Сиасет-намэ. Книга о правлении вазира XI столетия Низам ал-Мулька
Шрифт:
169а (208). Вслед за рассказом ИШ, 169 (208) в ТИ, 181—183 следует рассказ, отсутствующий в ИШ: однажды Омар сидел в присутствии пророка Мухаммеда. Пророк вел беседу о правосудии и справедливости. Омар сказал: „О, божий посланник! В молодые годы я вел торговлю, разъезжая по разным краям вселенной. Во времена Ануширвана Справедливого я прибыл в Мадаин, товары сложил для продажи в городе, а верблюдов отправил в сопровождении погонщика в поле, попастись на свежей траве. Приблизилось вечернее время, пришел погонщик и сказал: „Слуга сына Ануширвана захватил верблюдов“. Услыхав эти слова, я опечалился. Хозяин того помещения, где я сложил товары, узнал об этом и сказал: „Вставай, отправляйся к Ануширвану, изложи дело, — пусть он прикажет возвратить твоих верблюдов“. На другой день утром я отправился, взялся за „цепь справедливости“, меня привели к Ануширвану. Хаджиб допросил меня, я изложил дело, а он из-за страха и опасения перед сыном шаха передал последнему все иначе. Анущирван приказал дать мне тысячу динар. Я обрадовался и возвратился домой. Хозяин дома посмотрел, сказал: „Шаху дело осталось неизвестным, отправляйся, снова заяви об обстоятельствах“. На другой день я отправился во второй раз, опять рассказал дело, а хаджиб пересказал его в другом виде. Он приказал, чтобы мне дали еще раз тысячу динар. Снова я возвратился довольный, а хозяин дома опять заявил, что мои слова не довели до сведения шаха. Опять на другой день я отправился, изложил дело, а хаджиб пересказал в другом виде, опять шах приказал дать еще тысячу динар. Когда я пришел домой, хозяин сказал: „Шаха не уведомили. Отправляйся опять“. Когда я пошел на четвертый день и изложил дело, шах удивился, потребовал другого переводчика и, выпросив у меня дело, пришел в ярость, но ничего не сказал, а, поручив меня одному из своих доверенных лиц, приказал ежедневно выдавать мне пропитание. Так прошло сорок дней. Затем он потребовал меня. Тот доверенный ввел меня ночью к Ануширвану Справедливому. Шах, увидев меня, обласкал, оказал полную милость, всячески просил у меня извинения, — я был поражен изъявлением всего этого внимания. Затем он приказал своей свите принести какое-то блюдо, покрытое сверху. Когда его поставили, шах приказал открыть крышку блюда. Открыли, и я увидел отрезанную руку, положенную на блюдо. Я не понял, чья может быть эта рука. Ануширван спросил: „Знаешь ли ты, чья это рука?“ Отвечал: „Нет“. Он сказал: „Это рука моего дитяти, слуга которого неправедно увел твоих верблюдов, и совершил по отношению к тебе несправедливость. Сегодня вечером вот уже сорок суток, как я начал говорить с его матерью об этом твоем деле, теперь она согласилась, что ее ребенок совершил беззаконие, и что я могу поступить с ним так, как он этого достоин. Сегодня вечером она согласилась, чтобы я отрубил ему руку, чтобы никто не совершал несправедливостей этого рода, чтобы мое имя не было обесславлено несправедливостью, чтобы мне не предстать в день страшного суда устыженным и посрамленным, чтобы не быть в числе гонимых всевышним!“ Затем он приказал привести хаджиба и спросил: „Почему ты неправильно передавал мне о деле, рассказывал иначе, а я не вник в дело, торговый же гость ушел от меня, потеряв надежду. Верблюдов украли, а я не понял дело. Всюду, куда бы он ни пошел, он позорил бы мое имя несправедливостью, а мне все это не было бы известно“. Хаджиб сказал: „Я побоялся твоего сына“. Ануширван сказал: „А меня, значит, не испугался?“ Он приказал сейчас же его казнить, а верблюдов возвратили. Когда я вернулся домой, хозяин дома сказал: „На этот раз дело стало известным“. На другой день я поднялся, захватил три тысячи динар, отправился к ААушир-вану, положил кошель с золотом. Шах приказал: „Это золото целиком принадлежит тебе“, и, несмотря на то, что дал ранее, подарил еще и проводил меня со всяческой милостью. Таково было дело!“ Когда пророк — благословение божие и мир над ним! — выслушал эту речь, он удивился и произнес; „Неверный, а у него этакая правосудность!“
Рук. ПБ не содержит глав об еретиках (соотв. ИШ, 150—164).
