Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года
Шрифт:
— Ты ещё сомневаешься в моих способностях? Как говорится, на чужой счет пьют и язвенники и трезвенники, — засмеялась она, и Стас по-дружески обнял её за плечи.
— Молодец, Катюша. Иди домой, а мы с Петром сами с ним побеседуем.
— Почему домой? Вот так всегда! — обиженно сказала Катя. — Мавр сделал своё дело, мавр может уйти.
— Катюша, охота тебе выслушивать его матюки? Ведь он по-человечески говорить не обучен: либо по фене, либо матом. Это не для твоих нежных девичьих ушек.
Катя, поколебавшись, ушла, решив, что и вправду ей эти разговоры слушать не стоит. Зная Стаса, она допускала даже, что разговор будет отнюдь не мирный и пару зубов Груздю он всё-таки выбьет, против чего она бы не возражала. По дороге домой, она с мстительным удовлетворением представляла себе, как будет дрожать от страха Груздев, когда Стас и Петро возьмут его в оборот, и, придя домой, вспомнила, что забыла зайти в аптеку, забрать лекарство для матери, которое вчера заказала.
А тем временем Груздь, наскоро выпив кефир и приняв душ, сел в машину и поехал в «Сибинвестпромбанк». Однако по дороге его машину жезлом остановил старший лейтинант ГАИ.
— Инспектор Сидоров, — представился Грузнов. — Ваши права.
— А что случилось, — поинтересовался Груздь, стараясь не дышать на инспектора, чтобы его не выдал запах перегара. — Я ничего не нарушал.
— Правильно, не нарушали. Но только что ограбили квартиру антиквара и портфель со старинными драгоценностями увезли в такой же, как у вас, машине. Откройте задние двери, — потребовал Грузнов.
Груздь, пожав плечами, снял блокировку с задних дверей и тотчас же в машину с двух сторон подсели Стас и Петро. Они захлопнули двери, и Стас ткнул пистолет в затылок Груздю.
— Поехали, командир, прямо, — скомандовал он.
Груздь возмущенно посмотрел на Грузнова, но тот, улыбнувшись, козырнул и попрощался:
— Счастливого пути, господа.
Около лесного озера Груздя спеленали скотчем и прислонили к большой развесистой ели.
— Ты, конечно, не елочная игрушка, но мы всё равно тебя повесим на этой елке, — сказал ему Стас. — Скурвившиеся бывшие менты особо хорошо смотрятся развешенными на деревьях в девственном лесу.
— Мужики, чё надо? Я денег дам, много денег дам. Не берите греха на душу, — взмолился Груздь.
— Скажи нам, кто Чернова сдал?
— Не знаю я никакого Чернова!
— Того, что у хутора Добрянский положили.
— Да не знаю я! Мужики, отпустите, не губите, жить хочу! Сколько скажете, столько и заплачу!
— Жаль, что ты не знаешь, кто Чернова сдал. Сказал бы и свободен.
— Я заплачу, сколько скажете. Только не губите.
— Ты не понял, а жаль!
— Мужики, если я скажу, меня убьют. Вы всё равно его не достанете, а меня он прикончит.
— Прикончит он тебя или нет — это ещё вопрос. А у нас без вопросов и перспектив: мы тебя сейчас прикончим. Считаю до трёх, — грозно сказал Стас и надел ему на шею веревку.
— Вы только не сдавайте меня. Я вам ничего не говорил. Это Смирягин.
— Спасибо друг! Вот теперь ты действительно можешь быть свободным, — сказал Стас, снимая с Груздя веревку.
Затем вынул пистолет и вогнал ему пулю в лоб. Тело положили в приготовленный заранее брезентовый мешок с булыжниками и утопили в озере.
Грузнов так и предполагал, что утечка произошла через Смирягина: ведь знали о месте операции и времени её проведения только он и полковник. Но не мог предположить, что начальник сдал Чернова напрямую бандитам. И только получив эту информацию от Самохина, он вспомнил, что Смирягин до того, как стал начальником уголовного розыска, возглавлял в гормилиции ОБХСС, а Груздев в это время работал там же старшим уполномоченным.
