Силуэт
Шрифт:
До строчки всё последней запишу,
перебелю и лампу погашу,
попробую заснуть затем быстрее,
но сон упрямо ходит стороной;
лежу, молчу – усталый и больной.
Нет забытья!
Наверное, старею…
Никто нигде стихов сейчас не ждёт.
На что надеюсь – полный идиот!
А впрочем, ни на что не уповаю.
Корабль готов,
холстина парусов
на реях дожидается ветров.
Повеяло.
Прощайте!
Уплываю…
КОГДА…
Когда в душе нет музыки страданья,
Писать стихи – напрасные старанья.
Когда на сердце тишь и благодать,
Заветного творенья не создать.
Когда всё тело, как сплошной ожог,
До вещего прозрения шажок.
Когда любовь махнёт тебе: «Прости!»,
Тогда лишь сможешь крылья обрести.
Когда покинешь этот бренный свет,
Тогда поверят, что ушёл Поэт.
КОКТЕБЕЛЬ
Двусловия
Залив бирюзовый.
Ветер понизовый.
Мачты. Паруса.
Шкипер загорелый.
Юнга неумелый.
Чаек голоса.
Чешуи монета.
Зарево рассвета.
Тающая тень.
Волны. Афродита.
Посейдона свита.
Народился день.
Запах ламинарий.
Есть киносценарий.
Некому снимать.
Цифровое фото.
Блёкнет позолота.
Надо улетать.
НИКОЛАЙ УГОДНИК
Жизнь прошла по будням и по датам
скудных плюсов и сплошных потерь;
шёл в партком на исповедь когда-то,
в церкви свечки ставлю я теперь.
Николай Угодник смотрит строго,
собираясь охранять мой путь;
секретарь синклита он у Бога,
служит мне, а не кому-нибудь.
Упаду – он тотчас же поднимет,
заблужусь – наставит вновь на путь,
и перстами лёгкими своими
указует бренной жизни суть.
То ли штурман, то ли всепровидец…
Не пойму, чем так ему я люб;
всех моих несчастий очевидец,
сжавший Слово меж суровых губ.
Николай Угодник не напрасно
поглядел с надеждой в душу мне.
Отгорела свечка – и погасла,
но душа согрелась в том огне.
ТЕНЬ
Чья там тень прошелестела,
Выдох чей сорвал листок,
В ком душа тревожит тело,
Кто взмутил глотком исток?
Стой, неведомый прохожий!
Ты откуда и куда?
У меня мороз по коже
От безвестности всегда.
Где жалейка горько пела,
Наклонился краснотал.
Чья там тень прошелестела?
Может ангел пролетал…
КРЕЩЕНИЕ ВНУКА
Худой священник безбородым был,
его невнятная скороговорка
являла прихожанам юный пыл;
младенцы плакали,
дрожали свечки в горке,
и запах ладана по Храму сладко плыл.
Худой священник очень строгим был:
заметив вспышку фотоаппарата,
он забывал всё то, что говорил,
и упрекал как будто виновато,
а слышался смущённый шелест крыл.
Худой священник в сане малом был —
простой дьячок на службе Саваофа,
он к Богу возносил псалма посыл,
уткнувши палец в вензель апострофа,
и лексикой старинной всех томил.
Худой священник пред амвоном был
сосредоточьем зрения и слуха,
и сердца колокол в груди набатно бил.
Отца и Сына, и Святого Духа
крещенье принял внук мой Даниил.
Худой священник Божьим гласом был,
он осенял младенцев троеперстьем,
святой водою щедро окропил.
И купол Храма нёсся в поднебесье.
И вспомнил я всё то, что позабыл.
20 сентября 2010
У ЛАМПАДЫ
Пусть лют мороз,
в теплынь купели
ты окунись.
Блаженны, кто в январь сумели
восславить жизнь.
Не тяжела вода речная,
струя чиста.
Звезда тускнеет, как свечная,
в исход поста.
У образов зажги лампаду,
в ней Божий свет;
при сем свидетелей не надо,
да их и нет.
Стоишь наедине с Предвечным,
невидим он;
кто жив,
в пространстве бесконечном
в Него влюблён.
* * *
Ну вот и первые морозы,
И на реке шуршит шуга,
Дрожат червлёные берёзы,
Снежок припорошил стога.
Тепло полдневное скупое…
И обезлюдело давно
Большое поле за рекою,
В осенний сон погружено.
Вновь неизбывно в сердце льётся,
До неосознанной тоски,
И эта даль, и бег реки —
Всё то, что родиной зовётся.
* * *
Вот и мы уже заждались снега,