Сибирь 2028. Армагеддон
Шрифт:
Колонна тронулась, и я почувствовал сомнения. Сердце сжалось в тоске и предчувствии. Видит Бог, если бы не обстоятельства, я никогда не покинул бы Зону Безопасности, в которой прожил одиннадцать лет! Впрочем, у меня всегда имелась возможность вернуться обратно вместе с экспедицией – это немного успокаивало. Холодный свет прожекторов озарял проезжую часть, горки руин по обочинам, частично сохранившиеся здания. Не сказать, что я ехал в неизвестность (по левому берегу Новосибирска я изредка прогуливался, зарабатывая тем, что перетаскивал людей в Зону Безопасности), но холодок бежал по спине, немела кожа. От грохота дизельных двигателей закладывало уши. Распахнулись ворота, колонна выезжала за пределы. Изрытая земля, мешанина досок и кирпичей на месте частного сектора. За 12 лет все это благолепие еще не ушло под землю, сделавшись культурным слоем. Обрывистые холмы, напоминающие о мощных подвижках земной коры, между ними петляла ленточка дороги. Минные поля, извивы колючей проволоки и ленты Бруно, замаскированные ловушки для нежданных посетителей…
Дорогу за двенадцать лет разровняли и подчистили. В нынешнее время она примерно совпадала с бывшей Толмачевской
– Это еще цветочки, Карнаш! Ты, кстати, в курсе, что мы едем по краю бездны? Но это не страшно – наш водитель втихушку от Шульца немного принял для храбрости, я сам видел!
Жизнь научила относиться философски к ее сюрпризам. Вскоре колонна вернулась на шоссе и покатила дальше. На месте бывшего Медвежьего озера красовался высушенный котлован с отвесными краями. Показалась странная «авангардная» конструкция – живописно вздыбленные элементы огромного здания. Развалины «Экспоцентра», столь любимого городскими властями. Энергией землетрясения их просто подбросило в воздух, переломило в нескольких местах и сбило в жутковатую «скульптурную» композицию, напоминающую извращенное животное.
– Памятник Тузику, разрывающему грелку! – прокомментировал Рывкун, прилипший к соседней амбразуре. – Какая там нынче выставка проходит, парни?
В свете фар проплыла приземистая стела, с аршинными буквами, составляющими слово «Новосибирск». Надпись сохранилась, хотя заметно покорежилась и гуляла волнами. Смотрелось это очень символично, еще один памятник в назидание потомкам… Я невольно напрягся, когда из танка, возглавляющего движение, разразилась тугая пулеметная очередь! Гавкнуло орудие, проснулся пулеметчик в башне бульдозера и присоединился к своему коллеге. В свете фар метались страшноватые четвероногие животные с куцыми хвостами, голой кожей и непропорционально развитыми головами. Еще одна стая мутировавших диких собак! Мозги отсутствуют в принципе – зачем бросаться на бронированную колонну, обладающую огневой мощью, способной уничтожить небольшой авианосец? Они улепетывали по дороге, оборачивались, скаля бездонные пасти, глаза горели, как противотуманные фонари. Шквал огня их просто сметал с дороги, собаки кувыркались, набитые сталью, пули крупного калибра рвали жилистые тела на куски.
– Это рок-н-ролл, детка! – надсадно хохотал Дергач, притоптывая ногой и получая удовольствие от процесса. Мы не стреляли – трудно добавить что-то убедительное к работе пулеметчиков. Колонна втекала на улицу Станционную – довольно широкую, здесь было, где проехать. Крупные препятствия мы объезжали, на мелких – машину слегка подбрасывало. Начинался мертвый город, тотальное царство руин. Вдоль обочин проплывали выразительные горки кирпича и бетона, занесенные пылью за долгие годы – бывшие бизнес-центры, заводы, гаражи, автомастерские. К 2014 году на улицу Станционную по велению властей начали переносить центр деловой активности, дабы спасти город от транспортного коллапса. И, в целом, преуспели за два года, пока не пришел тот самый День Города. Железная дорога, проходящая справа, попала в эпицентр разлома и провалилась под землю – вместе с Западным вокзалом и тянущимися вдоль нее панельными высотками. Взамен железной дороги вырос протяженный вал с зубьями, напоминающими гребень крепостной стены. Что-то мелькнуло среди развалин – пробежало на четвереньках, юркнуло в щель. Пулеметчик было гавкнул, но передумал – не тот масштаб. Но оживился броневик, замыкающий колонну – вояки ударили из всех стволов и орудий. К сожалению (а может, к счастью), мы не видели, по кому они стреляют, и длился этот фейерверк недолго – оборвался так же внезапно, как начался. Комментарии в рации свидетельствовали, что ничего ужасного не стряслось – обычная профилактика. «Кретины, кончайте изводить боеприпасы! – лаконично послал в эфир Шульц. – Что, вчера душу не отвели?»
