Сибирский эндшпиль
Шрифт:
Остальные вернулись к Мак-Кейну и поменяли кислородные баллоны на запасные, а потом стали карабкаться на мостик. Первым шел Скэнлон, затем Рашаззи и Ко, все еще помогающие Мак-Кейну. Сейчас он уже настолько пришел в чувство, чтобы сообразить, что отключился от гипоксии. Вероятно, когда он упал, маска ослабла или повредился шланг. Вся проблема была в том, что при острой гипоксии физическое и умственное недомогание может продолжаться несколько часов. Тут Мак-Кейн сообразил, что все еще не вспомнил, зачем им нужно выбраться наружу.
Пройдя немного по мосту, они посмотрели вниз, в провал и увидели, что они снова высоко над изгибающимся краем платформы. Но это был уже не внешний край, на который они смотрели из вырезанного в стене отверстия, а внутренний. Далеко внизу, в пространстве, окружаемом платформой, они видели джунгли трубопроводов и кабелей, гигантские фермы. Впереди, по мере их приближения, изгиб потолка становился все заметнее. Теперь они могли увидеть целиком всю стену, окружающую поддельную станцию, от основания платформы, вверх ряд за рядом клеток диагонально расчерченной решетки и до самой крыши, где она плавно переходила в плоскую поверхность. Правда, поверхность была уже не совсем плоской. Двигаясь по мосту к центру, теперь они уже стали замечать, что она наклонена вперед, и чем ближе они были к концу, тем больше этот наклон увеличивался. Когда они почти перешли мост, его дальний конец вместе с крышей заметно наклонился. Когда они двигались внутрь по радиусу, центробежная сила, действовавшая на них, становилась все меньше и меньше. Это приводило к тому, что угол наклона всей конструкции тоже становился меньшим. Тем не менее, когда они вступили под козырек, под который уходил мост - он оказался глубокой кольцевой галереей по крайней мере двадцати футов высоты - дно туннеля и крыша над их головами все еще двигались со скоростью не менее ста миль в час.
В этой галерее мост заканчивался огромной конструкцией, которую Скэнлон называл "терминалом", похожей на коробку, и опутанной кабелями, моторными отделениями и мостиками для обслуживания. Ее поддерживало несколько тележек на четырех рельсах, которые замелькали под беглецами, когда они добрались до самого конца моста и перелезали через крышу терминала на его внутреннюю сторону. Здесь был стыковочный порт, над ним была установлена система направляющих и гидравлические подъемные системы, а внизу бежала еще одна пара рельсов, рядом с теми, по которым катился терминал, образуя внутри еще одно кольцо. К порту стыковались герметические кабины, называвшиеся гондолами, которые разгонялись на внутренних путях, пока их скорость не достигала скорости терминала - вот так и выполнялись перевозки в "Потемкин" и обратно людей и материалов. Такая схема сама по себе позволяла использовать только одну гондолу потому что даже две гондолы на одном и том же кольце не смогли бы одна ускоряться, а другая тормозить. Не говоря уже о шести. Эта проблема решалась следующим образом: гондола, достигнув скорости терминала, просто поднималась с пути и подвешивалась на направляющие, стыкуясь с портом и немедленно освобождая внутренние пути для другой гондолы. Точно так же, когда гондола тормозила, она сходила с путей по стрелке и останавливалась на еще одной внутренней петле.
С нынешним уровнем движения между кольцом и "осью" беглецы не ожидали проблем с попутным транспортом. Действительно, у порта терминала, на который они вскарабкались, уже была пристыкована гондола. Они спустились вниз на ее крышу и стали ждать. После бесконечных пятнадцати минут гондола отделилась от порта. Два гидравлических рычага отделили ее от направляющих и опустили на рельсы. Потом рычаги отсоединились и бесшумно катящаяся на рельсах конструкция терминала стала медленно уплывать вперед по мере того, как гондола теряла скорость.
Вскоре сзади показался еще один такой же терминал, кажется, тот, что соединялся с агрокультурной станцией 3, если Мак-Кейн в своем затуманенном состоянии не ошибался. Теперь весь терминал нависал над ними. Гондола, замедляя ход, проворачивалась вокруг продольной оси, возвращаясь к земной вертикали. Когда мимо пронеслась очередная спица, то она нависала над ними под полным углом, на который ее необходимо было отклонить на этом радиусе.
