Сильная уязвимая Я. Особенности женского интеллекта
Шрифт:
Структурирование субъективной реальности и нахождение языка для понимания процессов и событий, происходящих в ней, дает нам возможность вступить с ней в диалог, навести там порядок и действительно открыть дорогу к источнику своего ресурса. Навык, который приобретает женщина, освоившая методику ДФС, дает возможность убрать, при необходимости, внедренные извне и очень часто ложные, но признающиеся своими страхи, оценки, накопившиеся за время бесхозной жизни субъективности. Перепроверяются на истинность и живость представления о том, что правильно и что нет, что нужно и не нужно, что важно, что не значимо. И это имеет смысл сделать. Вряд ли природа и реальность оказались настолько безалаберны и небрежны, что, отправляя нас в жизнь, дали в дорогу огромный
В этом же положении находится и интеллект, данный нам как возможность мыслить о том, что совершенно не важно с точки зрения потребностей и сиюминутных необходимостей.
Интеллект дает возможность размышлять, вопрошать, решать задачки, возникающие как результат внутренней жизни, опирающейся на нашу природу, которая сама по себе уже есть знание. И, может быть, смысл жизни в том, чтобы твое конкретное, через тебя пришедшее знание с помощью навыков, технологий, умений и усилий предъявить и тем самым увеличить количество знаний всего человечества о возможностях отдельного человека.
Женщина и возраст
Есть такая больная тема в разговорах о женщинах, и самих женщин, в их одиноких размышлениях, в их посиделках с подружками. Тема эта крутится в книгах, кинематографе, эксплуатируется во всяких журналах, изданиях, передачах для женщин. Называется эта страшная тема: женщина и возраст.
Казалось бы, какое отношение имеет цифра в паспорте к особенностям женского интеллекта?
Вернемся к способу воспринимать жизнь каждого отдельного человека как целое. Если ты воспринимаешь свою жизнь как целое, как единый непрерывный процесс, то ты в какой-то момент ясно видишь и понимаешь, что сама идея игнорировать, не принимать, пытаться вырезать из нее какую-то часть равносильна жизнеубийству.
Закон восприятия целого предельно прост: или ты воспринимаешь интересующий тебя для рассмотрения и изучения объем во всей полноте его целостности, или начинаешь отбрасывать то, что тебе не хочется, не нравится и… и это уже совсем другое целое. А ведь ты собиралась посмотреть именно на свою жизнь.
И ничего из содержания этого целого не может быть чем-то отдельным, не иметь отношения, не быть связано с чем-то, присутствующим в этом целом еще. Получается, что в таком живом развивающемся целом, как жизнь человека, ничего само по себе не существует. Составляющие жизни – это огромное количество взаимосвязей, пересечений, влияний, которые действительно бывает трудно отследить или не хочется отслеживать. Или которые так непросты в своем переплетении, что лучше этот узор не трогать. Можно полюбоваться шикарным болонским кружевом, но как-то не рекомендуется пытаться распускать, смотать ниточку и пришить с ее помощью пуговицу.
Самое удивительное, что способ восприятия своей жизни очень похож на попытку распустить сложный кружевной узор. Упростить его до нескольких ниточек, с помощью которых можно пришивать пуговицы, зашить какую-нибудь сиюминутно возникшую прореху, быстренько прихватить оторвавшийся подол – значит убить собственную сложную и неповторимую жизнь.
Возраст – это такая штуковина, которая прочно вплетена в кружево нашей жизни и часто даже может служить его основой. Почему?
Первое, что приходит в голову: возраст – это куча внешних признаков, которые определяют статус женщины очень часто гораздо больше, чем должность – статус мужчины. Социум очень активно использует эту кнопку под названием «возраст» в управлении женщиной.
Казалось бы, очень все просто: социальный мир требует профессионалов, специалистов, людей, умеющих делать то дело, за которое они взялись, на которое они претендуют в этой сложной матрице социальной жизни.
