Сила двух начал

Pelagea Sneake Marine

Мэри неверяще помотала головой.

— Быть не может, зачем же тогда целых два месяца обучать меня таинствам темной магии, чтобы в конце похоронить все усилия?

— Все то, что ты изучала ранее – лишь подготовка к этому, последнему, этапу,— произнес Руквуд жестко,— в начале обучения его вряд ли вообще можно освоить, поэтому-то ты и изучаешь легилименцию только сейчас, не раньше.

— Значит, в случае моей неудачи на поприще легилименции меня ждет смерть, а тебя – поощрение?— спросила Мэри с почти твердой уверенностью.

Этот ее вопрос вызвал странную, кривую улыбку у Руквуда.

— Нет, не поощрение, а пытки – вина за то, что ты оказалась

столь слабой в освоении легилименции, целиком и полностью ляжет на меня, и я буду должен расквитаться за это. Поэтому-то мне нет смысла желать тебе провала в этих уроках со мной, хотя, разумеется, моя участь не сравниться с твоей участью…

— Подумаешь, пытки,— равнодушно пожала плечами Мэри,— я и до этого испытывала боль от Пыточного проклятия, и ничего. Так что и сейчас смогу пережить ее.

— Думаешь, дело ограничится пытками?— расхохотался вдруг Пожиратель смерти, глядя на нее глазами, в которых неожиданно зажегся какой-то маниакальный огонь,— если бы так и было на самом деле, тебе бы сильно повезло. Но нет – быть может, до пыток, или после них, тебе представится возможность испытать нечто худшее, чем пытки. Хотя, может быть, лучшее…

— О чем это ты?— нахмурилась Мэри,— что может быть хуже пыток?

— Неужели сама не догадаешься? Достаточно лишь подумать о том, кем ты будешь в темнице — бесправной заключенной, не защищенной больше словом повелителя и Запретом…

— Так значит…— Мэри от возмущения потеряла дар речи, чем Руквуд и воспользовался:

— Да, сначала ты будешь против воли ублажать повелителя, возможно даже, на глазах у всех Пожирателей смерти, и не раз, а столько, сколько он захочет – а то, что он этого не захочет, просто предположить глупо! Затем тех из нас, кто наиболее заслужил право обладания тобой,— Пожиратель говорил с издевательской усмешкой, глаза его все больше и больше блестели,— Для тебя это будет пыткой, мукой, для нас – блаженством и высшей наградой. Возможно, что-то перепадет и мне, и вот тогда-то я отыграюсь за то унижение, которое ты мне доставила, уж поверь! Так что, в конце концов, смерть станет для тебя спасением, и любой из нас с радостью выполнит твою последнюю просьбу, максимально долго продлив твои мучения.

— Вы, Пожиратели смерти, какими бы ни были ваши умения на самом деле, лучше всего умеете запугивать жертву,— сказала Мэри, едва смогла справиться с эмоциями,— кто еще кроме вас сможет нарисовать в наиболее мрачных красках именно ту картину, видеть которую волшебник не хочет больше всего? И направление у вашей фантазии по большей части одно и то же. Но сейчас я должна сказать тебе спасибо за предупреждение,— она пополам с насмешкой, пополам с благодарностью чуть склонила голову.— И, если я за эти шесть дней не освою навык легилименции, немедленно убью сама себя, чтобы избежать всех прелестей слишком близкого общения с Волан-де-Мортом и Пожирателями смерти. Ну, раз с наказаниями все понятно, давай лучше приступим к самой тренировке.

— Что ж, как ты знаешь, легилименция, если ты владеешь этим навыком, позволяет узнать любую информацию, которую таит от тебя твой недруг помимо его воли – если, разумеется, он не особо силен в защите разума. Темный Лорд зачастую поручает нам узнать разную важную информацию от тех или иных волшебников, поэтому все Пожиратели владеют этим навыком. Есть, разумеется, возможность использовать сыворотку правды, но она используется, только когда защита разума жертвы сильна. Лично я еще ни разу даже не получал в пользование эту сыворотку, так что на нее не стоит

рассчитывать – только на владение легилименцией.

— Разумеется,— кивнула Мэри,— и ее выполнение проще простого – достаточно только захотеть узнать что-либо у того или иного волшебника.

— В общем-то, да,— согласился Руквуд, не заметив издевательского тона волшебницы,— так как нужно нечто определенное… попытайся выведать у меня содержание последнего задания, что поручил мне повелитель. Полагаю, заклинание тебе известно?

Мэри не посчитала нужным подтверждать предположение Пожирателя, просто неспеша подняла палочку, и, максимально сосредоточившись на задании, данном ей Руквудом, попыталась проникнуть в его разум, произнеся: «Легилименс». С минуту она видела внутренним взором какие-то расплывчатые картины, а уже секундой позже соображала, когда же Руквуд успел вытолкнуть ее из своего сознания.

— Да, если ты будешь продолжать в том же духе, совсем скоро станешь пленницей, а не ученицей,— воскликнул Руквуд насмешливо, как бы провоцируя Мэри на опрометчивый поступок.

Она, сверкнув глазами, попыталась еще раз, но вновь не преуспела, и, тем не менее, времени для насмешек Руквуду не оставила, пытаясь пробить его защиту снова и снова. Пару раз ей удавалось различить в тумане воспоминаний Пожирателя смерти смутно знакомые ей образы, но видела она их так же долго, как любой человек может видеть последний луч заходящего солнца. В конце концов, они состязались уже только силой воли – физических сил уже ни на что не хватало. И когда Мэри, чувствуя, что Руквуд вот-вот сломается под ее напором, приложила все свои последние силы для этого последнего рывка, в ее сознании незамедлительно вместо ожидаемых ею четких силуэтов вдруг воцарилась тьма, говоря свое последнее слово в их чрезвычайно долгом поединке. Волшебница уже не помнила, как падала без чувств на пол, обессиленная, как ее подхватил на руки и перенес в кресло Руквуд, и сам едва стоящий на ногах к тому моменту. Но она совершенно точно помнила то, что увидела, когда едва открыла глаза – совершенно белое, без единой кровинки лицо Пожирателя, его обеспокоенное выражение и то облегчение, что буквально осветило каждую черточку изнутри.

— Кто бы мог подумать, что возможно помирить злейших врагов лишь поставив их в зависимость,— буркнула Мэри, пытаясь встать и вновь видя перед собой рой черных точек,— или это беспокойство – совсем другого рода?

— Другого,— подтвердил Руквуд,— считай это извинением за ту попытку изнасилования.

— Долго же ты собирался извиниться, что, раньше нельзя было?

— Не было случая подходящего.

— Даже и не знаю, каким должно быть твое раскаяние, чтобы ты не использовал выпавшую тебе возможность и не попытался овладеть мной сейчас, пока я была без сознания.

Руквуд лишь усмехнулся:

— Запрет весьма строгое ограничение, шанс имеет только тот, кто является твоим защитником, а я еще не собираюсь умирать.

— То есть один лишь Волан-де-Морт,— вздохнула Мэри,— любой другой уже давным-давно на его месте заставил меня стать его любовницей, но он, к его чести, ни разу не вышел за рамки официальных отношений, словно ему это не особо то и надо.

— Завидую его выдержке, если он может смотреть на тебя только как на ученицу,— сказал Руквуд с завистью в голосе, окидывая Мэри совсем не дружеским, полным страсти взглядом, отчего волшебница поспешно отодвинулась подальше от Пожирателя,— но, может, он просто выжидает того момента, когда ты сама захочешь близости с ним?