Сибирский эндшпиль
Шрифт:
Борден вопросительно посмотрел через стол на бородача. Он слышал это уже много раз, а сейчас просто хотел, чтобы тот услышал это собственными ушами. Владимир Задин, бывший руководитель академии КГБ в Быково, на сорок миль к северу от Москвы, бегство которого на Запад стало пять лет назад небольшой сенсацией, откинулся на спинку кресла и задумался над тем, что было сказано. Потом он поднял глаза на Бордена и заговорил.
– Вся эта история в лондонской резидентуре - это не похоже на них. В подобной ситуации ей бы даже не разрешили выйти из здания. Она бы узнала обо всем, только когда КГБисты из Москвы зашли в ее комнату, а потом ее держали бы в посольстве до следующего самолета в Москву. Полная неожиданность. Никаких подозрений. Паспорта? Ба!
– Задин махнул рукой. Если они действительно были у вас дома, то за ними бы кого-нибудь послали.
– Значит, все это подстроено?
– спросил Борден.
– Я уверен в этом. Все было устроено так, чтобы она смогла передать на Запад историю, которая убедила бы вас в том, что у профессора Дьяшкина есть достаточно весомый повод перебежать. Он с самого начала принимал в этом участие. Его диссидентская активность - лишь прикрытие.
Анна потрясенно смотрела на него.
– Но это же было семь лет назад.
Задин скривился и безразлично покачал головой.
– Семь лет, десять лет - какая разница? Некоторые операции планируются за двадцать лет вперед. Иногда даже за тридцать. Ее муж тоже был с самого начала частью операции. Они позволили ему жениться так, чтобы она попала на своей работе за границей в компрометирующую ситуацию и могла легко сбежать. Ей позволили думать, что она его использует - на самом деле использовали ее. Я видел похожие схемы.
Анна застыла, глядя в стол. Борден посмотрел на Фоледу и глубоко вздохнул.
– Ты был прав, Фил, все это время ты был прав... Я знаю, наверно, несколько поздно сейчас говорить это, но...
Фоледа махнул рукой, словно говоря: да ладно, скажешь в другой раз. Борден кивнул.
– Так какова ситуация на фронтах?
– сменил он тему, кивнув в сторону двери.
– С технической стороны неплохо. Сейчас мы говорим с японцами и уже получили аварийный канал связи через НАСА. Президента держат в курсе, министр обороны и председатель начальников штабов дожидаются.
Борден поднялся.
– Тогда давай спустимся и посмотрим, что происходит, - он повернулся к Анне и Задину.
– Вы очень помогли нам. Большое спасибо. Мы бы хотели, чтобы вы пока не уходили.
Когда они проходили мимо большого кабинета Фоледы, ФОледа остановился и сунул голову в дверь.
– Пусть охрана отправит кого-нибудь, чтобы позаботились о наших гостях, пока они здесь, - сказал он Барбаре.
– Мы идем вниз в Центр Связи. Что-нибудь новое?
– Японцы хотят знать, согласны ли мы оплатить стоимость потерянного времени работы ИКОО, если они перенацелят ее на Русалку.
– Черт, - сказал Фоледа через плечо, он уже было поспешил догонять Бордена.
– Скажи, что лично я выпишу им чек.
51
Когда микроавтобус службы безопасности вез Полу назад в Тургенев, вместе с майором Ускаевым и охраной, ее настроение резко отличалось от того пыла, с каким она ехала сюда всего несколько часов назад. Удивительно было осознавать, что эта долинка со зданиями и деревьями у дороги, русские тележурналисты, снимающие декорации, построенные к завтрашнему празднику, ось станции и звездное небо над головой в окнах над агрозонами - все это лишь часть огромного иллюзиона, построенного под землей в Сибири. Пола сидела тихо и задумчиво.
Сейчас, с самого начала вспоминая все, что случилось в течение этих шести месяцев, она видела, как систематично и безжалостно ее обманывали. И этот обман стал возможен только благодаря ее интеллектуальному самодовольству и убежденности в собственной непогрешимости, в которой ей даже не приходило в голову сомневаться. По странной иронии судьбы, именно она, ученая, принимала все, что ей подсовывали, как должное, а Эрншоу, непоколебимый и лояльный, ставил под сомнение любой вывод. Конечно, именно так все и рассчитали русские. Именно на это они рассчитывали.
Файл "Апельсин" никогда не существовал. Вся эта история была подброшена западной разведке в качестве соблазнительнейшей приманки, которая и сработала, гарантировав, что они непременно отправят кого-нибудь за ним. А изображая его в виде компьютерного файла, но спрятанного внутри компьютера системы технического обслуживания с низкой степенью защиты, русские были уверены - на станцию будет отправлен специалист по советской компьютерной технике, которому потом можно запудрить мозги, чтобы он устроил канал связи.
Больше всего ужалило Полу понимание того, что весь долгий период изоляции и допросов был лишь великолепно продуманным русскими испытанием, чтобы найти нужное им сочетание суетности, упрямства, преувеличенного самомнения и политической наивности. И именно ей досталась сомнительная честь быть избранной из всех возможных кандидатов, которые попадали на "Терешкову" в течение последнего года. Она вспомнила, как поучала Эрншоу цитатами: "Вся проблема в том, что дураки и фанатики всегда так уверены в себе, а мудрецы полны сомнений". Эрншоу спросил у нее: "Как только он не добавил в конце "Я думаю" ? " Чтобы понять, что он имел в виду, ей понадобилось чересчур много времени.
Задним числом многое становилось до боли понятным. Ее сокамерницы, женщины, которые выглядели столь очевидными стукачками, они и должны были выглядеть стукачками - чтобы она возгордилась тем, что так легко вычисляет их, чтобы она с пренебрежением отнеслась к тем, кого она легкомысленно посчитала глупцами. Они убедили ее в фальшивой безопасности от такого обмана, приучив к мысли, что ее невозможно обмануть. Да если быть до конца честной, они просто усилили ту предубежденность, которую они нашли в ней. Как-то в гостях она познакомилась с профессиональным фокусником, который рассказывал, как легко обмануть паранормальными феноменами некоторых ученых. "Все это основано на самоуверенности. Они не допускают даже мысли, что их может обмануть "какой-то там трюкач". Подсознательно они думают так: Если я не могу обнаружить этот трюк, значит, это не трюк. И у них остается единственный выбор - принять то, что им кажется настоящим, как настоящее."
Все эти кухни, окружение, в которое она попала, деградация, которую она ощущала - все это было рассчитано, чтобы разбудить в ней отчаянную готовность броситься за первым же обещанием вернуть ее в привычный мир, в общество привычных людей. Они, вероятно, отравили ее пищу, чтобы она заболела, и отправили ее в госпиталь, где она уже была готова броситься вслед за Ольгой, особенно после их первой "случайной" встречи, подстроенной в коридоре рядом с кабинетом Протворнова. Конечно же, они были уверены в том, что Пола первая бросится к Ольге, тем самым избежав всех подозрений, которые появились бы иначе, если бы Ольга сама пришла к ней. Работа в Отделе Окружающей Среды, связь с "Иваном", для восстановления которой был нужен технический специалист, все эти манипуляции заставили ее думать, что установить связь с Западом - это была ее собственная идея. А затем, играя на ее личных слабостях, о которых они могли узнать еще в самом начале, когда ее допрашивали, одурманенную наркотиком - она вспоминала это, словно в тумане - появились Геннадий, Елена, Светлана и другие исполнители ролей, написанных так, чтобы отразить и усилить ее предубеждения и ложное восприятие, чтобы еще больше поднять ее самомнение.