Синдикат «Громовержец»
Шрифт:
— Ты чего предкам сказал? — поинтересовался Хрящ.
— Сказал, на день рожденья поехал к другу в Хлябино. А ты?
— А думаешь, меня спрашивают? — мелко рассмеялся Хрящ.
Кирилл все больше склонялся к мысли, что торчать тут совершенно незачем. После перестрелки на Париже город был заполнен милицией и военными. Можно было спокойно ходить и ничего не бояться. Только дурак в такой обстановке начал бы устраивать какие-то разборы.
Незаметно в саду стемнело. Хрящ принялся собирать железки обратно в ящик.
— Пошли
Кирилл пожал плечами. И в эту секунду кто-то громко и решительно постучал в калитку.
Оба встрепенулись. Соседи и знакомые так не стучат, явно пришел кто-то чужой. Но кто — такое время?
— Собирай барахло быстрее, — прошипел Кирилл. — Там Машка одна в доме.
Они тихо подобрались поближе к крыльцу, не решаясь выглядывать из-за угла дома. Машка вышла, убедилась, что ребята рядом, и приложила палец к губам. Затем пошла к калитке, включив по пути лампочку во дворе.
За забором стоял высокий офицер, с ним — четверо солдат с оружием. Солдаты молодые, но явно не срочники. Контрактники, скорее всего. На другой стороне улицы светились красные огоньки, там гудел на холостых оборотах военный «УАЗ».
— Вы к кому? — растерялась Машка.
— Простите, не у вас ли находится Парамонов Кирилл? — очень спокойно и даже вежливо спросил офицер.
— С какой стати он у меня? Кто вам такое сказал?
— Э-э… сказали, — замялся офицер.
У Кирилла глаза на лоб полезли. На мгновение ему даже стало любопытно — что могло такого случиться, если за ним прислали чуть ли не войско? Однако когда офицер произнес «э-э… сказали», он заподозрил подвох. Здорово было похоже, что его кто-то специально заложил. Но за что?
— Бежим через огород к реке, — отрывисто прошептал Хрящ. — В темноте уйдем. Представляешь, если нас поймают с оружием и всем прочим Машкиным хозяйством?
— А может, это долгожданный дядя Спартак вернулся?
— С ума сошел? Давай, побежали…
Они, пригибаясь, двинулись через кусты крыжовника к забору. Но уже на полпути Кирилл вдруг схватил Хряща за шиворот и заставил опуститься на землю.
— Там кто-то ходит, — шепнул он. — Я слышал, что-то брякнуло. Вроде как ремень от автомата.
Кирилл был совершенно прав. Спецназовцы были не только у калитки, они окружили весь дом и двор.
— Ну чего теперь делать? — подал голос Хрящ.
— Обождем пока. Может, обойдется…
— Ничего не обойдется. Слышь, Машка с ними ругается? Они сейчас войдут.
В самом деле, Машка препиралась с офицером, не пуская его во двор. Тот очень настойчиво и терпеливо ее убеждал, что нужно всего лишь осмотреть дом.
— Слушай, — сказал Кирилл, — я думаю, раз такое дело, Машка догадается свой летающий гроб поднять. Он же тут, рядышком.
— Не знаю, — озабоченно ответил Хрящ.
— Должна догадаться. Нам попадаться нельзя.
— А думаешь, на этой штуке летать можно, —
— Ладно, ждем.
Ждать долго не пришлось. За домом с безопасного расстояния наблюдал Поршень. Решив, что подходящий момент уже наступил, он прикоснулся к ободку на шее и шепнул приказ близнецам.
Те, вооруженные и полностью облаченные в свои доспехи, моментально проскользнули в сад. Нечеловеческая быстрота и умение скрытно передвигаться сделали их незаметными для оцепления. Никто из военных даже не заподозрил, что в сад проникли двое посторонних.
Первое, что они сделали, — это подожгли и бросили в кусты несколько связок новогодних петард, которые специально раздобыл Поршень. Раздались частые громкие хлопки, потянуло пороховым дымом. В ту же секунду все, кто был поблизости, решили, что в саду заработали автоматы.
Машка завизжала. Офицер крикнул: «На землю, дуреха!» — и побежал вдоль забора, пригибаясь и подавая какие-то знаки своим бойцам.
Взрывы петард еще не прекратились, а близнецы под шумок открыли беспокоящий огонь из своего ручного оружия. Где-то затрещал забор, где-то загорелись кусты. Тихий дворик и уютный садик превратились в маленький ад.
— Что я говорил! — отчаянно крикнул Хрящ, хотя он ничего такого и не говорил. — От-тана попала!
— Не ори, — отозвался Кирилл. — Ползи за мной, укроемся в грядках.
Окружившие дом солдаты залегли и взялись поливать двор короткими очередями, еще не зная, в кого палят. Видеть близнецов они, конечно, не могли, поэтому жарили наугад. Отовсюду доносились яростные вопли. Поршень издалека наблюдал, какая началась заваруха, и испытывал невыразимое удовольствие. «И как ты, Кира, теперь отмазываться будешь, — думал он, — ума не приложу».
Кирилл и Хрящ слышали, как пули расшибают доски в заборе и застревают в деревьях. По крайней мере, так им казалось, и от этого было втройне страшно. Кирилл уже подумывал, не крикнуть ли «Сдаюсь!». Впрочем, его не услышали бы среди пальбы и отчаянного солдатского мата.
Между тем, близнецы уже покинули сад. Они сделали свое дело, и Поршень убрал их — так же незаметно. Солдаты продолжали бестолковую стрельбу, радуясь, что не нужно считать патроны, как на стрельбище.
— А Машка-то! — всполошился Хрящ. — Она-то где?
— А я знаю? Тут голову не поднимешь.
— А вроде стихает…
И действительно, военные сообразили наконец, что не слышат ответных выстрелов. Воцарилось небольшое затишье.
— Я за Машкой, — объявил Кирилл и вскочил на колени. Однако едва он пополз, под ним захрустела ветка, и тут же ей со всех сторон ответили автоматы. Я Вновь заложило уши, а сверху посыпались сбитые листья и кусочки коры.
Кирилл опять вжался в землю. Его трясло, руки и ноги плохо слушались. Он не мог заставить себя снова подняться.