Сицилийская вечерня: История Средиземноморья в XIII веке

Рансимэн Стивен

Но, невзирая на свою изначальную снисходительность, новый режим не был популярен. Новый король казался суровым и неприступным. В нем не было той приветливости, которой Гогенштауфены очаровывали своих итальянских подданных. Хоть Карл и любил провансальских трубадуров и проявлял интерес к наукам и искусствам, он производил впечатление человека холодного и жестокого. Соотечественники его, как ни пытался он их урезонить, были заносчивы и жадны. Кроме того, хотя налогами облагали справедливо, все же они были высоки, и трудно было уклониться от уплаты. Карлу нужно было отдавать долги, и ему были необходимы деньги. Южные итальянцы и сицилийцы предпочли бы более пассивную систему, пусть даже и более коррумпированную. Манфред потерял благосклонность своих подданных из-за своей абсолютной праздности и из-за своей ссоры с Церковью, но вскоре они вспоминали его с любовью, сравнивая с набожным и деятельным Карлом.¹¹⁹

В самом скором времени жалобы дошли до Папы. Он мог похваляться достижениями «возлюбленного» своего

сына Карла, но на деле тот все чаще разочаровывал его. Папа рассчитывал контролировать королевство через благодарного и покорного вассала. Но хоть он и давал наставления королю, его замечания оставались без внимания. Папа был потрясен разграблением Беневента. Он полагал, безо всяких оснований, что Карл был слишком жесток с покорившимися ему итальянцами и, с большими основаниями, что тот был скуп на вознаграждение своих преданных союзников из числа служителей Церкви. Методы налогообложения, используемые Карлом, чрезвычайно раздражали Папу. По мнению Климента, ему следовало бы созвать епископов, знать и выдающихся горожан королевства на ассамблею и изложить им свои потребности, позволив им самим определять размер своих пожертвований. В раздражении Папа начал критиковать самого Карла и его придворных: тот оказался заносчивым, своенравным и неблагодарным орудием в руках своих чиновников, окруженным своими необузданными придворными. В одном из своих горьких писем Папа писал, что Карл не позволял себя «ни видеть, ни слышать, был недружелюбен».¹²⁰

Тем не менее Климент, как бы мало радости ему это ни приносило, все еще зависел от Карла. В мае Карл неохотно оставил пост сенатора в Риме — ему все же не хотелось нарушать свое обещание. Папа вскоре об этом пожалел, поскольку вследствие этого римляне избрали двух сенаторов на один пост: Коррадо Мональдески и Луку Савелли, причем последний за двадцать два года (в 1234г.) до того возглавлял восстание против папства. Их первым требованием было возвращение Папой и Карлом своих долгов римлянам. Папа в ответ объявил сенаторов ворами и разбойниками и стал подстрекать к заговору против них. Результат получился неожиданный. В начале 1267 г. народный мятеж передал город в руки известного гибеллина Анджело Капоччи. Разумнее было бы оставить власть над Римом в руках Карла. Но Капоччи был благоразумен, он не хотел спровоцировать нападение со стороны Карла или Климента, поэтому он не претендовал сам на пост сенатора, а предложил его одному из соратников Карла, инфанту Энрике Кастильскому.¹²¹

У короля Альфонса Кастильского было два брата, Федерико и Энрике. Оба были с ним в ссоре из-за того, что тот не захотел никак разделить с ними королевскую власть, и странствовали, ведя жизнь авантюристов. Инфант Федерико какое-то время служил у мусульманского эмира Туниса. Он прошел через всю Италию, чтобы присоединиться к Манфреду, рядом с которым он сражался в битве при Беневенте. Бежав с поля битвы, Федерико вернулся в Тунис. Инфант Энрике искал счастья во Франции. Там он подружился с Карлом, который был его кузеном, и одолжил Карлу огромную сумму на итальянскую кампанию. Энрике рассчитывал, что в награду получит королевство Сардинию или Эпирское герцогство. Но Карл и долг ему не возвращал, и, похоже, не собирался потакать его амбициям. Генрих принял приглашение в Рим, затаив обиду в сердце (о чем Капоччи несомненно знал), и был официально введен в должность сенатора в июле 1267г.¹²²