И, казалось бы, чем взрослее человек, тем он профессиональнее. Возраст в данном случае должен восприниматься как плюс, потому что это опыт социальной жизни. Не тут-то было. Особенно по отношению к женщине. Факт: чем взрослее женщина, тем труднее ей найти работу, ведь социум выстроен на одной основе – на конкуренции. И профессиональные знания не всегда могут конкурировать со свежим личиком и подтянутой фигуркой. Хотя времена меняются, и я тут радостно узнаю, что времена реально меняются.
Один очень состоятельный человек, создавший такую империю, в которой работают очень многие, рассказал историю практического изменения социума в нашей стране на примере женщины и ее позиционирования в социуме.
Начинал он, как все теперь, в девяностые. Тогда были свои признаки успеха. И к тому моменту, когда у него возникла необходимость иметь секретаршу, женщина, начинавшая с ним работу, бывшая его помощником, была уже очень взрослая, в годах. Занялась семьей, внуками, не очень могла работать по двенадцать часов, как нужно работать, когда происходит становление предприятия. И он под давлением того, что его стали спрашивать: «Кто это у тебя сидит в приемной?» – перестал ее защищать, ему вдруг показалось, что не так это и важно, что она один из краеугольных камней его успеха, и даже наоборот, своим видом этому успеху вроде бы мешает. Он стал думать, что надо переводить ее из секретарей в аппарат куда-то…
В результате она ушла. Не потому, что ее вышибли, просто сама приняла решение уйти по семейным обстоятельствам и, как она сказала, в силу возраста: «Потому что уже сил нет, уже я, наверное, медленнее соображаю, в общем, наверное, для компании нереспектабельно, что я тут сижу…» Она даже стала уговаривать своего соратника, который стал ее начальником, в том, что она не соответствует его требованиям. И сама, уходя, порекомендовала ему шикарную по всем параметрам соответствий девушку из вида под названием… есть такой подвид девушек – модель. Модель чего, непонятно, но модель. В данном случае это была модель секретаря: рост, вес, длина ног, длина юбки цвет волос, длина ногтей и все такое прочее.
И вот рассказывает этот господин: «За полтора года у меня сменилось пятнадцать штук этих моделей». Иначе он их и не называет – штуками, потому что все это, говорит, как-то… Волосы чуть длиннее, чуть короче, параметры чуть ближе к 90–60–90, чуть дальше от 90–60–90… Печатать они все не умели. Он говорит: «Я узнал, что существует способ печатания документов карандашом, чтобы не испортить маникюр. А ноготь, если он нарощенный, акриловый, то не ломается». В общем, мучился ужасно, потому что был избалован той женщиной, с которой начинал, которая была и коллега, и соратник, и с таким же образованием. И кончилось тем, что, стукнув кулаком по столу, он решил, что уже достаточно прочное занимает положение, что ему уже все равно, что там говорят. «Мне нужен был надежный, высококвалифицированный сотрудник. Не секретарша, а секретарь-референт, на которого я мог оставить свои дела и предприятие на время командировок, отпусков, отъездов, понимая, что все будет сделано. В общем, нашел я женщину, свою ровесницу, после сорока, которая когда-то работала еще в министерствах. И вот она уже десять лет работает».
«Скажите мне пожалуйста, – обращается он ко мне как к специалисту, – что я должен сделать, чтобы у нее тоже не включилось ужасающее: „У меня уже возраст, наверное, нужно кого-то вам тут помоложе, я, наверное, уже как-то не совсем успеваю“, – потому что я чувствую приближение этого кошмара. Я не хочу ее терять, я никого не смогу так долго учить, я бы хотел, чтобы она еще лет десять поработала».
Мы обсудили, где нужна поддержка, чтобы давление бегающих у него по офису молодых девочек не действовало. Он говорит: «У меня их минимально молодых, я редко меняю коллектив, потому что я дорого заплатил за его становление».