Симфония кукол
Шрифт:
С обратной стороны конструкции в качестве противовеса мне привязан еще один человек. Не могу рассмотреть его лицо, он, как и я, висит в позе эмбриона. Снизу к нему пристегнут утяжелитель. Мы уравновешиваем друг друга. Сверху, прямо над нами, приварена широкая балка с закрепленными на ней по бокам острыми копьями, направленными нам в животы. Весь металл ржавый, необработанный, грязный.
– Как вы уже, скорее всего, догадались, я подготовил игру, чтобы выяснить, кто из вас предоставит мне самый весомый аргумент, чтобы избежать наказания.
Он интонацией подчеркивает слово «весомый» и рисует пальцем на зеркале стрелку вверх.
– Аргумент должен быть убедительный и доказывающий, что именно произнесший его участник достоин победить и выжить.
Палец скрипит по стеклу, пишет единицу, рядом подрисовывает восклицательный знак, оставляет в покое зеркало и потирает подбородок.
– Да, вы не ослышались, победит лишь один из вас. Второго, кхм, ждет смерть. Впрочем, не спрашиваю, согласны ли вы поучаствовать. Если решите выйти из игры…
Он возвращается к зеркалу, выпрямляется и продолжает объяснять условия:
– Указатель вот этот, видите? Он крохотный, но приводит в действие весь механизм. И в случае отказа от игры именно этот указатель, назовем его «бритва», помогает участнику… Эм… – Он трет накладную бороду, подбирая подходящее слово. – Скажем так, помогает самоликвидироваться.
Он пожимает плечами и говорит, что бритва проникнет через подошву, проделает путь через все тело и выйдет через макушку. Говорит, что в этом нет ничего особенного и что это не понравится ни ему, ни нам.
– Ничего особенного. Магниты и сталь. Скучно и долго. И больно. И шумно. – Он сдерживает улыбку и поправляет парик.
Меня успокаивает, когда этот псих трогает свой парик и накладную бороду. Если он скрывает от нас свою внешность, значит, на самом деле есть шанс, что мы выживем, что я выживу. Он отпустит хотя бы одного из нас. Наверняка. Иначе зачем весь этот маскарад?
– Но, опять же, решать вам, как поступить. Свобода воли.
Кажется, псих слегка успокоился. Он перестал дергаться, кашлять и хихикать.
– В случае отказа от игры одного из участников победа присуждается ведущему. То есть мне. И ведущий, то есть я, будет вправе сам решать судьбу оставшегося участника.
Он крутит рычаг, шестеренки трещат, и балка с копьями опускается.
– Но не переживайте, уверен, до этого не дойдет. Все будет как положено. Все будет справедливо. У каждого из вас появится полноценная возможность проявить себя. Будет и возможность, и время. – Он кивает на часы, висящие на противоположной стене.
По выцветшему циферблату скачет изогнутая секундная стрелка. Цифры от трех до восьми обведены красным.
– Будет шанс. Показать себя и мне, и оппоненту. А я буду решать, «весомо» это или нет.
Рычаг делает еще один полный оборот, балка останавливается. Острое копье замирает в сантиметре от моего живота.
– Обратите внимание, над каждым из вас находится копье. Врать не буду, на самом деле это не настоящее оружие.
Он говорит, что, к его сожалению, настоящие копья не удалось раздобыть. Говорит, выяснилось, что в наше время это дефицит.
– Но, поверьте, колья довольно острые. – Он смотрит на часы, стрелка которых вот-вот пересечет отмеченную красным зону. – Хотя нет. Это не весомо. Зачем просить верить мне на слово?
Он говорит, что мы уже чуть-чуть попробовали. Вопреки его предостережениям, протестировали копья, пока дергались с завязанными глазами.
– И скоро вновь убедитесь в их остроте.
Он хихикает, бьет себя ладонью по лицу и говорит, что для победы нам нужно перевесить своего соперника.
– Всего лишь перевесить. Просто-просто. Весомо-весомо.
Он говорит, что это не удастся сделать без победы в задании. Говорит, что накажет за попытки раскачивать чаши.
– Надеюсь, вам пока все понятно.
Р переминается с ноги на ногу. Ждет нашей реакции. Ни я, ни мой собрат по несчастью не шевелимся.
Он вновь проверяет часы.
– Ладно. Считаю вашу халатную безынициативность утвердительным ответом. Дальше… – Он подходит и поворачивает рычаг в обратную сторону. – Будет три раунда. Соответственно три шанса избежать наказания. Всего три простых этапа. И после каждого из них я буду понемногу опускать лезвие и подвешивать утяжелитель победителю.
Цепи звенят, шестеренки потрескивают, балка с копьями движется к потолку. С каждым щелчком острие удаляется от моего живота, и я чувствую облегчение.
– Теперь вам известны правила. Ничего сложного. Честно отвечаешь на вопросы, избегаешь наказания и побеждаешь. – Он показывает заготовленные грузики и снова смотрит на часы – кажется, чего-то ждет. – Весомо?
Как же он меня раздражает. Несмотря на то что все мышцы затекли, только развяжите меня, я сломаю психу челюсть, чтобы он никогда в жизни больше не хихикал и не шепелявил свое «весомо».
– В последнем туре начнется самое интересное…
Он говорит, что считаные миллиметры будут решать, кто умрет, а кто победит. Говорит, что в любой момент чаши правосудия могут склониться в противоположную сторону.
– Весомо?
Р опять хохочет.
Буквально день назад я был уверен, что ненавижу пауков, ненавижу ударяться мизинцем о край тумбочки и свою бывшую. Нет. Хочешь почувствовать настоящую ненависть, граничащую с непреодолимым желанием разорвать объект на крохотные лоскутки? Возьми несколько упаковок липкой ленты и попроси самого мерзкого и неприятного человека на земле привязать тебя этим скотчем к скамейке. Затем попроси отнести скамейку вместе с тобой привязанным в лес, к самому большому муравейнику, который только сможешь найти. Лучше это делать в начале лета, чтобы мошки и комары помогали с твоей миссией. Пусть он разворошит муравейник и оставит тебя лежать. Оставит лежать, но не уходит. Он должен мерзко хихикать и без остановки болтать, нести всякую чушь, пока насекомые распыляют кислоту, атакуют твое обездвиженное тело, залезают в ноздри, в уши, в глаза и рот. Спустя час или два, когда измученное тело смирится, переборет ярость и попросит пощады, нужно заткнуть рот кляпом и оставить так на несколько дней. А по возвращении, вместо того чтобы отпустить, он должен начать умничать, рассказывать о своих переживаниях и смеяться. Сжимать в кулак почерневшие, потерявшие всякую чувствительность пальцы – вот что значит настоящая ненависть. Вот что значит желание одними зубами разорвать обидчика на части.