Г. ИСТОЧНИКИ, ПАРАЛЛЕЛИ И СПЕЦИФИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ
10 (9). Рассказ о старшем сыне второго праведного халифа Абдаллахе б. Омар (ум. в Мекке в 73—693 г.), как указано в ТИ 8, прим. I, встречается у поэта Санаи Газневи в стихотворной обработке. Местом, где овца испортила себе ногу, назван у Санаи, как и в „Сиасет-намэ“, Багдад — очевидный анахронизм (Багдад основан в 762 г.).
14 (10). Рассказ о царе, туговатом на ухо, который ради осторожности приказывал челобитчикам одеваться в красные одежды, встречается в собрании рассказов Ауфи (начало XIII в.); у Ауфи царь назван — китайским. [536]
15 (11—17). Рассказ об Исмаиле б. Ахмед Самани, Якубе б. Лейс и Амре б. Лейс представляет собою один из чрезвычайно интересных отрывков сочинения. Этот интерес определяется как влиянием рассказа на последующую восточную историографию в отношении династии Саффаридов, так и присущими этому рассказу особенностями, характеризующими метод использования автором сочинения исторической тематики в качестве иллюстративного материала. Наличие рассказа в главе, трактующей „о разборе государем обид, правосудности и упражнении в добром житии“ определяет дидактическую задачу — показать образ правосудного государя (Исмаил б. Ахмед) в противопоставлении с образом неправосудного государя (Якуб и Амр б. Лейс). Дидактическая задача в рассказе превалирует над задачами исторического описания. Рассказ открывается описанием добродетельности Исмаила б. Ахмед, затем переходит к характеристике „соблазненного исмаилитами“ Якуба б. Лейс, его похода на Багдад, поражения, переговоров с халифом, смертью, воцарения Амра б. Лейс, его сражения с Исмаилом б. Ахмед, пленения и заканчивается благородным отказом Исмаила б. Ахмед принять от Амра список закопанных им сокровищ, как незаконно добытых. Кажется, Т. Нёльдеке принадлежит наиболее резкая формулировка исторической недостоверности всех этих рассказов; „относительно Якуба Саффара и его брата, — замечает Т. Нёльдеке, — Низам ал-мульк сообщает во всех отношениях совершенно превратное“. [537] Можно только безоговорочно присоединиться к этой характеристике немецкого ученого; в рассказе „Сиасет-намэ“ мы не встречаем буквально ни одного эпизода, который бы в малейшей степени не мог быть подвергнут уничтожающей критике с точки зрения его достоверности. Сомнительна самая основа рассказа, — соблазнение Якуба б. Лейс исмаилитами-карматами, признанной датой появления которых считается 278 (= 891) г., [538] совершенно легендарно описание сражения войск Якуба б. Лейс с халифатскими войсками, во главе которых стоял не халиф, а брат халифа Абу-л-Ахмед ал-Муваффак биллахи, [539] не менее легендарно описание переговоров Якуба б. Лейс с халифским послом, во время которых Якуб якобы дал себе такую характеристику: „пойди и скажи халифу, что я — сын медника, от отца обучился делу медника; моей пищей был ячменный хлеб, рыба, зелень и лук. Эту власть государя, оружие, сокровища, добро я добыл удальским путем, львиным мужеством, — не от отца унаследовал, не от тебя получил“. Традиция о ремесленном происхождении саффаридов получила широкое распространение в последующей исторической литературе.
536
Мух. Низ. ад-дин, VIII, 79.
537
DHG, 1892, 766—67.
538
Б. Н. Заходер Мухаммед Нахшаби, „Ученые записки МГУ“, вып. 41, стр. 105.
539
Ср. Табари, III, 1895.
