Синдбад-Наме
Шрифт:
— К его величеству шаху нельзя, конечно, отнести эти слова, но везиры-безбожники заслонили, как тучи, солнце его справедливости. Гнусное насилие и великая несправедливость, совершенные сыном шаха по отношению ко мне, лягут позором на его детей и потомков. Однако справедливый шах по наущению клеветников и подстрекательству лжецов не воздает мне по справедливости. И я подозреваю, что у падишаха с везирами происходит то же самое, что случилось у шаха *Кермана с его везиром.
— Как это случилось? — спросил шах. —
Рассказ о царевиче, везире и гулях
— Рассказывают, — начала невольница, — что в давние времена, в минувшие дни жил-был падишах, ученый и справедливый, счастливый и благородный. У него был сын, прославившийся своим умом, известный своей храбростью. Он был красивее и стройнее всех, речи его были заглавным листом веселия и радости.
В один прекрасный день, когда мир облачился в новые одеяния и надел платье совершенства, он обратился к отцу с просьбой:
— Мне хочется погулять за городом, побывать в садах, ведь сейчас весна, пора лугов и полей.
Вновь улыбнулся *ноуруз, и росой Розы в саду пробудил он от сна. Капли дождя, как жемчужный *нисар, Щедро везде разбросала весна.— Сейчас время охоты и вина, — продолжал шахзаде. — Ткач природы соткал в мастерской судьбы семицветный шелк для невесты-весны, а портной времени шьет ножницами-молнией и нитками-дождями красочные одеяния и разноцветные накидки.
Украсит одежды ее края Радуга из драгоценных шелков.— Горы превратились от обилия тюльпанов в расписные пиалы, в них налито вино из росы, — говорил шахзаде. — Утренний ветерок приносит ароматное дуновение, сады уподобились кандагарским кумирням, глаза нарциссов томны, локоны фиалок кудрявы,
*Отправился в сад я взглянуть на весну — она торжествует там, Весенние тучи отраду льют, а ветер несет покой. Траве я промолвил: «Вечно живи!» Она отвечала мне: «Живу я три месяца и опять умру осенней порой». Спросил у тюльпана я: «Почему сегодня печален ты?» — «Сердцем, — сказал он, — как ты, скорбя, покинул я дом родной». Я очи нарцисса спросил: «Зачем вы льете потоки слез?» — «На солнце-жасмин засмотрелись мы, застлало глаза росой». Спросил я у розы: «Над кем, ответь, так громко смеешься ты?» — «Смеюсь над влюбленным я: у него *дирхема нет за душой!» «О лилия! Ты почему молчишь?» Ответили мне цветы: «Не размышляя, славит она творца красоты земной».— Каждый корабль в это время — настоящий рай, — рассказывал шахзаде, — каждая отмель — кандагарская кумирня. Настала пора пить вино под пение соловьев, вкушать напитки среди кустов роз, слушать мелодии, музыку и пение, упиваться пурпурным соком из чаши счастья.
Словно дыханье больного, ласковый слаб ветерок; Тучи — как тяжкие веки, льющие слез поток; Ткут они яркое платье для всех уголков земли, И разноцветной одежды им хватит на долгий срок. Мог бы ручьи ты спутать со слитками серебра: Блещут они на солнце, как выхваченный клинок. Схоже со звуками *руда пение соловья, Песню *чанга напомнит горлицы голосок. Вспомнишь и о вине ты; газели на склонах гор — Это кувшины, в которых бродит искристый сок.Шах разрешил царевичу выехать и послал сопровождать его своего везира, чтобы тот предохранял дорогого сына от всяких бед. Язык судьбы при этом говорил с изумлением:
К чему, объясни, тебе сей темный телохранитель: Сиянье твое ужель не служит тебе охраной?Они охотились некоторое время, потом распивали вино. И вот в один прекрасный день, когда они проезжали по красивой местности, на какой-то лужайке перед шахзаде мелькнул дикий осленок, красивый и стройный. Шахзаде пустил за ним коня, а осленок бросился бежать по степи. Шахзаде пустил коня быстрее, но как ни скакал он, не сумел даже приблизиться к осленку.
Но когда шахзаде скакал степью, он заметил девушку, красивую, с ликом светлым, как солнце, с благоухающими локонами, с походкой легкой, как у куропатки, грациозную, сребротелую. Увидев ее, царевич подумал:
*О, боже, не сон ли я вижу, иль впрямь наяву Я в светлом раю после стольких страданий живу?Шахзаде подъехал к девушке и с удивлением произнес:
Гурия! Ты не из рая ль так нежданно к нам явилась? Иль, гнедая кобылица, от *хакана к нам явилась? Или чудо совершилось, жив наш *Сулейман великий, Ты, как пери, от владыки Сулеймана к нам явилась?— О небесная луна, — продолжал шахзаде, — ведь гурии обитают в раю, что же ты делаешь в пустыне?