Опечаленный событиями в Риме, Климент предоставил Карлу свободу действий в Северной Италии. Гибель Манфреда означала крушение власти гибеллинов в Ломбардии. Не позднее конца марта 1266 г. был созван большой совет в Милане, где представители Карла встретились с представителями крупных городов реки По, от Верчелли на западе до Тревизо на востоке и из Реджо и Модены с юга этой реки. Теперь все они были гвельфами. Паллавичини все еще контролировал Кремону и Пьяченцу, но в июне он покорился Карлу, и его заставили удалиться в свои владения. Только Верона под руководством Скалигера и Павия сохранили независимость. Остальная Ломбардия теперь была во власти Карла и его союзников, миланских Торриани и феррарских Эсте. Власть Карла в Пьемонте укрепилась. Маркграф Монферратский, обеспокоенный ростом могущества Карла, предусмотрительно объявил нейтралитет, не отважившись на открытое столкновение с но-вым королем Сицилийским. Его место в системе союзов было занято маркграфом Салуццо. Сенешаль Карла в Провансе, Гильом Эстандар, был назначен сенешалем Пьемонта и Ломбардии. Однако Папа был не вполне доволен. Папство давно не доверяло Торриани и недолюбливало Эсте, а Карл загнал понтифика в угол не хуже, чем императоры из династии Гогенштауфенов. Но у Папы не было выбора.¹²³

В Тоскане дела обстояли почти так же. Там гибеллинов еще не вытеснили. Флоренция, правда, попросила защиты у папства на тот случай, если Карлу вздумается напасть на нее, но больше ни один город не последовал ее примеру. Осенью 1266 г. лига гибеллинов была восстановлена на ассамблее в Сан-Миньято: глава флорентийских гибеллинов, Гвидо Новелло, вошел в город с триумфом. Его свергли через месяц, но установленное после этого народное правление включало не только гвельфов. В январе 1267 г. Папа решил просить Карла послать армию в Тоскану. Войска Карла двинулись на север в конце марта. 18 апреля они вошли во Флоренцию. Гибеллины

отступили без боя и больше не возвращались. В Лукку отряды графа Анжуйского вошли вскоре после этого, и оба города избрали Карла своим подестой на семь лет. Пистойя и Прато последовали их примеру. 7 мая, несмотря на требование Папы оставаться на юге, Карл лично появился в Тоскане и торжественно въехал во Флоренцию. Ему продолжали противостоять только Пиза и Сиена. Карл был полон решимости сокрушить и их, но Папа призвал его для беседы в Витербо, где взял с него обещание ограничить свое правление в Тоскане тремя годами. Карл вернулся в Тоскану в конце июня и взял в осаду крепость Поджибонси на сиенской дороге. Пять месяцев он стоял у крепости, которая яростно сопротивлялась. Только 30 ноября ее наконец удалось взять штурмом. Папа многократно просил Карла снять осаду и вернуться в свое королевство ввиду приближающихся опасностей, но тот отказался отклониться от намеченной цели или признать поражение.

Пока Карл осаждал Поджибонси, его жена, королева Беатриса, умерла в Ночере в июле 1267г. Она пробыла королевой чуть больше года.¹²⁵

