Сильварийская кровь
Шрифт:
Во второй раз анимобиль остановился на булыжной площадке перед зданием «Ювентраэмонстраха». Распахнув дверцу, Креух сообщил встречающим:
– Клиент с нами!
Традиционная дежурная фраза. О благополучном завершении спасательной операции здесь наверняка уже знали.
Часть третья. Затмение снов
Самая скучная на свете улица. Респектабельные буржуазные дома в два-три этажа, добротной постройки, без претензий. По обе стороны от крылечек – круглые клумбы с ноготками и львиным зевом, бархатцами и петуньями. К фигурным столбикам, поддерживающим навесы над ступеньками, привязаны
– Смотри, Клаудий, это же непутевый сынок Ластипов! Чего это он?
– А?…
– Чего он, говорю? Ты только посмотри… Чего он так вырядился?
– Молодой еще. Студент. Оболтус.
– Ты глянь на него, глянь!-встревоженно зачастила женщина.- Чего это он весь такой, а? Не понимаю, почему он так оделся…
– Да тьфу на него, – рассудительно отозвался мужчина. – Ты подышать воздухом вышла, вот и дыши.
– Я не понимаю, Клаудий, почему он так оделся… Как-то не по-людски… Ничего не понимаю! Доносившиеся с балкона голоса звучали в лиловой вечерней тишине отчетливо, на всю улицу. У нее,
кстати, и название было скучное – улица Сушеных Слив. Марек остановился перед своей дверью, дернул за шнур звонка. Вскоре послышались знакомые шаги.
– Кто там? Мамин голос.
– Я.
– Марек?…
Мама как будто удивилась, и тогда он расслабился: все в порядке. Он готов был рвануть отсюда со всех ног, если окажется, что в доме засада.
Щелкнул замок, лязгнул засов. Дверь открылась. Мама отступила, впуская его в прихожую, и тихонько ахнула. Ага, по меркам улицы Сушеных Слив он одет более чем странно! Выгоревшая фланелевая рубашка с чужого плеча, в желто-коричневую клетку, да еще рукава закатаны, как у рабочего. Зато штаны шикарные, из переливчатой темно-зеленой ткани, на которой время от времени проступает лиственно-травяной узор, и ботинки – высший класс, на отлично выделанной коричневой коже поблескивают золотые заклепки в виде миниатюрных кленовых листочков. Говорят, у эльфов нет ни портных, ни сапожников, свою одежду и обувь они изготавливают магическим способом. Такие изделия высоко ценятся, но чужакам их не продают, можно разве что получить в подарок или украсть.
– Откуда у тебя эти вещи? – оторопело спросила мама, оглядев его с головы до ног.
– Не бойся, я не ограбил эльфа, – по дороге домой он пытался подготовиться к этому разговору, но теперь все мысли разом выветрились. – Я был в Сильварии. Почему ты меня не предупредила?
Мама прислонилась к косяку проема, за которым виднелся выложенный изразцами коридорчик на кухню. О чем «не предупредила» – это она поняла сразу, даже переспрашивать не стала.
– Они… хотели тебя забрать?
– Почти забрали. Меня вытащил оттуда страховой инспектор, он спасал своего клиента и меня за компанию прихватил.
Мама побледнела и смотрела на него молча.
Заскрипела деревянная лестница – это спускался со второго этажа отец. Точнее, человек, в течение восемнадцати лет считавший себя его родным отцом. Марека так и подмывало броситься наутек, чтобы не пришлось объясняться. Он сейчас может одним махом разрушить их налаженную жизнь. Пусть ему эта жизнь не особенно нравилась, казалась пустой, неинтересной, но ведь другой у них нет. И к тому же для них-то она вовсе не пустая: отец увлечен своими лавками и прачечными, а маме нравится хлопотать по дому и ходить за покупками, потому она и служанку держит только одну, чтобы не сидеть сложа руки. Ну да, он так жить не хочет, так ведь его и не заставляют! С настоящим принуждением он столкнулся только в Сильварии, когда оказался пленником темных эльфов.
Теперь уже никуда не денешься, объяснений не избежать.
– Что случилось? – спросил Альбер Ластип, остановившись на нижних ступеньках лестницы. Лысоватый пожилой мужчина с выступающим брюшком, бесформенным подбородком и близоруко
сощуренными глазами. Он смотрел на жену и сына с тревогой, словно и сам уже обо всем догадался.
– У вас не могло быть детей, правда? Я появился случайно. Мама сокрушенно вздохнула.
– Какая разница, случайно или нет… – поглядев на нее, на Марека, потом снова на нее, отрывисто произнес отец.
– Ты наш сын. И все тут, о чем еще разговаривать?
Ага, так он знал… Или, вернее, подозревал, но вслух об этом ни словом не обмолвился, а мама тоже тему не затрагивала. И все бы ничего, не окажись Марек четвертьэльфом.
– На меня кое-кто претендует. Я здесь ненадолго, скоро уйду. Меня будут искать и попытаются забрать силой.
– Никто не имеет права тебя забирать, – Ластип ухватился за перила, как будто лестница собиралась уплыть из-под ног. – Ты родился в этом доме и все это время был моим сыном. Какая разница, откуда взялся… Яр-Вседержитель и Радана-Мать услышали наши молитвы и даровали тебя – оттуда ты и взялся, и точка.
– У меня вроде как любящие родственники выискались. Хотят утащить в Сильварию для инициации.
– Это ведь такой ужас! – ахнула мама.
– Ага, имею представление. Мне нельзя тут задерживаться, они будут искать. Я переоденусь и возьму вещи, ладно?
– Нужно купить обереги, – отец всегда оставался практиком, даже сейчас, оглушенный свалившимися на голову известиями. – Хорошие, какие понадежней.
– У меня уже есть,-Марек расстегнул ворот рубашки и показал тусклый медальон с выбитой защитной руной, на массивной цепочке из серого металла. – А браслеты вот здесь, – он встряхнул небольшую кожаную сумку, внутри звякнуло железо.
– Лучше надень.
– Они тяжеленные, неудобные. Если убегать или драться, я в них как в кандалах. Сейчас они все равно со мной, а надевать буду перед сном.
Его комната находилась наверху. Втроем поднялись по лестнице. Марек все видел как сквозь зыбкую лихорадочную пелену: старые обои с мимозами – они нравились маме, поэтому при ремонте их не тронули, лампы гномьей работы – стеклянные многогранники с запертыми внутри светящимися шариками, знакомую до последней пяди гостиную с тяжелой дубовой мебелью и пузатой вазой на камине. Эту пеструю заморскую вазу подарила госпожа Рихнаб, которую все боялись, потому что если она о тебе что-нибудь скажет, остальные потом будут говорить то же самое. Ваза никому из Ластипов не нравилась, и Марек давно предлагал – давайте расколочу на куски, но родителей эта идея пугала.
– Ты мог бы уехать к тете Аврелии в Сналлу,-отец говорил ровно, разве что самую малость запинался. – Говорят, так далеко на север сильварийцы забираются редко.
– Не выход. Я собираюсь прятаться от них здесь, в Траэмоне. Я хорошо знаю город. Учебу придется бросить, но потом, через пять лет, снова куда-нибудь поступлю.
У себя в комнате он открыл шкаф с одеждой, одновременно вслушиваясь в доносящиеся с улицы звуки. Хотя какие там звуки, эльфы двигаются бесшумно. Скорее, пока не нагрянули…