О происхождении Якуба б. Лейс мы не располагаем достаточно ясными данными. Родиной Якуба и его трех братьев являлся Карнин [540] или Карни, [541] селение, находившееся в одном переходе от города Систан. По описанию Истахри Карнин был „городок маленький, при нем деревни и рустаки... из него Саффариды... их четыре брата: Якуб, Амр, Тахир и Али рода Лейс. Тахир был убит у ворот Буста, Якуб умер в Джунд-и-Шапур после своего возвращения из Багдада и могила его там; Амр б. Лейс убит в Багдаде и могила его там; Али б. Лейс был назначен против Рафи в Джурджан, умер в Дихистане и могила его там. Якуб был старшим; он был гулямом у некоторых медников, саффар; Амр был погонщиком лошаков и слыхал я, что в иные дни он был плотником“. [542] Среди построек Заранджа Мукаддаси упоминает медный минарет, построенный Яку-бом б. Лейс. [543] Гардизи указывает: „Якуб б. ал-Лейс б. Муаддал был человеком неизвестным, род его из руста Систана, из деревни Карнин. Когда он пришел в город, он избрал себе ремесло медника, изучил его, ежемесячно получал плату по 15 дирхем“. [544] На возможность существования иной традиции, как кажется, впервые обратил внимание Раверти. [545] Вышедшая несколько лет назад в тегеранском издании хроника Систана дала возможность ознакомиться с этой иной традицией в полном виде. Она такова: Якуб б. Лейс б. Муаддал б. Хатим б. Махан б. Кей-Хосров б. Ардашир б. Кубад б. Хосров Апарвиз б. Хурмузд б. Хосраван б. Ануширван б. Кубад. [546] Не останавливаясь на спорности многих звеньев этой генеалогической цепи, необходимо отметить лишь тенденцию, утверждающую за Якубом б. Лейс происхождение от сасанидской династии, тенденцию, весьма настойчиво проводимую вышеуказанным источником, у которого, кстати сказать, отсутствует и уничижительный эпитет „медник“, прилагаемый обычно позднейшей историографией к систанской династии потомков Лейса.
540
BGA, I, 245.
541
„Худуд ал-алем“, 22а
542
BGA, I, 245.
543
BGA, III, 305.
544
В. В. Бартольд. Турк. в эпоху монг. наш. Тексты 4.
545
„Табакат-и-Насири“ Rav., I, 19 и прим. I.
546
„Тарих-и-Систан“, 200—201.
Рассказ „Сиасет-намэ“ был, очевидно, сконструирован из двух источников. Первый источник глухо называется самим автором сочинения: „был один из саманидов Справедливый эмир, звали его Исмаил сын Ахмеда. Он был чрезвычайно справедлив и наделен многими добродетелями: обладал чистой верой в бога, преславного и всемогущего, был благодетелем бедняков, что показано в его жизнеописании“. [547] Вторым источником, по-видимому, были „Ахбар-и-Якуб-и-Лейс“ — Известия об Якубе б. Лейс, упоминаемые Бейхаки, как сочинение, из которого автор мемуаров черпал такие же близкие по стилю, языку и столь же фантастические рассказы, как и автор „Сиасет-намэ“, [548] совершенно очевидно саманидского и антисаффаридского направления; и у Бейхаки и в „Сиасет-намэ“ эти рассказы служат иллюстративным целям, не претендуя на иное значение, кроме дидактики и занимательности.
547
„Сиасет-намэ“ ИШ, 11.
548
Бейхаки ТИ, 247, 483—4 и т. д.
Не менее неточны, легендарны, но вместе с тем популярны, рассказы „Сиасет-намэ“, относящиеся к Амру б. Лейс. Эпизод о благородном отказе Исмаила б. Ахмед принять от Амра б. Лейс список зарытых сокровищ уже в начале XIII в. был повторен Ауфи. [549]
16 (17). Рассказ об обычае Исмаила б. Ахмед Самани в стужу верхом на коне дожидаться на площади челобитчиков в более полной редакции приведен Ауфи. [550]
18 (18). Царствованием, во время которого разразился семилетний голод, большинством источников называется правление сасанида Фируза (Пороза). [551] Общая отрицательная позиция „Сиасет-намэ“ к личности Кубада (ср. „Сиасет-намэ“ ИШ, 26—29, 166—181) стоит также в противоречии с рассказом, приписывающим Кубаду государственную мудрость. В идентичном рассказе Ауфи царем, при котором разразился голод, назван Кисра Бахрам [552] в ТИ, 15 царем назван Кей-Кубад.
