Сибирские байки. Сборник рассказов
Шрифт:
Самобытность и природное разнообразие этих мест ежегодно привлекает массу туристов. На такого рода интерес не может не реагировать местное народонаселение. Всякий мало-мальски размышляющий на счет прибавки к заработку человек, с открытием туристического сезона, превращается в коммерсанта. Еще вчерашний, мало удачливый охотник становится проводником и гидом, открываются прилавки с псевдо-шаманскими ожерельями и оберегами, целебными маслами и вытяжками из трав, а от самого продавца прямо-таки веет загадкой. Некоторые водители легковых автомобилей и микроавтобусов
Аркадий Ладов, как и подобные ему жители села Тюнгур, занимался туристическим бизнесом. Вернее, ему так казалось. Конечно, ни размаха ни должной обстановки для того чтобы называть это солидным словом «бизнес» не было. А было вот что: участок земли порядка двенадцати соток да небольшой деревянный дом, где жил он сам с семейством. На участке также имелось: с одной стороны пара аилов, это такая алтайская юрта, а с другой пригон для скота и высокий сеновал, покрытый шифером. В летнее время Аркадий использовал собственный участок не только в качестве огорода и небольшой фермы, но и в качестве перевалочной базы для туристов, сдавая, эти самые аилы, в аренду. Плюс ко всему, Аркадий вместе с напарником Григорием иногда подрабатывали проводниками. Сопровождать туристов было дело хлопотное и трудоемкое, и потому они старались лишний раз не ввязываться в это предприятие, стимулами служили только острая нужда в деньгах или согласие со стороны желающих, платить по заведомо завышенному тарифу. Аркадий, в разговоре с Григорием, говорил так:
– Ну че, Гриня, пошли в гору?
– А че так? – уточнял Григорий
– А то что, по штуке с носа.
– Ну, тогда пошли.
Григорий, в свою очередь, лишней жилой площади не имел и сдавать в наем было нечего. Вместо этого он активно развивал пасечное дело и зарабатывал на продаже меда. Особенно хорошо шел мед нового урожая, но Григорий мог успешно продавать и прошлогодний, выдавая его за совсем другой сорт. А однажды, когда к его прилавку, подошли пара иностранцев, распознанных Григорием как французы, он тут же объявил:
– Бери медок, нехристи! Поди в своем Париже-то жабы одни?
Иностранцы, не поняв ни единого слова, закивали, а из-за их спин вынырнула девушка, оказавшаяся переводчицей, и уточнила:
– Вообще-то они испанцы.
– А ты с ними что ли? Да не обижайся, бери медок!
Тут испанцы что-то сказали девушке, она выслушала и перевела:
– Они хотят знать, что это за мед, и что входит в его состав.
Григорий улыбнулся на одну сторону и, недоумевая, качнул головой:
– Ну вы даете, что входит?! Мне че, до пчел сходить, спросить? Вон пыльца входит, цветочная!
Испанцы снова пошумели, и девушка снова спросила:
– И больше ничего?
Григорий отрицательно помотал головой, но подумав, ответил:
– У меня ничего, а вот у других, не знаю… – потом наклонился через прилавок, и уже шепотом добавил, – есть особый мед, проверенный, – потом вытащил из-под прилавка, литровую банку уже побелевшего, прошлогоднего меда и огляделся так, будто торговал чем-то запрещенным.
Она все поняла моментально, и расхохоталась. Но испанцам ничего не сказала. Они купили мед, а девушка, уже уходя, заявила:
– Ну вам, конечно, в театр дорога, а испанцы вообще-то христиане.
– Православные? – с интересом уточнил Григорий.
Девушка снова рассмеялась:
– Есть и православные, но в основном католики.
Григорий, как и общая масса, слабо разбирался в тонкостях религиозного отличия и все, кто не являлся православным, для него автоматически превращался в нехристя.
По окончанию каждого сезона, такого рода бизнесмены собирали достаточную сумму, чтобы безбедно прожить год. К тому же, практически в каждом дворе имелось хозяйство.
Летом двухтысячного года сезон начался как обычно. Долгая, дождливая весна даже слегка оттянула его наступление, но к десятому июня все начало обретать привычный образ. Понемногу потянулись первые отдыхающие, забегали маршрутные такси, а лоточники стали задерживаться допоздна. В один вечер Григорий собрал свой товар и уже задумал идти домой, как у прилавка резко остановился черный внедорожник, с маленькими, белыми флажками на капоте. Из автомобиля вышел крепкий мужик, лет сорока и подойдя спросил:
– Здравствуйте, подскажите пожалуйста, где здесь гостиница или отель?
– Да вон, вдоль речки езжай, мимо не проедешь?
– Спасибо, брат, все спасемся. – Невпопад сказал мужик.
– А че, нападает кто? – уточнил Григорий. Но мужик как-то странно улыбнулся и рванул вперед, подняв клубы пыли, – ну вот они родимые, «первые ласточки»! – буркнул Григорий, уже себе под нос.
Действительно, всякого рода фанатиков и сектантов тоже периодически заносило в эти края, нет-нет, да и предложат раз, два в сезон, уверовать в Иегову и буклетик дадут, и беседу навяжут.
А вообще говоря, гора Белуха для алтайцев священна. Алтайцы – это общность тюрко-язычных народов, с исповеданием как православия, так и шаманизма и бурханизма (самобытной ветви буддизма). Они верят в одухотворенность и божественное происхождение этой горы, устраивают в ее честь праздники и всячески почитают. Григорий, будучи русским по национальности, не разделял этих верований, но относился к ним с пониманием, к тому же вокруг именно этой горы строился его заработок, а вот разного рода балбесов с проспектами «Сторожевая башня» не переносил на дух.
День за днем торговля Григория набирала обороты, Аркадий привычно встречал и провожал группу за группой. Народ прибывал самый разнообразный: и из Новосибирска и Томска, и из Красноярска и Кемерово, и с самого юга и Поволжья.
Одним вечером во второй половине июля Аркадий зашел в гости к Григорию, поздоровался и спросил:
– Ну че, Гриня, в гору идем?
– Сколько?
– Че сколько? Народу или денег?
– Скажешь одно, будет ясно и другое. – Ехидно заметил Григорий.
– Не, не будет.