Сильнейшие
Шрифт:
Люди безмолвствовали, поглядывая на того, кто выступил первым.
Кайе попытался понять, как поступил бы брат, потом плюнул мысленно на это дело. Так и не научился думать, как Къятта.
— Хочешь уйти? Оставить работу?
Протянул руку, взял лежащий на деревянном брусе коловорот. Шагнул к человеку поближе, коротко замахнулся и ударил сверху вниз. Человек закричал, зажимая руками бедро — до колена рассечено, глубокая рваная рана.
— Вперед, не держу! Лес рядом! Ихи и прочие будут рады обеду!
Человек скорчился на земле, не поднимая головы. Юноша обвел
— Хотите уйти — уходите. Но так же, как он. Нет — работайте.
Девушка у дома возилась с корзинами. Кайе засмотрелся на нее — очень смуглая, подвижная, гибкая, тяжелые вьющиеся волосы стянуты тесьмой из травы. Совсем юная. Подошел ближе — девушка подняла лицо, замерла настороженно. Юноше показалось, что он уже видел эти распахнутые глаза.
Положил руку ей на плечо, притянул к себе. Зрачки его стали шире, взгляд — темным и пристальным.
— Не надо, Дитя Огня, пожалуйста, — прошептала девушка, все еще сжимая небольшую корзину. Он не дал ей договорить: одна рука скользнула вниз, другая запрокинула голову. Прижался губами к губам, — поцелуй был почти жестоким. Руки сжали ее тело сильно, но она не могла закричать. Потом ослабил хватку слегка:
— Дом пуст?
Она кивнула, смотря остановившимися глазами.
— С тобой ничего не случится, — сколь мог мягко сказал он, увлекая ее внутрь дома.
Потом, когда полумертвая девушка лежала неподвижно, он осторожно убрал волосы с ее щеки.
— Не ты играла в мяч на одной из площадей Асталы вместе с детьми, когда я пришел к ним? Давно…
— Не знаю, — ее едва хватило на бездумный ответ.
Кайе сжал ее кисть — слегка, и вышел.
Страшновато было поднимать глаза кверху — лохматая туча, уже черная, а не серая, закрыла полнеба. Ветер налетал хлесткими сухими порывами — вспоминалась башня: такие оплеухи ветра могли сбросить с уступа. Сидел смирно, обхватив колени руками и уткнувшись в них подбородком. Задремал незаметно — измотала дорога. Проснувшись, сообразил, что белое пушистое облако, скрывающееся за поворотом — Пена, отвязавшаяся и намеренная погулять на свободе. Огонек вскочил, охнул, растирая затекшие ноги, и, чувствуя себя деревянным, побежал за кобылицей грис. Через пару улочек его погоня увенчалась успехом — Пена и не старалась удрать, она просто играла. А вот мальчишка понял, что заблудился. Кобылица показалась ему единственным другом… очень своенравным другом. Огонек с трудом уговорил ее не вертеться, взобрался в седло через силу, помня, как с грис управляются всадники опытные.
— Ну… Пена… вперед… — проговорил неуверенно, и очень осторожно тронул носком лохматый бок.
Та помотала мордой, чувствуя никчемность седока.
— Кайе бы тебе показал! — мстительно сказал Огонек, и оглянулся.
Никого не было. Мальчишка со вздохом принялся поправлять шарф, скрыл им плечи и голову — на сей раз не прятался — не от кого, просто защищался от пыли, которая поднималась в воздухе. Когда закончил, принялся думать, что дальше. Ощутил досаду — вот взяли с собой непонятно зачем, и задвинули в угол, когда надоела игра. Устыдился — нет же, о нем позаботились, чтобы не заскучал дома… а он и подождать не сумел.
Снова огляделся. Ни души… Торчать тут вроде столба? Нет уж. Повести Пену следом сумеет, а там как повезет. Ведь есть же здесь люди! Слез, сопровождаемый откровенно злорадным взглядом кобылицы грис.
— У, скотина! — произнес мрачно, намотал на руку повод и потянул Пену за собой.
Она неохотно пошла. Прямо под ноги ей из-за поворота вынырнула взлохмаченная крохотная девчонка, огляделась, моргая отчаянно-круглыми глазами, и кинулась к Огоньку с воплем:
— Али! Слава Тииу! Пожалуйста!
— Ты что? — отшатнулся подросток.
— Мой брат, он не хотел… То есть… ну помоги! — вцепилась в него, отпрянула, перепугавшись собственного порыва.
— Что случилось? Где? Ты кто? — Огонек опешил. Но сообразил что одежда и шарф, закрывающий его волосы и плечи делают его похожим на… на кого? Ладно… сейчас объяснит ей ошибку. Девочка, поняв, что подросток не сердится, не дала ему раскрыть рот:
— Камень же! Нам есть нечего, потому и украл! Его же убьют! Ну, пожалуйста, он как лучше хотел, он случайно!
Огонек опять мало что понял, но…
— Веди. Где это?
— Сюда, сюда! — девочка заторопилась. Шли узкими улочками, раздраженно фыркала Пена.
Огонек шагал и думал, что же он будет делать… и не лучше ли тихонько скрыться. Только и Пену придется оставить, она не пойдет так просто, а девчонка не отвяжется, и… и ее жаль. Безумно захотелось помочь, хоть он так ничего и не понял.
На маленькой круглой площадке трое стояли — двое взрослых с полосатыми повязками на волосах и мальчишка не старше десяти весен. Ему стянули руки веревкой и спрашивали о чем-то. Мальчишка хмуро отмалчивался.
Девочка вновь зашептала, захлебываясь слезами:
— Али… Помоги. Его же уведут, а потом… Нас останутся я, малышка и мать…
Огонек набрал воздуха… мысленно представляя, что это не он, а он сам в другом месте… его вообще нет… «Мейо Алей, спаси меня, если можешь!»
— Отпустите мальчишку! — голос прозвучал неожиданно звонко и сильно даже для него самого.
Мальчик замер, напряженно глядя на Огонька, а стражи переглянулись.
— А кто нам приказывает?
— Разве не видно? — Огонек ошалел от собственной наглости. Ухватился за отчаянную надежду — сумерки, волосы закрыты, да и лицо так просто не разобрать — факела у них нет, и пыль…
— Не видно. Ты из Сильнейших Родов? Ладно, — кивнул один, бросив взгляд на дорогую ткань шарфа. — Но ты еще мал, а вот проступок не маленький. Он Солнечный камень украл — за это не пощадят и видного мастера.
— Все равно.
— И чьим же именем?
Огонек замер. У него не было татуировки…он не мог показать знак. Единственное пришло на ум.
«Он же мне голову оторвет…» подумал Огонек, а с языка уже слетело.
— Кайе Тайау. Этого довольно?
Стражники как по команде отпустили руку мальчишки. Один даже попятился. Только безумный стал бы повелевать таким именем… или имеющий право на это.