Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь
Шрифт:
Аку-Тэмбэ три раза извлек пользу из смерти своей матери. Когда она умерла, он начал сильно плакать и рыдать. Соседи поверили, что он искренне жалеет мать, и старались утешить его; они приносили ему всякой еды, провизии и лакомств и утешали словами, что смерть – общий удел людей. Он на их утешения говорил: «Погодите немного, скоро-скоро совсем перестану плакать!» Люди подумали: «Это он думает от горя умереть» и еще более жалели его. Не прошло трех дней, как Аку-Тэмбэ действительно перестал плакать и начал петь, бегать, плясать и смеяться. Когда ему стали говорить: «Что ты делаешь? Три дня не прошло после смерти твоей матери, и ты вместо того, чтобы тосковать по ней, веселишься». – «А я
Он взял труп своей матери ночью, дал ей в руку ковш, в котором носят угли, и приставил к дверям одного дома. Утром хозяин дома, выходя из него, отворил дверь и дверью толкнул труп; он повалился на землю. Аку-Тэмбэ прибежал и начал жалобно кричать, что его мать убили. «Бедная женщина шла к вам попросить углей! За что же вы ее убили?» Хозяин дома должен был откупиться от него деньгами. Это первый случай.
Второй. Аку-Тэмбэ поставил труп матери на мосту; на спину ей повесил корзину с травой. Шел караван на ослах; один осел бросился к траве, потянул вместе с травой и корзину; труп упал. Аку-Тэмбэ прибежал с жалобой, что караванные люди убили бедную женщину с целью овладеть травой. Люди должны были откупиться деньгами.
В третий раз он поставил труп своей матери среди поля, засеянного хлебом. Хозяин поля подумал, что женщина вошла в поле воровать колосья, стал бросать в нее каменья. Один камень попал, и труп свалился. Тогда Аку-Тэмбэ прибежал и стал упрекать хозяина, зачем он стал бросать камнями. «Может быть, она и в самом деле зашла срезать колосья, все-таки не следовало бросать камнями; можно было схватить ее, позвать меня или повести ее в суд». Хозяин поля должен был уплатить Аку-Тэмбэ деньгами.
Мнимый богатырь
Жила одна вдова с дочерью, у них была служанка; они имели одного быка. В той стране появился тигр и стал пожирать людей. Пришла очередь и до этих женщин. Старая женщина придумала привязать своего быка к дому; думает, может быть тигр, съест быка и тем удовольствуется и их уже не тронет. Тигр приходил обыкновенно к назначенным ему на съедение жертвам по ночам. Когда смерклось, он подошел под дом этих женщин и стал подслушивать, что они будут делать и что говорить. Вдова стала печь лепешки в золе. Для дочери, как для родной, она замесила на масле, а для служанки – на воде. Когда лепешка служанки нагрелась, вода, бывшая в лепешке (обратившись в пары), сделала взрыв; лепешка лопнула с треском в пух.
Служанка говорит: «Как страшно! Если бы пришел тигр, то и он испугался 6ы этого „пуха” и убежал бы». Подслушивающий тигр думает: «Что это за „пух”, который страшнее меня и которого я бы даже испугался!» В это время один человек, задумавший украсть быка у вдовы, подкрался к их дому, начал щупать, где бык, наткнулся на тигра и, подумав, что это бык, начал надевать ему на голову веревочную петлю. Тигр думает: «Вот это, должно быть, Пух и есть». И боится пошевельнуться. Вор ведет его в поводу; тигр послушно следует за ним. Отведя подальше, вор сел на тигра верхом. Тигр думает: «Не скоро, должно быть, я вырвусь из рук этого Пуха; сначала он надел на меня петлю и повел, а теперь и оседлал меня». И тигр продолжает идти.