Колонна объезжала бугры на площади Энергетиков, вросшие в землю колонки взорвавшейся автозаправки. Под боком площадь Труда, но пришлось остановиться: с просевшего путепровода, в котором давно проделали брешь, снова что-то ссыпалось на проезжую часть. Ревел бульдозер, сдвигая ковшом обломки столбов и мостовых пролетов. Люди в колонне припали к амбразурам, следили за местностью. Снова вспыхнула стрельба – на этот раз из второго грузовика, парни обнаружили в центре площади чужаков. Там действительно кто-то сидел – убегали шустрые фигурки, билось пламя автоматных очередей. Жахнул ручной гранатомет – граната с шипением отмерила дистанцию и взорвалась в пяти метрах от гусеничного трака. Танкисты не стерпели такого унижения, заговорила ракетная система «Рефлекс-М», и вся центральная часть площади Энергетиков покрылась стеной разрывов, в которой вряд ли могло уцелеть что-то живое. И снова разорялся в эфире Шульц – какого черта, господа танкисты?! Это всего лишь форпост Юры Долгорукого, они всегда стреляют, даже если спят! Неужели трудно отнестись к этому гавканью, как к полету, скажем, шмеля? Ведь мы не претендуем на его земли! А если Юра осерчает, решит отомстить? У него ведь тоже в арсенале бронетехника! Нам нужна полноценная война?
Колонна устремилась в очищенную брешь, с хода промахнула площадь Труда, влилась в улицу Станиславского. В этой части города преобладали добротные дома сороковых, пятидесятых годов прошлого века. Они не падали, как панельные многоэтажки, а просто подпрыгивали, и с них осыпалось все «лишнее». Каркасы стояли – скособоченные, голые, покрытые метровым слоем пепла и пыли. Прибавить газу! – распорядился Шульц, и колонна побежала шустрее – мимо величественного монумента воинам-сибирякам, от которого остались величественные обломки, мимо сползшей в канализацию площади Станиславского. Справа остался родительский дом. На какой-то миг мне стало дурно. Вся жизнь, о которой я уже подзабыл, пронеслась перед глазами. От площади колонна двинулась прямо – в чем был резон: поверни она налево, к площади Маркса – центру левобережной части города – и надолго бы застряла в руинах тамошних торговых и деловых центров. Оживали пулеметы, но снова ничего серьезного – Шульц уже устал материться и костерить своих подчиненных. Не доезжая Станиславского жилмассива, который сполз с горки в разверзшийся на месте речки Тулинки каньон, колонна повернула налево и покатила по улице Немировича-Данченко, набирая скорость. Дома здесь были малоэтажные, на улицу ничего не падало, и трещины разломов обошли район стороной. Но на пересечении с Сибиряков-Гвардейцев, где высились головешки не только развалившегося, но и сгоревшего издательства «Советская Сибирь», снова пришлось остановиться. Рычал бульдозер, отгребая намертво сцементированные куски кладки, вращал устрашающим жерлом танк. Хорошо, что заметили, как подкрадываются «неизвестные». Еще бы немного, и могли проворонить атаку зараженных! Они подбирались со стороны уцелевшей пятиэтажки, где в лучшие годы размещался ресторан с душевным названием «Харакири», переползали, хоронились за вздыбленными пластами асфальта. А когда поднялись – дружно, с камнями и палками, с перекошенными орущими глотками – пулеметчики уже ждали. Свинцовый ураган сметал голодную толпу, расшвыривал тела!
