Синдикат «Громовержец»
Шрифт:
— Ну вот… Пошли, пацаны.
Победоносная экспедиция никого, кроме Поршня, не обрадовала. Пакля и Пельмень по-настоящему испугались. Они боялись Поршня, как боятся ржавой гранаты, рядом с которой просто опасно находиться. Это был человек не их пошиба, у него были свои понятия и свои интересы. Он знал, что делал — а они нет.
— Ладно, давай, — сказал Пакля и протянул руку за черным ободком, который все еще сидел на шее у Поршня.
— Зачем? Обожди, сначала доедем. Мало ли что случится…
«Быстро
«А на хрен он мне теперь нужен, этот Пакля?» — подумал в свою очередь Поршень.
— Во всем виновата только я, — вздохнула Машка и посмотрела в окно, где уже сгущались сумерки.
— Да нет… — помотал головой Кирилл. — Я ж сам нарвался на Паклю с его страшилищем. Нечего было ходить где попало.
— Он все равно бы тебя нашел, — ответила Машка каким-то чужим, безжизненным голосом. — Или меня. Мне кажется, он не просто так ходил с собакой-бионетиком, он искал.
— Чего он искал?
— Того, кто оставил следы в его дворе. Нас с тобой. Бионетику можно приказать найти кого угодно по запаху. Без всякого обучения и дрессировки собака поймет приказ и выполнит.
Они некоторое время помолчали. Кирилл услышал, как где-то пискнула мышь.
— Что делать будем? — проговорил он. — Или ничего пока не будем делать? Дождемся этого твоего… дядю Спартака.
— Дождаться тоже непросто. Я даже не знаю, когда он сюда доберется. Совершенно не знаю. Может, через пять минут появится, а может — пять дней.
— Пять дней?! — ужаснулся Кирилл. — Да он что, пешком добирается? За пять дней откуда угодно можно долететь. Он что — на Марсе?
Машка посмотрела на Кирилла, потом сказала:
— Нет, не на Марсе.
— Вот это да… — сокрушенно пробормотал Кирилл. — Машка, ну так нельзя, честное слово. Дядя твой не торопится, а Пакля творит, чего хочет, и всех пугает своими уродами. Ну есть на него хоть какая-то управа?
— Нет, — покачала головой Машка. — Пока — никакой. Только ждать.
— Ждать? — Кирилл готов был взорваться. — Ждать и прятаться от этого придурочного? Да я прямо сейчас пойду и рожу ему набью. Очень даже просто…
— Не набьешь. Сам знаешь, что не набьешь.
— Ну хорошо. Зачем тогда ты раздала нам эти погремушки? — Он хлопнул по пакету с перфотроном.
— На крайний случай, я же говорила.
— А сейчас разве не крайний?
— А тебе разве не пригодилось сегодня оружие?
— Ну, это случайность… — нахмурился Кирилл. — Я говорю, почему нам не пойти и не разобраться с этим писюном? Чего бояться? Есть же и оружие, и броня, и эта штука летающая.
— Как разобраться? — Машка внимательно посмотрела на Кирилла. — Ты хочешь застрелить Паклакова?
— Ты что?! Нет, конечно.
— Кирилл, не забывай, эти «чурки с глазками» — настоящие боевые машины. Это не по голубям стрелять. Хоть весь обвешайся броней и оружием — они все равно окажутся сильнее.
— Ну не знаю… — буркнул Кирилл. — Подкараулить из кустов, прицелиться хорошо…
— И получить тепловой удар градусов в пятьсот, — закончила Машка. — Вот чего ты добьешься. Кроме того, ты не подкрадешься — они слышат и чувствуют, как кошки. И наконец, ты сможешь стрелять в людей?
— Так они ж не люди — ты говорила.
— Почти люди. Очень похожи на людей. Просто попробуй представить, как ты целишься и… и все остальное.
Кирилл попробовал. Ничего особенного. Идет мужик — берешь его на мушку, нажимаешь крючок — и все дела. Проще, чем в тире.
— Ты, конечно, прав, что-то надо делать, — продолжала Машка. — Но забота у нас должна быть одна — собственная безопасность. Ни в коем случае не лезть на рожон.
— Значит, прятаться… — скривился Кирилл. — И от кого — от Пакли!
— Кирилл, давай попробуем разобраться.
— Ну давай.
— Паклаков теперь знает, что у тебя есть оружие и эвакуатор. Что он может сделать в ответ, как ты сам думаешь?
— А я откуда знаю, что взбредет в его тупую башку?
— Подумай. Он же твой знакомый.
— Ну не знаю… Вообще, он очень хотел узнать, откуда у меня все это взялось. Спрашивал, собакой стращал.
— Вот, — кивнула Машка. — Для него это важно. Значит, может прийти и еще раз попытаться узнать.
— Куда прийти? — изумился Кирилл.
— К тебе домой, например.
— Домой… что-то не верится, — хмыкнул Кирилл. В Зарыбинске было не принято вмешивать в свои дела дом и родственников. Все вопросы разбирались подальше от пап и мам.
— Почему ты сомневаешься?
— Да ну… — поморщился Кирилл. — Пакля внаглую никогда не идет. Не такой он.
— Только поэтому?
Эти слова почему-то сразу отрезвили Кирилла.
— Вообще-то, не знаю, — осторожно проговорил он. — Пакля теперь обнаглел. Такие понты ломает, что удивишься.
— Пойми, Кирилл, все очень серьезно. Я и так кругом виновата, что втянула вас. А если вдобавок с вами что-то случится…
Она замолчала и уставилась в окно. Там был мягкий уютный вечер. Ветерок шевелил листву, у забора переговаривались соседки, бегали детишки, кто-то ремонтировал машину, звеня ключами.
Кирилл смотрел на Машку. Она хмурилась, переживала, чуть не плакала — а он, стыдно сказать, почти ликовал. Он был рад, что все вернулось, что Машка переживает за него, что у них опять общие заботы. А что касается Пакли и разных там опасностей, то их Кирилл даже не принимал всерьез.