Вечером того же дня, выяснив адрес дачи Смирягина, Стас и Петро поехали к нему на машине Груздя. Нашли дачу с трудом и когда проникли в неё, то в спальне увидели совершенно голую юную девушку, посапывающую рядом с храпящим и тоже голым полковником.
— Наверное, несовершеннолетняя, — покачав головой, прошептал Петро.
Стас положил рядом с девушкой платок, смоченный эфиром, а Петро заклеил Смирягину рот пластырем. Смирягин сразу же проснулся и попытался вскочить, но огромный кулак Петра опрокинул его навзничь и он, в нокауте, свалился с кровати на пол. Его замотали скотчем и вынесли в сад, засунули его в мешок с булыжниками и карбидом, который нашли рядом со строящейся позади дома банькой, и утопили в зловонной жиже выгребной ямы в глубине сада. Затихло мычание полковника из жижи достаточно быстро, а на поверхности ещё долго образовывались и лопались пузырьки ацетилена, выделяющегося при разложении карбида кальция водой.
На следующий день машина Груздя была обнаружена во дворе дачи Смирягина. Сам Груздь непонятно куда исчез и Грузнов с оперативной бригадой поехал на дачу к Сапогу. Там возле забора позади дома собаки-ищейки обнаружили цинковое ведро с карбидом кальция, и это стало серьёзным связующим звеном. Стая адвокатов цеплялась за любую зацепку и писала жалобы, а Грузнов давал интервью журналистам, рассказывая, как продвигается следствие по убийству полковника Смирягина. Мотивы убийства были вполне объяснимы — Груздев и Смирягин не поделили между собой девочку, которую Груздев тоже часто возил к себе на дачу. Но чувствовалось, что Грузнов что-то не договаривает, и по косвенным данным журналисты поняли, что у полковника были какие-то дела с Сапогом, и они в чём-то не поладили. Недосказанные фразы и скользкие двоякие формулировки, которыми оперировал Грузнов, укрепляли журналистов во мнении, что в деле полковника не всё чисто. Неожиданно выяснилось, что Главное управление собственной безопасности МВД России уже несколько месяцев занимается делом Смирягина о сокрытии им ряда уголовных преступлений, совершенных подручными Сапожникова. Исчезнувшего Груздева объявили во всесоюзный розыск, но в прессе появились намеки на то, что Груздев стал опасен для Сапога, против которого мог дать показания, поэтому, возможно, Груздь уже ликвидирован и его поиски не имеют смысла.
Между тем, разоблачение «оборотня в погонах» стало для губернатора Климова буквально подарком накануне предстоящих выборов. В своих интервью прессе и телевидению он рассказывал о развернувшейся в последнее время борьбе с коррупцией в органах, инициатором которой была администрация области. Климов особо акцентировал внимание, что полковник Смирягин — это наследие советской эпохи, намекая этим на то, что генерал Ферапонтов тоже наследие той же эпохи. Однако при этом он несколько перегнул палку, за что его по-дружески упрекнули из Москвы — ведь многие лидеры государства, включая Президента, тоже не сегодня родились и тоже родом из той же эпохи.
Выступая перед журналистами, начальник областной милиции, генерал-майор Прохоров Николай Иванович, отмечал чрезвычайно важный момент в деле полковника Смирягина: честное и принципиальное расследование свидетельствует о способности органов внутренних дел к самоочищению. Между тем настырных журналистов интересовало, почему «самоочищение» случилось уже после гибели «оборотня в погонах», а не до того, однако эти выпады не смущали генерала. Ведь главным являлось то, что органы не скрывают правду о своих сотрудниках, и будут и впредь честно и принципиально вскрывать имеющиеся ещё отдельные недостатки в подборе и расстановке кадров. Не обошлось и без похвалы в адрес молодого и перспективного сотрудника Грузнова, блестяще расследовавшего дело об убийстве Смирягина. На гребне раздутой волны он получил звание капитана и возглавил группу.