Сильнее
Шрифт:
Но именно мама вместе со своими братьями и сестрами воспитала меня. Самым запоминающимся было Рождество в доме ее отца, где рекой лилось вино. Когда умер дедушка, брат мамы, дядя Боб, забрал меня и маму к себе на полтора года, а ее сестры, тетя Карен и тетя Джен, разрешали мне жить какое-то время у них, когда я был в старшей школе. Тетя Джен была на шестнадцать лет старше меня и вела себя со мной как старшая сестра. Она всегда брала меня и Большого Ди за покупками, в кинотеатр или, когда я стал постарше, в этот ужасный «Гонконг».
Мы очень сдружились. Это действительно было так. Мы всегда устраивали семейное барбекю или вечеринки
У дяди Боба даже какое-то время были абонементы на игры Ред Соке, задолго до того, как все стали их фанатами. Он дал мне и Большому Ди билеты на четвертую игру чемпионата американской лиги 2004 года. Это была та ночь, когда Ред Соке, проигравшие три гейма в одни ворота Нью Йорк Янкиз – ни одна команда еще не отыгрывала отставание в три гейма в плей-оф в бейсболе, – прервала восьмидесятишестилетнюю серию неудач. Мы были на верхних рядах, но когда Ред Соке начал проигрывать в последнем иннинге, все, кто находился перед нами на трибунах, начали уходить, поэтому мы придвинулись ближе. Мы продолжали двигаться все ближе и ближе, пока не оказались прямо около поля. Мы находились чуть ли не на поле к концу девятого иннинга, когда Дейв Робертс взял вторую базу.
Мне было семнадцать, Большому Ди было шестнадцать. Я не жил в роскоши, честно говоря, но что еще тебе нужно, когда Ред Соке вырывает последний иннинг у команды, где играет лучший игрок в истории бейсбола, Мариано Ривера, и ты находишься там? Ты там. В нескольких шагах от происходящего.
Я поступил в Мидлсекский общественный колледж в следующем году, но не закончил его. В результате я устроился работать в компанию дяди Боба. Он ни с кем не любезничал и часто выходил за рамки нормальных рабочих отношений, но был чертовски умен. Он построил свой бизнес по укладке материалов из ничего. Большой Ди и я были шутниками в семье, всегда находясь немного в стороне от семейных дел, наблюдая и подшучивая. Мы научились этому у дяди Боба, который и пяти минут не мог прожить, чтобы не подколоть кого-нибудь, и чаще всего доставалось тете Джен.
Пытаясь не смеяться, тетя Джен говорила:
– Дайте Джеффу тако, и он будет счастлив. Этому парню много не надо.
– Если только это тако было сделано не тобой, – смеялся дядя Боб.
– Да, по сравнению с твоей едой стряпня из «Гонконга» еще ничего, тетя Джен, – отвечал я
– Я бы там не стал есть, даже если бы мне за это заплатили, – добавлял Большой Ди.
– Я бы даже не зашел туда до десяти часов.
– Ничего хорошего не происходит в Гонконге после десяти часов.
– Это время тети Джен.
Я любил дядю Боба – он был мне как отец, – но я не хотел работать в семейном бизнесе. Я хотел сделать собственную карьеру. Поэтому спустя несколько лет я вернулся в колледж при Массачусетстком университете Лоуэлла. В основном я посещал математические и технические предметы, надеясь стать инженером. Инженеры могут зарабатывать $70 000 в год.
Из этого тоже ничего не получилось. Я брал студенческий кредит,
У меня не было $900. В тот момент своей жизни я и представить не мог, что у меня когда-нибудь будет 900$, мама и папа тоже думали так. Но мама всегда учила меня рассчитывать только на себя: «Ты можешь взять что-то у людей, которые любят тебя, но никогда ничего не проси». И вот я начал работать на полставки в гастрономе в Костко. Я подумал, что пропущу семестр, поработаю в Костко и посмотрю, смогу ли скопить $900.
Три года спустя я все еще работал в супермаркете Костко. Я знал, что не мог рассчитывать сделать здесь карьеру, но тем не менее мне нравилось тут работать…
Работа была легкой, в основном я заготавливал и складировал ящики с едой, и мне нравились мои коллеги, начиная с моего руководителя Майи заканчивая Танком Кеви, менеджером магазина. Кевин Хорст был около шести с половиной футов ростом (195 см) и весил около 180 фунтов (примерно 82 кг). Он был в великолепной физической форме. Я не был хорошо знаком с Кевином, потому что он управлял почти двумя сотнями работников, но я знал, что ты не сможешь взять и листик салата, чтобы он не заметил.
Мне никак не удавалось скопить $900 на колледж. Я работал в Костко сорок часов в неделю – стандартный график в розничной торговле – и зарабатывал меньше $16 000 в год. Я делил комнату с Салли, моим лучшим другом с третьего класса, и его девушкой, Джилл, и едва сводил концы с концами. Затем Салли и Джилл расстались, мы вдвоем не могли позволить себе квартиру, поэтому я вернулся к маме.
Этот переезд не стал каким-то значимым событием в моей жизни. Он дался мне легко. Из-за моего детства я никогда сильно не привязывался к какому-то месту и никогда не наживал какого-то имущества. Даже в двадцать шесть лет у меня не было компьютера. У меня не было ничего за душой, кроме мобильного телефона, чека на $ 100 на покупку гитары, который бабушка подарила мне на восемнадцатилетние, и двадцатилетнего «фольксвагена-пассат». Каждую неделю я ездил час до Конкорда, Нью-Гэмпшир, чтобы навестить отца. Он занимался починкой трансмиссий в фирме ААМСО, и они позволяли ему использовать мастерскую после закрытия. Только так мы могли удерживать мое старое корыто на плаву.
Это была замечательная жизнь. Замечательная, замечательная жизнь. Я был счастлив. У меня были машина, комната и достаточно денег для спонтанного путешествия в Бостон. У меня было несколько друзей из старшей школы, поэтому я гулял каждый вечер, пока мама не приходила с вечерней смены. И так как у меня ничего не было, никто меня ни о чем не просил. Мне было позволено быть тем, кто я есть: тихим ребенком. Беспечным парнем. Парнем, который всегда хочет удостовериться, что у всех все хорошо. Я был молод. Я не знал, куда иду, но я точно знал, что не спешу.
Затем я встретил Эрин.
Это было в мае 2012-го, за одиннадцать месяцев до взрыва и спустя несколько недель, как я отрекся от «Гонконга» в тысяча сотый раз. Я и несколько моих друзей поехали в Бостон, чтобы посмотреть на выступление ALO, одной из моих любимых групп. После этого мы пошли на вечеринку к кому-то домой, и там была Эрин. С ней было легко находиться рядом. Она была интересной. Красивой. Мы быстро нашли общий язык. Она позже сказала, что я приятный человек.
Хотя не без доли сарказма.