Сигареты и пиво
Шрифт:
— Ну? — Он не взял пистолет, но и не отошел от него. — Говорить будем?
Я открыл рот, чтобы что-нибудь сказать. Но Дубина встрял первым.
— Он на Ноба набросился.
— Ну да, — сказал Ноб. — Набросился на меня с гаечным ключом или типа того.
— С разводным ключом.
— Ну да, с разводным. Это смертельное оружие, между прочим.
Я смотрел и слушал то одного, то другого. И в башке, где и так был бардак, становилось еще бардачнее.
— Мы ему сказали, что ты хочешь его видеть, а он полез в драку, —
— А я не собираюсь стоять спокойно и ждать, пока он мне въебет своим смертносным гаечным ключом.
— Ну вот я его дубинкой и ебнул.
Ник снял свои очки и посмотрел на меня.
— Блэйк? Что ты на это скажешь?
Я пожал плечами и уставился в пол.
— Ладно, — сказал он. — Ладно. Вы оба — валите. Они переглянулись.
— Но, босс… — начал Нобби.
— Давайте, проваливайте.
— Но…
— Идите.
Они вывалились наружу и закрыли за собой дверь. Остались только я и Ник Как-его-там, он с пистолетом, а я без малейшего, на хуй, понятия, что происходит. Но я знал, что все делаю путем, иначе бы он не сказал этим двоим валить.
— Выпьешь? — спросил он.
Он пошел за стойку, оставив свой длинный пистолет на столе. И это для меня все решило. Он бы не оставил оружие, если бы собирался убить меня за то, что я сделал с Франкенштейном.
Если, конечно, это не трюк. А что, если та пушка, которая на столе, не заряжена, а другая, заряженная, у него в кармане или за баром, или еще где. Видите, я умный. Я думаю о таких вещах. Вот поэтому я и рассказываю вам это, вместо того, чтобы стать кормом для червей под Харк-Вуд. Но вы и так знаете, что я умный. Если б не знали, стали бы вы тут сидеть и слушать меня, как же.
Я был на шаг впереди и мог немного расслабиться, поэтому уселся на табурет.
— Пива.
Он налил пинту и поставил передо мной. В стакане было больше пены, чем пива, так что было понятно, что он за стойкой никогда не стоял.
— Курить будешь? — спросил он, пока я смотрел, как опадает пена.
— А, ну да. — Я взял одну сигарету из его пачки и прикурил, потом прикурил еще одну для него. Все очень цивильно, типа. Два представителя манджелской общественности решили тихо потрепаться после тяжелого дня. Только вот у него в кармане была пушка, а я собирался схватить его и приложить башкой о барную стойку, как только он подойдет поближе.
— Выглядит херово, — сказал он, взглянув на мою голову. Взял бумажные полотенца, подержал их под краном и отдал мне.
Я приложил их к ране. Холодная вода полилась за воротник, я начал ежиться и думать, что зря я это сделал. Но сделанного не воротишь, так что я оставил все как есть.
— А что с ногой? — спросил он, заглядывая за стойку.
— Ну это… — Я высунул ногу, чтобы мы оба могли на нее посмотреть. Меня сегодня только и делали, что посылали, хорошо, что кто-то для разнообразия обратил внимание.
— Может, лучше снять штаны, чтобы я мог посмотреть. Я быстро отдернул ногу.
— Пшел на хуй, — сказал я. — Это еще зачем?
— Да успокойся, — сказал он, отступая назад и поднимая руки. — Не хочешь, не снимай. Мне-то какое дело.
Я прищурился и посмотрел на него, думая, пидор он или нет. Он ебал Мону, но у него были длинные волосы, так что хуй проссыт. По-любому, я напрягся.
— Ладно, у меня есть полпинты. И сигарета. Тебе есть что сказать — говори, — сказал я. Потому что нельзя страдать хуйней вечно.
— Лады, — сказал он, прислонившись к холодильнику для выпивки, где я не мог его достать. — Не знаю, слышал ли ты, — сказал он. — Но сегодня вечером тут кое-что случилось.
— Да ну, — осторожно сказал я.
— Да. Убили кое-кого.
— Убили, вот как?
— Да. Убили.
Я убрал руку от головы. Крови стало меньше, так что я снял с головы это мокрое месиво. Поднял стакан и выпил все, что там было.
— Убили? — повторил я. — Ну ни хуя себе.
— Не слышал?
— А должен был?
— Не знаю. Должен был?
— Да ебаный в рот…
— Ладно. Слушай, я тебе еще вот что скажу, люди говорят, что это ты. Когда это случилось, там, перед входом, собралась целая толпа, и все говорили, что ты пырнул его из-за того, что он отобрал у тебя работу.
— Ебаные лживые уроды, — заорал я, грохнув пустым стаканом об стойку. Стакан разбился. — Всегда на меня гонят.
— Кто?
— Эти уебки, — сказал я, кивнув на дверь.
— Какие уебки?
— Ну, типа уебки, в общем. Люди. Любой долбоеб в Манджеле.
— Да ладно, брат, ты ж знаешь, что такое слухи. Сейчас они уже по-любому говорят что-то другое.
— Кто?
— Ну эти, уебки, которые тебя достали.
— Ни хуя не другое. У меня такое уже бывало, брат. Потом твоя морда оказывается в газете, а под ней надпись УБИЙЦА.
— Я об этом слышал.
— О чем? Че ты слышал?
— Ну, про эту фигню пару лет назад. Мантоны, так ведь?
Я посмотрел на него, не слишком врубаясь, как это понимать. Одно дело, когда народ в Манджеле в курсе твоих дел, но при мысли, что о моих делах расспрашивает какой-то чужак, у меня аж стояк случился. То есть что-то в этом Нике было странное. Можно так сказать, он не был типичным чужаком. Но сейчас я вам ничего не скажу.
— Слушай, я тебе еще вот что скажу — я знаю, что ты не убивал Дина. Я ничего не знаю про твои старые дела, и не мое это дело, но я знаю, что этого ты делал. Ты не стал бы хладнокровно убивать парня из-за такой фигни. И полиции я то же самое сказал.
Я почесал репу.
— Кто такой Дин, бля?
— Дин — ебаный в рот, Блэйк, не тупи. Дин был моим вышибалой. Это Дина уби…
— Так че ты сказал легавым?
— Блэйк, уймись. Я сказал легавым, что ты этого не делал.
— Почему?