549
Мух. Низ. ад-дин, VIII, 79 и прим. 2.
550
Мух. Низ. ад-дин, VIII, 79.
551
Динавери, 60—61; Табари Noeldeke, 118—19; Фирдауси Mohl VI 71—72; Саалиби, 575—77.
552
Мух. Низ. ад-дин, VIII, 79
19 (19—27). Рассказ о Бахрам Гуре, вероломном вазире и пастухе, повесившем пса, находится в стихотворной разработке у Низами. В сокращенной редакции рассказ встречается у Газали в „Насаих ал-мулук“, [553] а также в двух рассказах Ауфи. [554] Как у Газами, так и в одном из рассказов Ауфи, героем повествования является не Бахрам Гур, а Гуштасп. Названный в „Сиасет-намэ“ вазиром Бахрам Гура Раст Равиш (у Низами — Раст Роушан) не отмечен историческими хрониками. Табари называет вазиром Бахрам Гура Михр-Нарсэ, [555] Фирдауси — Хурмузда. [556]
553
ИШ, фр пер., 39, п. I, ТИ, 16 прим I.
554
Мух. Низ. ад-дин, VIII, 79—80.
555
Табари Noeldeke, 106.
556
Фирдауси Mohe; V, 466.
25 (28—36). Рассказ о Хосрове Нуширване Справедливом, бедной старухе и наместнике Азербайджана, захватившем земельный участок старухи, в сильно сокращенном виде находится у Ауфи. [557] Как и рассказ о Бахрам Гуре (19) — исторически недостоверен.
26 (36—37). Рассказ о цепи справедливости и осле-челобитчике находится также в составе рассказов Ауфи. [558]
29 (38—40). Рассказ об обычае царей Аджама совершать публичное судопроизводство в дни Михрджана и Науруза, как отмечено Ш. Шефероу, приводится слово в слово в „Насаих ал-мулук“ Газали. [559] О подобном же обычае, заимствованном от царей Аджама, рассказывает Ауфи в замечании по поводу двора Абдаллаха б. Тахир Зу-л-Яминеин. [560] Газали приводит в тех же выражениях, что и „Сиасет-науэ“, рассказ о гибели Иездегерда Грешника (399—420); [561] также близко изложение гибели Иездегерда от лошади-ангела в „Фарс-намэ“. [562]
557
Мух. Низ. ад-дин, VIII, 80
558
Мух. Низ. ад-дин, VIII, 80.
559
ИШ, фр. пер., 59, п. I.
560
Мух. Низ. ад-дин, VIII, 80.
561
ИШ, фр. пер., 59, п. I.
562
„Фарс-намэ“, 74.
30 (40). Рассказ об Умара б. Хамза, отказавшемся в присутствии халифа Васика от имущества, ввиду обвинения в неправильном получении этого имущества, находится как в составе рассказов „Насаих ал-мулук“ Газали, [563] так и Ауфи. [564] Рассказ анахронистичен: Умара б. Хамза, правитель Басры, Ахваза и Фарса ум. в 199 (=814) г.; годы правления халифа Васика: 227—232 (= 842—847). У Газали упоминается имя халифа ал-Мансур, годы правления: 136—158 (= 754—775).
563
ИШ, фр пер., 60, п. I
564
Мух. Низ. ад-дин, VIII, 80.
32 (41—42). Рассказ о наказании мухтасибом одного из полководцев султана Махмуда, встреченного им на улице в нетрезвом состоянии, — первый из серии газнвзидских рассказов „Сиасет-намэ“. Оба упомянутые в „Сиасет-намэ“ ИШ и ТШ полководца выступают в мемуарах Бейхаки, как действующие исторические лица: Али Нуштегин — Ахмед б. Али Нуштегин; он известен как командующий газневидскими войсками в Кермане и усмиритель тусского восстания; [565] Мухаммед Араби — Мухаммед Ал'араби; упоминается у Бейхаки в качестве салара войска курдов и арабов. [566]
565
Бейхаки ТИ, III, 437—439; см. также Б. Н. 3аходер. Хорасан и образование Сельджукского государства.
566
Бейхаки ТИ, 360.