчились делать совсем крошечную самсу с осетриной, которую продавали всего за один медный пул, как простую лепешку. На серебряный даньга получалось шестнадцать штук. Злат, который никогда не носил в кошеле медных монет, обычно столько и съедал зараз.
Сейчас хан с двором перебрался далеко отсюда. В новый дворец. Мало того, со старых дворов в Сарае всю осень через заставу тянулись телеги и вьючные лошади со скарбом и слугами вслед за хозяевами, оставляющими насиженные места.
Сказал же Сулейман, что в огромном дворе эмира Сундж-Буги, где в прошлые годы на зиму ставили еще и пару больших юрт, сейчас остался только дворник с собаками. И котом.
– Сулейман! Ты раньше в Сарае с эмиром бывал?
– Нет. Я стремянным только этим летом стал. Раньше был ловчим при собаках. Зимовал в степи.
Злат усмехнулся про себя: вот откуда такая прыть! Привык со сворой в степи волков травить. С борзыми.
По пустым улицам понеслись вскачь и до Сарабаева двора добрались в мгновение ока. Сарай не степь, здесь только пешком нужно полдня потратить, чтобы из конца в конец дойти. А если верхом, да без оглядки, – гикнуть не успеешь.
Во двор наиб сразу заезжать не стал. Поехал осматривать окрестные кусты. В дождь занятия лучше не придумать – сразу промокли до нитки. А Сулейман несколько раз зацепился за ветки своей роскошной юбкой и едва ее не порвал.