Сила прошлого

Веронези Сандро

Прогремевший на весь мир заголовок алжирской газеты, которая вышла накануне выборов, потопленных в крови интегралистами: "Будешь голосовать — умрешь. Не будешь голосовать — умрешь. Голосуй и умри".

Анна целует меня ласково и осторожно. Я поднимаю здоровую руку, держу ее на весу, не зная, куда положить, словно

благословляя неизвестно что. Потом закидываю ее назад, к изголовью кровати и нажимаю кнопку с морфием.

Эпилог

(Рисунок могилы Клххзв'квсфкз — Пиццано Пиццы)

Итак, дружок, здесь заканчивается правдивая история Пиццано Пиццы.

Если конец показался тебе немного грустным, что ж, ты прав. Если тебе кажется, что я очень старался закончить ее иначе, ты также прав. Если тебе кажется, что я не добрался до всей правды, не раздобыл всех доказательств, чтобы тебе не пришлось просто верить мне на слово, в общем, что мне надо было бы еще потрудиться, ты опять же прав. И ты прав, если тебе кажется, что я мог бы, по крайней мере, продолжать привирать и придумывать другие истории, которые кончаются весело и приятно, как делают многие. Но что сделано, то сделано, и если я тебя немного расстроил, не знаю, как мне оправдаться, потому что я не просто болтал, что в голову придет, а устроил все нарочно: надо было принимать решение и я принял такое.

Прежде, чем мы расстанемся, я могу рассказать напоследок еще одну историю, уверен, она тебя не расстроит, а, может, даже рассмешит. История эта очень старая, ее много кто рассказывал и по-разному, но сама она не менялась, только ты еще маленький и, скорей всего, еще ее не слышал. Это история про одного беднягу, у которого из живота росла золотая виноградная лоза, он никак не мог от нее избавиться. Он ходил к докторам, слесарям, жестянщикам, хирургам, золотых дел мастерам, кузнецам,

колдунам, ходил по всему свету, надеясь, что кто-нибудь сумеет срезать эту плеть винограда, но все без толку — никто ничего не мог сделать. Но человек этот не сдавался, он продолжал бродить по всему свету и все искал того, кто избавит его от золотого винограда. И, наконец, пришел он однажды к японскому императору, который, как часто случается в этой стране мудрецов, был еще ребенком. Человек показал ему свой виноград и объяснил на пальцах, потому что ни слова не знал по-японски, в чем его беда. Император посмотрел на виноград, улыбнулся, потом повернулся и стал долго рыться в огромном ларце из слоновой кости, который стоял у него за троном. Рылся, рылся, пока не нашел золотую отверточку, такую маленькую, что даже булавка выглядела бы больше. Показал ее этому бедолаге и, продолжая улыбаться, сказал на своем языке что-то непонятное, но прозвучавшее так красиво, словно связка серебряных колокольчиков упала на пуховую подушку. Человек ничего не понял, но кивнул головой, и тогда император достал из своего ларца кусок лилового шелка и аккуратно расстелил на полу. Когда он разгладил его так, что не осталось ни малейшей складки, он велел человеку встать на эту ткань на колени, встал на колени сам и принялся за работу.

Казалось просто невероятным, что такая крохотная отвертка сможет справиться с такой большой виноградной плетью, но плеть легко повернулась, раз, другой, и стала вылезать из живота, пока не вылезла вся, и малыш-император показал ее, крепко ухватив пальцами. Человек посмотрел на свой живот и обомлел: впервые он видел его, как у всех, гладким, без всякого винограда. Он был наконец свободен: его упорство было вознаграждено, он избавился от проклятия, тяготевшего над ним всю жизнь. Он подскочил вне себя от радости, и тут у него отвалилась задница.