Когда рассветало, вор увидел, что он едет не на быке, а на тигре, и обмер со страху; думает, каким бы образом ему отделаться от тигра. А тигр тоже боится; оба присмирели. Тигр идет вперед. Видит вор большое дерево, и одна большая ветвь его свесилась над самой дорогой. Думает: «Схвачусь за эту ветвь, может быть, оборвусь, может быть, повисну и спасусь. Будь, что будет». Схватился за ветвь и отделился от тигра. Тигр почувствовал себя без ноши и пустился бежать без оглядки. Но это была не ветвь, a змея, обвившаяся около дерева и свесившаяся над дорогой. Эта змея, так же, как и тигр, поедала людей. Когда вор схватился за нее, она распалась надвое и умерла.
Таким образом, этот вор избавил страну от двух напастей: от тигра и от змеи. Народ был очень обрадован этим, вора благодарили и выдали за него царскую дочь. Сделался он царским зятем. Прошел слух, что на это царство идет войной чжалву (царь) Денде [87] . Царь говорит: «Я имею храброго зятя и не боюсь никаких чужеземных нашествий». Когда царская дочь передала слова царя своему мужу, тот сознался, что он вовсе не храбрый богатырь, и рассказал, как совершилась его победа над тигром и змеей. Тогда царевна отправилась к отцу и жалуется: «За кого ты меня выдал; это вовсе не богатырь, а простой, обыкновенный человек и трус». И, в свою очередь, передала отцу признание своего мужа.
87
Денде – мягкий. «Чжалву Денде» рассказчик перевел: царь мягкой земли.
Но отец не поверил. Он призвал зятя и спросил его: «Что тебе нужно, для того чтобы прогнать неприятеля?» Тот говорит: «Восьмидесятисаженную железную цепь, неезжалого коня и мечевое колесо» (селим-хорло по-монгольски, т. е. колесо, усаженное вместо радиусов мечами). Царь все это дал ему. Сел он на коня со страхом; конь поскакал; царский сын перепугался и закричал царю: «Урони меня на мягкую землю!» Войско царя Денде услышало этот крик и подумало, что он приказывает своему коню: «Урони меня на голову царя мягкой земли». Испугались и обратились в бегство. Царский зять вернулся во дворец. Царь и народ встретили его с почестями и еще более уверились в его храбрости.
Бай-гуйнчжи
Бай-гуйнчжи был великий вор. Он имел осла. Однажды ему захотелось накормить своего осла за чужой счет; он обшил его шкурой барса и пустил на чужое поле. Хозяин поля увидел барса на своем поле, выстрелил в него и убил. Когда распороли шкуру барса, под ней нашли осла и узнали в нем осла вора Бай-гуйнчжи. Люди отправились к вору и отлупили его. Тогда Бай-гуйнчжи одумался. Он лишился своего осла и, кроме того, избит; не лучше ли, думает, оставить такую жизнь, полную неприятностей? И вот он с той поры начинает заниматься чтением книг духовного содержания и старается поменять свое поведение. Последнее с трудом давалось ему, потому что наклонность, которая в нем воспиталась прежней жизнью, иногда невольно проявлялась вновь. Так однажды он увидел мешок с зерном и не мог удержаться, чтоб не запустить в него одну руку; но он опомнился, схватил свою руку другой рукой и закричал: «Вора поймал!» Прибежали люди испуганные, спрашивают: «Где вор?» Он показывает на свою руку, которая в мешке.
Он завел такое обыкновение: когда ему придет в голову хорошая мысль, он клал белый камешек и потом гладил свою руку, приговаривая: «Вот это хорошо, Бай-гуйнчжи». И если же приходила дурная мысль, он бил свою руку и ругал себя: «Подлый ты человек, Бай-гуйнчжи!» От времени до времени жители стали приносить ему приношения; в эти дни он прибирал свое жилище, вычищал жертвенные чашечки, выметал пол и пр. Впоследствии он стал замечать, что он прибирается в некоторые дни, и именно в дни, когда ему приносят приношения. Ему пришла мысль, что делает он это из тщеславия; тогда он бросил золы на вычищенную утварь и уселся, закутавшись.