Опасность, так пугавшая Папу и заставившая его примириться с политикой Карла в Северной Италии и теперь жаждать его немедленного возвращения на юг, стала вполне реальной к концу лета 1267 г. Она пришла с севера. Папство, всецело поглощенное своей ненавистью к Манфреду, едва помнило, что в Германии остался еще один Гогенштауфен. Но итальянские гибеллины, хотя и засвидетельствовали свою верность Манфреду, не забыли о Конрадине. Ныне Конрадину исполнилось пятнадцать лет. Он вырос в Баварии под присмотром своей матери Елизаветы, вдовы короля Конрада, и ее второго мужа графа Майнарда, в то время как братья его матери, Людвиг и Генрих Баварские, блюли его политические интересы. От прежних владений его семьи теперь осталось мало. Германская часть герцогства Швабия признала власть его назначенцев. Бароны Святой Земли провозгласили Конрадина королем Иерусалимским, но если бы он когда-нибудь приехал в свое королевство, то обнаружил бы, что власть его там сильно ограничена. Но Конрадин был умным, не по годам развитым мальчиком, красивым и обаятельным, прекрасно осознающим свое происхождение. Мать пыталась сдерживать его амбиции. Она не хотела, чтобы ее сын рисковал жизнью в грандиозных авантюрах. Но ближайшим другом Конрадина был мальчик чуть старше, чем он сам, его дальний родственник, Фридрих Баденский (по линии своей матери, происходившей из династии Бабенбергов, законный наследник Австрийского герцогства, которое было присвоено королем Чехии, когда Фридрих Баденский был еще ребенком). Фридрих активно поддерживал все проекты Конрадина.¹²⁶

Вопрос о правах Конрадина периодически поднимался. Папство время от времени вспоминало о нем, как о сопернике Манфреда. Людовик Святой считал, что его притязания нельзя полностью игнорировать. В 1260 г. герцог Баварский послал двух доверенных агентов, Конрада Кроффа и Конрада Буссаруса, в Рим, где они, очевидно, должны были добиться, чтобы Папа Александр IX, который еще не начал переговоры с Карлом Анжуйским, остановил выбор на Конрадине. В Риме Буссарус был убит, а Крофф серьезно ранен — по-видимому, приверженцами Манфреда. После краха в битве при Монтаперти флорентийские гвельфы незамедлительно обратились за помощью к баварскому двору. Но гибеллины были верны Манфреду до самой его смерти в битве при Беневенте. Только после этой битвы они повернулись к Конрадину.¹²⁷

В последние месяцы 1266 г. родные и друзья Манфреда, сомневаясь в великодушии победителя и мечтая о мести, начали один за другим пробираться через Италию на другую сторону Альп. Первым к баварскому двору летом 1266 г. прибыл ведущий юрист канцелярии Манфреда Пьетро ди Прецце. Он прославился своим искусством писать в так называемой сицилийской манере — высокопарной и напыщенной, но, как считалось в то время, замечательно подходящей для политических манифестов. Теперь его перо служило Конрадину. Следующими явились братья Капече: Коррадо, который был наместником Манфреда сперва в Анконской марке, а затем на Сицилии, и Марино. Третий брат, Джакомо, остался в качестве их агента на Сицилии. Вскоре за этим Конрад Антиохийский, сын Фридриха, внебрачного сына Фридриха II, сумел бежать из тюрьмы, куда его заточил Карл, вместе со своим товарищем по заключению Джованни ди Марери из семьи сеньоров Авеццано. Они тоже перешли Альпы и прибыли в Баварию. Следующими приехали дядья Манфреда, Гальвано и Фридрих Ланца, и бывший камергер Манфреда, Манфред Малетта.¹²⁸

Прибытие этих единомышленников, жаждущих отомстить Карлу, не могло не пробудить боевой дух львенка или молодого орла, как называли Конрадина хронисты. Он уже начал рассылать письма в Италию, чтобы привлечь к себе сторонников. Теперь, когда так много людей находилось рядом с ним, он собрал совет в Аугсбурге в октябре. Там Конрадин объявил о своем намерении заявить притязания на Сицилию, которая принадлежала ему по праву рождения, и попросил поддержки у своих друзей и подданных. Но зная, что его ждут различные опасности, он завещал, чтобы в том случае, если он умрет, не оставив потомства, его баварские дядья унаследовали все, чем он владеет. Дядья Конрадина как могли пытались его отговорить, но безрезультатно. Совет, увлеченный его энтузиазмом, решил, что поход в Италию с целью возвести Конрадина на принадлежащий ему по праву престол следует начать следующим летом.¹²⁹