Сицилийское королевство
Шрифт:
Сейчас, однако, Григорию надо было думать о работе. Хотя херр Шмидт и принял у него экзамен, признав в нем механика, но этот руль еще должен был себя оправдать в деле. А присутствие столь высокопоставленных лиц вносило излишнюю нервозность в работу. Григорий предпочел бы погонять экспериментальную галеру где-нибудь на уединенном озере без свидетелей. Мало ли что. Но выбора не было.
Херр Шмидт и Забубенный по специальным сходням поднялись на борт галеры.
– Отчаливай! – махнул рукой координатор проекта, решив положиться на русскую народную мудрость «семи смертям не бывать, а одной не
Галера, приведенная в движение силами рабов, легла на курс. По плану, который сообщил ему главный механик сицилийского королевства, она должна была пройти вдоль побережья Неаполя, повернуть налево и двинуться в сторону открытого моря. Совершить там ряд поворотов и благополучно вернуться обратно.
Выслушав план испытаний, Забубенный попросил своего компаньона взять на себя управление галерой. Польщенный Шмидт согласился. Они оба расположились на корме, чтобы быть ближе к своему совместному детищу. Рядом с ними стоял капитан по имени Якобо, сицилиец по происхождению, и несколько матросов. Тевтонцев на сей раз, поблизости не наблюдалось.
Первые сто метров вдоль берега, на радость зевакам, галера прошла спокойно, рассекая мощным килем разгулявшиеся волны. Живописный утренний Неаполь и отдаленная громада Везувия неожиданно приковали взгляд Григория. Пока что эксперимент выглядел как морская прогулка, и Забубенный, отвлекшись от процесса, наслаждался местными красотами, вдыхая полной грудью соленый воздух. Тем более что глазу было за что зацепится: на берегу высились дома и каменные замки, на воде играли солнечные зайчики и постоянно возникали пенные буруны. Волны бил галеру в левый борт, стремясь выкинуть на берег.
Между тем, судно дошло до первой точки поворота, и херр Шмидт дал команду его совершить. Уже привычный к неповоротливости галер императорского флота, по сравнению с любым судном из его прошлой жизни, Забубенный не обратил на эту команду никакого внимания, продолжая любоваться красотами замка Кастель Нуово. А зря.
Круто накренившись, галера заложила такой резкий вираж, что и Забубенный, и херр Шмидт, и даже капитан Якобо повалились на палубу, чуть не расшибив себе носы. Григорий от неожиданности даже выругался по-русски. А когда поднялся, то увидел восторженное лицо главного сицилийского механика, который теперь держался за поручень кормового ограждения.
– Это победа, херр Грегор! – кричал он. – Это настоящая победа. Вы видели, какой это был поворот!
– Не видел, – признался Григорий, потирая ушибленные места, – но прочувствовать удалось. Классный поворот, херр Шмидт. Тут вы правы.
Капитан Якобо тоже был под впечатлением. Да и не только он. Когда галера развернувшись, направилась в сторону открытого моря, оставив за кормой Неаполь, со стороны пирса донеслись радостные крики. Публика приветствовала храбрых механиков. А фокус с поворотом их, похоже, впечатлил не меньше, чем самих участников.
Кораблей в бухте было немало, несмотря на то, что большинство рыбацких лодок ушло на лов рыбы далеко в открытое море. А другие императорские галеры либо дремали в бухте, либо несли береговую стражу. То и дело прямо по курсу появлялись паруса, но, увидев развевающийся над галерой специальный флаг, возвещавший о том, что на ней находится сам херр
Забубенный, заметив это, решил, что ему тоже не помешал бы свой флаг. А может быть, даже герб. И поместье с гаражом. Все это было не так уж нереально. Надо только прокатиться с ветерком по гавани и сделать еще несколько изящных поворотов. Главное, чтобы изделие не подкачало. И Григорий мысленно унесся в будущее. Разгуливая по палубе, он уже обдумывал, какой дом себе отгрохает на полученные премиальные поблизости от замка Кастель Нуово.
Когда галера, ведомая уверенной рукой Якобо, оказалась в открытом море, волнение усилилось. Ветер здесь дул гораздо сильнее, чем в уютной бухте, куда Забубенному сразу же захотелось вернуться. Все-таки в душе он был не моряк. А открытой воды вообще боялся. Тем более что на галере полностью отсутствовали спасательные средства. Ни тебе шлюпок, ни даже спасжилетов. «Безобразие, – подумал Григорий, – надо будет научить их заботиться о собственной безопасности на водах. Интересно, как они сейчас спасают утопающих?».
Тем временем, галера совершила еще один поворот сходу почти на девяносто градусов, который прошел уже удачнее. Херр Шмидт заранее вцепился в ограждение, а Забубенный, который решил прогуляться по палубе, в мачту, едва только галера начал крениться. Разгулявшиеся волны, словно обрадовавшись случаю, окатили палубу водой. Экипаж вымок до нитки, волной чуть не смыло за борт двух матросов и самого Забубенного.
– Отличный руль! – только и приговаривал херр Шмидт, – он работает в два раза лучше, чем наше обычное рулевое весло. Правда, херр Якобо?
Бородатый капитан подтвердил:
– Правда. Мой корабль никогда не был таким вертким на веслах. Теперь меня никто не сможет прижать на воде. Даже парусные нефы генуэзцев.
– Надо проверить качество руля на большей скорости, – решил экспериментатор Шмидт, – велите поставить парус.
– Может не надо? – попросил вымокший до нитки Забубенный, когда его вежливо отцепили от мачты, с которой он почти сросся во время прошлого поворота.
Но Шмидт был непреклонен.
– Мы должны узнать наши возможности до конца, – заявил он.
Увидев в его глазах фанатичный блеск, Забубенный перестал спорить. Это было бесполезно. С увлеченными своим делом механиками вообще лучше не спорить. Поэтому Григорий пробрался на корму и вцепился рядом со Шмидтом в ограждение. На корме для гостей были приготовлены низенькие стульчики, но никто и не думал садиться.
По приказу Якобо, галера развернулась в сторону берега, после чего матросы поставили косой парус, а рабы подняли весла. Наблюдавший за этими манипуляциями моряков Григорий заметил, что сразу позади них тем же курсом в Неаполь следовала еще одна галера. И тоже под парусом. На ее палубе находилось несколько человек, судя по одеждам, какие-то важные служаки. Но херр Шмидт не обратил на нее никакого внимания. Он был полон решимости продемонстрировать императору, следившему за его экспериментом, все достоинства прямого руля, поклонником которого он сделался почти мгновенно, едва разобравшись в чертежах Забубенного. И больше ничего на свете его в данную минуту не волновало.