И крыша туннеля и внутренняя стена галереи теперь, в свете фонариков двигались очень медленно. Наконец гондола свернула в боковое ответвление, в туннель в стене и остановилась у порта, похожего на терминал. Пока она освобождалась от своего содержимого, четверо спустились с ее крыши. Первое, что заметил Мак-Кейн - это как легко он себя чувствует. Он глянул вниз, потопал одной ногой, затем другой. Боже, каким облегчением было снова очутиться на твердой земле, пусть даже в Сибири. Остальные, похоже, чувствовали то же самое. Но на расслабление времени было мало. Теперь им нужно было выбраться из вакуума.
Об этом частично позаботились подумавшие о технике безопасности советские инженеры. Скэнлон припомнил свои тренировки, когда его назначили на "Потемкин". Иногда работникам обслуживания необходимо было выходить наружу и работать в переходном отсеке, где стыковались гондолы. Так как в отсеке был жесткий вакуум, то это значило влезать в скафандры и пользоваться шлюзом. На тот случай, если кто-то окажется там запертым, шлюзы можно было открывать снаружи. Более того, Скэнлон знал, где они находятся, и как их открывать. Единственная проблема была в том, что открывшаяся дверь шлюза включит сигнализацию на пульте управления.
Скэнлон выбрал шлюз, расположенный в самом дальнем конце отсека вряд ли в его окрестностях сейчас было много людей. Цепочка оранжевых лампочек привела беглецов к шлюзу, над которым горел зеленый свет. Ниже, на стене рядом с дверью, был небольшой пульт с рядом кнопок. Скэнлон нажал на одну из них и дверь отъехала в сторону, затопив их светом, особенно сильно ударившим в глаза после нескольких часов работы в темноте. Они, толкаясь, забрались внутрь, прикрывая лицо руками, и Скэнлон склонился над внутренним пультом управления, чтобы закрыть дверь и впустить воздух.
Звук!
Мак-Кейну хотелось кричать от радости и облегчения, когда вокруг снова возник привычный мир шума. Легкий шумок и жужжание звучали в его ушах почти, как рев шторма, шипение воздуха в трубе, шорох и движение друзей вокруг... и смех! Рашаззи предупреждал их, что слишком резкое восстановление давления может привести к болям в ушах и над глазами, но никто не обращал на это внимания. Скэнлон сорвал с себя маску, вдохнул полную грудь воздуха и протяжно застонал. Рашаззи и Ко помогли снять маски друг другу, потом сняли маску с Мак-Кейна. Свежий прохладный воздух, сквознячок после нескольких часов в маске, замкнутость кислорода в которой лишь подчеркивала полную изоляцию тишиной. Мак-Кейн глотал воздух, пил его, как воду.
– Ну как?
– выдохнул улыбающийся Рашаззи.
– Это лучше, чем дублинский Гиннесс, - вздохнул Скэнлон, остановившись лишь на мгновение.
– Определенно... одна из запоминающихся минут жизни, - отозвался смакующий Ко.
В этот момент Мак-Кейну было все равно, прибегут сейчас русские, или нет.
Но Скэнлону было не все равно. Он уже влез в блок управления шлюза и выдергивал оттуда какой-то проводок, так, чтобы казалось, что индикатор открытого шлюза на пульте загорелся из-за поломки. Затем он открыл внешнюю дверь. Перед ними была большая широкая комната с рядом стальных шкафов и несколькими стульями, а дальше шел коридор, множество дверей и в самом конце, рядом с лифтом, железная лестница вниз.
Скэнлон повел их по коридору, к лестнице. Они спустились на уровень вниз, попали на пересечение двух коридоров с колодцем, открывавшем с одной стороны лабиринт труб, а затем через одну из дверей прошли в тесное машинное отделение, похожее на те, что они встречали под Замком. Здесь было жарко и воняло машинным маслом, а шум напоминал Мак-Кейну об Ниагарском водопаде. Но здесь никого не было, а это обещало немного отдыха...
Мак-Кейн с трудом, чувствуя боль, оперся спиной о стену. Рашаззи уже упал на свободный кусок пола и лежал с закрытыми глазами, хватая широко открытым ртом воздух и устало, но триумфально улыбаясь. Ко рухнул рядом с еле слышным облегченным стоном. Скэнлон тихо закрыл дверь, включил свет и усмехнулся, глядя на Мак-Кейна.