С горелок издательства скатывалась еще одна группа противника, но и на правом фланге вояки не дремали – вбили их обратно в развалины. Я тоже стрелял, старался бить прицельно, дышать размеренно. Небольшая группа зараженных добежала до бульдозера (и что они увидели в нем вкусного?), оказалась в слепой зоне – а дальше было что-то потрясающее: двое или трое схватили в охапку своего товарища – точнее, подругу, и забросили на полтора метра вверх – на подножку кабины! Барышня была проворной, как обезьяна, она вцепилась в перила и ступени всеми конечностями, стала долбиться в бронированный корпус. Сообразив, что дело безнадежное, издала протяжный вопль и изобразила новый цирковой трюк – мелькнуло гибкое тело, затрепетали лохмотья – и в следующее мгновение она уже сидела на кабине в позе низкого старта! Все закончилось благополучно – мы ударили втроем из амбразур, сбросили бабу с «воза», нашпиговали свинцом ее друзей, но каков этюд! Видит Бог, с этими тварями лучше общаться из укрытия, чем на ровной местности…
Колонна рвалась дальше, одолела перекресток, поворот направо, на улицу Ватутина, откуда до цели оставалось не больше двух верст. Промелькнул купол церкви, почему-то целый (только золото с него растащили) – видимо, намек на то, что где-то существует Бог? Интересно где. И вниз по улице – мимо осыпавшейся эстакады третьего моста через Обь, введенного в эксплуатацию за год до катаклизма, мимо руин самой крупной городской мечети…
Чтобы попасть на территорию «МЕГИ», пришлось давать крутой объезд. На месте бывшей парковки царило что-то невообразимое – такое случается, когда гора встречается с бездной. Из просевшего грунта торчал зад нырнувшего носом бесплатного автобуса «МЕГИ». Вокруг него еще белели кости – видимо, выносили мертвых, выискивая кого-то живого. Высились невнятные горки – то, что осталось от припаркованных машин. Головной танк объезжал гигантский торговый центр со стороны улицы Тюменской. «МЕГА» рухнула на собственную парковку – не выдерживали и ломались колонны. Разрушения здесь носили тотальный характер – все сбито, скучено, перемешано. Среди обломков лестниц и провалившихся торговых залов валялись кости и целые скелеты – вывозить мертвецов по понятным причинам было некому и некуда – весь город превратился в братскую могилу. Но в южной части комплекса было не так уныло, как в северной. Здесь сохранились колонны, они по-прежнему подпирали основное трехэтажное здание, и можно было въехать на парковку и даже продвинуться внутрь метров на тридцать. Подобное положение дел сохранялось лишь на этом пятачке – дальше к югу все снова было разрушено. Боевая техника и грузовые автомобили въезжали под своды торгового комплекса, выстраивались по кругу, сдвигая мешающиеся автомобили из прошлого. Шульцу пришлось выбирать из двух зол – с одной стороны, его техника в окружении колоннады становилась уязвимой, но с другой, здесь требовалось меньше живой силы, чтобы окружить ее заслонами.
– В «ИКЕЮ» зайдем? – подмигнул Рывкун.
– Да ну ее, – проворчал Дергач. – Ненавижу этот шведский ширпотреб. Ни уму ни сердцу…
Прозвучало очень мило.
– К машинам! – скомандовал Шульц, выбираясь из второго грузовика. – Включить прожекторы! Пятнадцать человек – оцепить периметр и стрелять во все, что движется! Остальным – приготовиться к подъему!
Мы выдвигались на позиции вдоль периметра. Разведывательная группа уже осваивала лестничный пролет с эскалаторами, перебиралась через дыры в стенах. Вместе с авангардом шел невзрачный щуплый мужичонка – видимо, тот самый лазутчик, обнаруживший похороненный под завалом склад. Шульц не давал своим людям изнывать от безделья. Действовали быстро – бойцов было мало, а данные о том, кто контролирует торговый центр, отсутствовали. Боевая техника смотрелась, конечно, убедительно, но кто его знает… Бойцы по одному пропадали в черноте проемов, карабкались в перехлесты балок и потолков, применяя альпинистские навыки. Через несколько минут на парковке остались лишь бойцы оцепления и операторы боевой техники в машинах. Я сидел на корточках за пыльной горкой, когда-то бывшей транспортным средством с трехлучевой звездой на эмблеме, смотрел на мир через прорезь прицела. Прожектор, установленный на бульдозере, пробивал парковочное пространство практически насквозь. Появись у кого желание подойти незамеченным на моем участке, у него бы этого не вышло. Слева за колонной обустроился Рывкун – разлегся на пыльной керамической плитке и мрачно посматривал на сплющенный человеческий череп, решивший составить ему компанию. Посвистывал Дергач, гнездясь где-то справа. А потом наступила тишина, и в этой тишине я вдруг почувствовал, как начинают шевелиться волосы на затылке…