Сильнее времени
Шрифт:
На деньги, которые выдал ей Андрейко, чтобы развеселить любимую сестру, она купила себе не канарейку, не новый платок, не монисто. При случае Нати отыскала книжную лавку и попросила у продавца книгу Пушкина. Отныне в пору уныния, когда осенний промозглый дождь лил как из ведра, она читала стихи. А по ночам, во снах, к ней приходил Алексей. Он обнимал её, смотрел на неё насмешливо, а она таяла в его объятьях.
___________
мэ тут мангАв* - прошу тебя
Глава 35. Любовь вопреки. В далекой, холодной стране…
Орловская губернія,
Алексей Георгиевич Терепов, старший сын графа Терепова, вот уже вторую осень подряд жил в родовом поместье родителей. Он не торопился возвращаться в Петербург, в их особняк на Галерной, хотя батюшка звал беспрестанно.
В Петербурге начался сезон, давались балы и вечера, и родители были очень заинтересованы в том, чтобы их сын, герой Турецкой войны, бравый вояка проводил свой отпуск в приличном столичном обществе, дабы наконец смог обзавестись невестой, а в последствии и женой. Ни один из их сыновей никак не хотел связывать себя узами брака.
Алеша был вечно в армии, служил по дальним гарнизонам Российской Империи, а младший Порфирий жил одной лишь музыкой. В последние годы он увлекся музыкальными экспедициями. В стране вновь стало модным все русское, недавняя победа в Турецкой войне также внесла свой вклад в развитие интереса к славянской культуре. Порфирий пропадал в экспедициях, все искал уникальные музыкальные инструменты. До женитьбы ли ему было?
Однако вопреки воле родителей, Алексей отправился не в столицу, а в их родовое поместье Терепово, что стояло на высоком холме среди бескрайних полей и березовых рощ центральной части Европейской равнины. И теперь каждый его день вот уже месяц начинался с привычной Алеше зарядки и прогулки на лошади верхом по окрестностям. Дальше следовал завтрак и рутинные дела, связанные с управлением имением. Надо сказать, что как раз-таки интерес сына к ведению дел в имении стал открытием для старого графа. С приездом Алеши в их владения на Орловщине, дела в поместье пошли в гору, что не могло не радовать.
Погода в тот октябрьский день стояла сухая и ясная, хотя еще седмицу до того лил затяжной дождь, делая невозможным, ставший таким привычным для Алеши, утренний променад верхом. Сегодня же ветер подсушил дорогу, и Алексей Георгиевич пожелал выехать на своем любимом пегом жеребчике на прогулку.
Граф уже возвращался домой, когда отчего-то решил проехать не по краю убранного к тому моменту поля, вдоль межи из хилых, посаженных не так давно дубков. Он решил проехать большим кругом, заглянув в деревню, которая раскинулась у основания холма, у самой реки. Некогда эта деревня принадлежала самим Тереповым, но после отмены крепостного права жители ее стали свободными. Некоторые из них выкупили свои земли, другие же в погоне за длинным рублем отправились в город на заработки. Со временем жизнь в деревне вернулась в свою колею, и крестьяне в большей своей массе работали на господ, своих бывших хозяев. Тереповы обходились с людьми строго, но справедливо, платили всегда исправно, а потому крестьяне и относились к ним с уважением и почитанием.
Размышляя об этом, Алексей въехал на главную деревенскую улицу – широкую и прямую. Дома на ней были каменные, в две-три комнаты, со сквозным сенями и пристроенными к ним деревянными террасами. Алексей Георгиевич ехал не спеша, лошадка перебирала длинными ногами, двигаясь по деревенской дороге. На улице было малолюдно и только в центре поселения барин вдруг увидел столпившихся баб, которые ругались то ли между собою, то ли на кого-то. Терепову было не видно, кто стал объектом гнева крестьянок,
– Говорю, деньги она у меня покрала, - голосила молодая крестьянка в овечьем тулупе. – Заколдовала, ведьма, заставила деньгу отдать. А мне Николка ту деньгу на платок новый выдал, да на гостинцы ребятишкам. Завтрева ярмарка, а итить теперича не с чем.
– Да не ори ты, Милка. – Осадила ее взрослая, дородная женщина с коромыслом на полных плечах. – Разобраться надобно.
– Разобраться? – Продолжала вопить молодуха. – Николка мне теперь задаст, все деньги потеряла.
Увидав барина, толпа слегка притихла и расступилась. Посреди нее, прямо в глубокой, не успевшей еще просохнуть луже сидела черноволосая цыганка. Она пыталась подняться из грязи, но юбка промокла, платок ее съехал с головы. Сапожки, яркие, с вышивкой, словно из другой совсем истории, тоже были выпачканы в грязи. Цыганка тяжело поднялась, пришлось испачкать руку, чтобы встать, и метнула на обидчицу гневный взгляд.
– Не крала я у тебя деньги. Ты ж обманщица, прохиндейка. И мужика своего дуришь, а покуда он на работе, к соседу бегаешь. Так и правильно, коли колотит тебя, заслужила.
Толпа охнула, зашепталась. Милка покраснела, взвизгнула и, схватив ком грязи с земли, замахнулась в цыганку, которая, судя по всему рассказала правду.
– Ах ты ж, воровка. Деньги своровала и брешет еще. Поклеп на честную бабу наводит. – Вопила молодка, и хотела было кидать грязь в цыганку, как осеклась, увидев барина.
– Что это тут у вас происходит? – Строго выговорил деревенским Алексей Георгиевич, спешиваясь с коня.
– Цыганка повадилась к нам ходить, табор ихний за деревней, у реки стоит. Так и шастают, деньгу крадут. Вот и меня обидели. – Заголосила Милка и бросилась Алеше в ноги. – Заступись, батюшка, Алексей Георгиевич!
Алексей сделал над собой усилие, чтобы не поморщиться. Милку и мужа её Николая в деревне недолюбливали. Были они не всегда чисты на руку, взять барское не считали постыдным, что в поле, что на графских огородах, любили сплетни. За время, проведённое в усадьбе, Алексей понял, что ежели есть возможность, лучше обратиться не к мужу Милки, а к другому работнику.
– Сама ли ты отдала монеты? Или силой у тебя их отняли?
– Спросил граф у вздорной крестьянки.
– Не брала я её денег, господин, хочешь - обыщи, - рассмеялась цыганка и вперила в него свой острый взгляд.
Эти глаза обожгли Алёшу, но не потому, что он подвергся колдовству, о котором твердила Милка. Он узнал вдруг этот взгляд - глубокий, словно омут.
Цыганка осеклась и вдруг опустила глаза.
Алексей опешил. Как такое могло быть, что Натэлла, та маленькая цыганочка, что спасла его под Плевной, стояла здесь, совсем рядом с усадьбой Тереповых, за тысячи километров от тех мест? А может, это обман зрения и она - вовсе не та, что приходила много лет к нему во сне?
Не желая становиться источником для пересудов, Алексей достал из кармана рубль серебром.
– Возьми, Мила. Купи себе и ребятишкам подарки на ярмарке. И больше не связывайся с цыганами.
Толпа ахнула от такой щедрости, а в глазах склочной бабы загорелся нездоровый блеск.
– Спасибо, батюшка, Алексей Георгиевич! В церкви о вас молиться буду, что спасли вы меня от мужнего гнева.
Мила засунула данный ей рубль за пояс и поспешила к своему дому. Бабы, ошеломленные такой щедростью графа, кланялись ему и разбредались по сторонам, шушукаясь.