Сильнодействующее средство
Шрифт:
Рей слушал молча, рассчитывая, что, выпустив пар, Мюриэл поостынет. Тактика себя оправдала, и в конечном счете Мюриэл ничего не оставалось, как капитулировать.
— Забирай ее, если это так необходимо, но хотя бы не вычеркивай меня из ее жизни.
Муж быстро согласился на ее условия перемирия — которое правильнее было бы назвать безоговорочной капитуляцией. Не показывая своего триумфа, он тихо произнес:
— Клянусь тебе, этого хочет сама Изабель. Можешь ее спросить. В Беркли один из самых сильных физфаков в мире. Все каникулы мы будем проводить дома, обещаю тебе. — Помолчав, он спросил: — Ну что, договорились?
— Да, — тяжело вздохнула Мюриэл. — Только семьи у нас больше нет.
Едва отъехав от дома, Изабель забеспокоилась:
— Папа, ты мою скрипку взял?
Отец сурово повернулся к ней:
— Вообще-то, я…
— Тогда вернемся.
— Дорогая, я это сделал намеренно. Ты теперь студентка, и на развлечения у тебя времени не будет.
— Но ты же знаешь, я так люблю играть…
Рей не ответил.
— Папа, я знаю, ты считаешь, что скрипка как-то привязывает меня к дому. Но клянусь тебе, она нужна мне сама по себе!
— Конечно, конечно, — поспешно согласился отец. — Извини, это я виноват. Я попрошу, чтобы нам ее прислали.
— Или мама привезет, когда приедет в гости.
С угрюмым видом Реймонд ответил:
— Да, да… Конечно.
Это прозвучало не слишком убедительно.
24 августа
В начале нашего путешествия я чувствовала возбуждение и радость, как чувствовал бы на моем месте каждый человек, отправляющийся в дальние края. Но чем ближе мы подъезжали к Беркли, тем страшнее мне становилось.
Одно дело — выполнять вузовские задания под руководством собственного отца. И совсем другое — насколько я могу себе представить — сидеть в аудитории со студентами, которые вдвое тебя старше и, возможно, вдвое умней. Папа всеми силами старался меня успокоить, и мы даже детально изучили с ним университетский каталог (он вел машину, а я читала вслух) — чтобы убедиться, что мы выбрали нужные учебные курсы.
Если не считать «Введения в мировую литературу», на котором я сама настояла — хотя папа грозился все равно меня от него освободить, — все остальные предметы были из категории продвинутых. Мы выбрали пять разделов физики — квантовую механику, электромагнетизм, оптику, теорию элементарных частиц и физику твердого тела.
Кроме того, мы будем много заниматься прикладной математикой — там есть такие курсы, как «Вычислительные системы» и «Программные комплексы».
Мне кажется, благодаря разговору на научные темы мы худо-бедно справились с нахлынувшими переживаниями.
И все равно, оказавшись в Беркли, я почувствовала себя на грани паники. А когда мы добрались до симпатичной квартирки, которую папа для нас снял на Пьемонт-авеню, я чуть не расплакалась оттого, что надо было столько книг затащить на третий этаж.
Хорошо еще, что внизу оказались трое студентов атлетического вида. Они все были в спортивных джемперах с отрезанными рукавами — наверное, специально, чтобы бицепсами похвастаться. Они-то и помогли нам затащить вещи наверх.
Папа хотел дать парням на чай, но они сделали вид, что засмущались. Они, видите ли, предпочли бы, чтоб мы с ними выпили пивка!
Отец обещал, что в другой раз сделаем это обязательно. Но когда ребята ушли, он мне шепнул: «Нужны они нам! Лучше не создавать прецедент».
Насколько я знаю, двенадцатилетних студентов, кроме меня, на курсе нет, так что вряд ли мне удастся найти себе подходящих друзей.
Мы распаковали вещи. Начали, конечно, с книг. Потом отец вышел на улицу, купил огромную пиццу, и мы поели в последний раз перед тем, что папа назвал пугающим термином — «начало новой главы» в моей жизни.
Я долго ворочалась в постели, никак не могла уснуть.
Странно, но меня не пугала перспектива учебы как таковой. Я боялась общения с людьми. Тем более что папа не предупредил меня, какой сюрприз меня ждет наутро.
Потом я наконец поняла причину своей бессонницы. Она никак не была связана с тем, что должно было случиться на другой день.
Я вылезла из-под одеяла, нашла свой рюкзак и достала своего лучшего друга.
Стоило мне положить рядом с собой мишку, как я тут же уснула.
10
Адам
У Адама и Тони оказалось множество товарищей по уединению. Летом Кейп-Код полон отдыхающих, которых можно поделить на две почти равных категории — представителей бостонского и вашингтонского истеблишмента.
Оба крайне редко брали выходные и отгулы, так что у них накопилось столько отпусков, что истратить их полностью было бы затруднительно. И все же, поскольку, по ироничному выражению Тони, август в Вашингтоне — мертвый сезон (если только не случается какой-нибудь «Уотергейт»), она со спокойной душой уехала отдыхать, оставив дверь кабинета на замке. Кроме того, Тони с недоумением осознала, что на данный момент не работа занимает самое важное место в ее жизни.
Оба удивлялись тому, насколько легко они влились в окружение друг друга.
— Тут дело вот в чем, — рассуждал вслух Адам. — Я общаюсь с теми, кто ищет магическую пулю, а твое окружение разрабатывает управляемые ракеты. Так что мы, можно сказать, сошлись на почве вооружений.
Однако они сумели так распорядиться своим временем, чтобы как можно чаще оставаться вдвоем. Будь то утренняя пробежка по берегу или вечерний костер — они наслаждались обществом друг друга. А физическая близость с каждым разом доставляла им все большее удовольствие.
На август выпадало тридцатилетие Антонии. Ее пожелания по поводу празднования оказались на удивление незамысловатыми: обед на открытом воздухе в ресторане курортного отеля «Си-Спрей» в Чатеме.