Синдром гиперпоздней конверсии
Шрифт:
– Да фиг его знает… Ну так и что, она теперь на всю жизнь такая?
– Она этого не вынесет, - отведя взгляд, вымолвила Лена.
– Но это же генетика? Твой отец тоже поздно конвертировался, но он ведь не остался женщиной на всю жизнь. А ты конвертировалась довольно рано, как и твой брат. Думаешь, все так страшно?
Лена посмотрела на Сашу, словно прикидывая в уме, стоит ли говорить ему о родителях. Затем она решилась.
– Это мало, кто знает, но это и не тайна – это нам с Алексом он отец. Юле же он приходится матерью. Мы просто все договорились называть отца отцом, а маму мамой, чтобы избежать путаницы. На самом деле, рожал Юлю отец, как раз во время тех тридцати четырех месяцев, о которых Юля упомянула в его кабинете.
– Ох, ни фига себе… Я и не знал, - секунду Саша переваривал услышанное, после чего спросил:
– Слушай, я конечно не профи в генетике, но разве не от обоих родителей достается ДНК? Тогда то, что ее рожал твой отец, мало что значит.
В очередной раз Лена изумилась неведению бойфренда, но, тем не менее, ответила:
– Все так, от обоих, но ген, содержащий информацию о мутарологических особенностях человека, передается строго от родителя, который оказывается в момент зачатия женщиной. Таким образом, я могу примерно судить, что ты не лжешь мне о фамильном статусе своих родителей, как это сделала я, потому что твой отец конвертировался в тринадцать, и его фаза обратимости составляет пару недель, в то время как твоя мама конвертировалась только в семнадцать – как ты – с фазой в три недели, - поучала бойфренда Лена.
– Ну, у меня-то не три недели, а двадцать семь дней.
– Фаза может серьезно варьироваться, но дата конверсии не может отклоняться больше чем на двадцать процентов. Господи, чему вас только в школе учили?
– Меня лично учили профессионально швырять мяч. Я только поэтому-то в школе и задержался.
– Как же тебе повезло, что ты такой красавчик, - Лена растянула щеки Саши в стороны, - иначе встречаться бы тебе до сих пор с той лохудрой, которая все никак не могла от тебя отлипнуть после школы.
Андрея вернулась в комнату Юли с парой мужских шорт и белой футболкой с черной надписью «MutarLabs Ltd.» слева на груди и положил их на кровать. Сверху шлепнулась пачка черных мужских боксеров:
– Этих тебе должно хватить до оборота, если доктор Штерн и в самом деле может сделать с тобой то, чем хвастается передо мной уже более полугода.
Андрей Стольников работал главным бухгалтером в «MutarLabs» вот уже одиннадцать лет – с тех самых пор, как ее основатель, доктор мутарологических наук Эрик Штерн выделил и расшифровал тот самый ряд генов, которые отвечают за муторологические преобразования homo sapiens в течение жизни, а иногда даже после. За декаду с лишним компания выросла из университетского кабинета, напичканного аппаратурой, в крупнейшего в стране производителя М-гармонов, помогающих людям лучше справляться с их преображениями, или попросту – оборотами. Зарплата, равно как и дружба Стольникова со Штерном, увеличивалась пропорционально росту «MutarLabs Ltd.». Все члены семьи, а также некоторые друзья семьи Стольниковых имели возможность приобретать препараты компании за символическую цену.
– Папа, не томи, расскажи уже, что у него там есть, - Юля снял халат, как вдруг дверь распахнулась, и в комнату впрыгнул Алекс с телефоном наготове. Юля не успел даже сообразить, какова была цель столь наглого вторжения, как из телефона, направленного на нее, раздался щелчок. Изо рта Алекса вырвалось только радостное блеяние, и он шмыгнул обратно в проем, оставив дверь открытой.
– Урод! Ненавижу! – крикнул ему вслед Юля, но в погоню не отправился, так как Алекс уже выбежал во двор особняка Стольниковых, стоящего в конце коротенькой улочки. Прыгнув на велосипед, он дал деру прочь от дома.
Еще более встревоженный Юля с треском закрыл дверь и, повернувшись, направился к своей мужской одежде. Андрея, не считая нужным тратить время на обсуждение инцидента, продолжила начатое:
– Эрик уже несколько лет работает над своим
– Как это? То есть, ешь таблетку, а на следующий день уже другой пол? – от удивления Юля перестал одеваться и стоял перед отцом в фирменной футболке «MutarLabs» и белых трусах с надписью «I love ballet», немного выглядывающих снизу.
– Грубо говоря – да. Тебе известно, что все мутарологические преображения организма контролируются М-гормонами. Так вот, суть препарата состоит в том, чтобы произвести в организме изменения в уровнях гормонов такого масштаба, что организму ничего не остается, кроме как гибернироваться и обращаться.
– Дай-ка угадаю – есть одно «но».
– Есть. Но, со слов Эрика – незначительное. Дело в том, что за неимением зафиксированных случаев гиперпоздней конверсии в городе за последнее время, препарат тестировался только на животных, - отец Юли видела, что грядет бурная реакция на сие заявление, и поэтому, повысив голос, быстро продолжила, не дав дочери вспылить, – Все тесты произвели положительный результат – от микробов до обезьян! Плюс, гормоны Эрика безоговорочно работают уже с десяток лет – люди как уменьшали, так и увеличивали свои фазы! Дочь, то, чего он добился с поздней конверсией, работает и на животных, и на людях. Просто ему все еще не представилась возможность протестировать препарат для гиперпоздней. Дочь, ты знаешь, что если бы я не был уверен в Эрике, я бы ни за что такого не предложил. Но Эрик - гений, поэтому у тебя все обязательно получится! И подумай, скольким людям ты поможешь, убедившись, что препарат работает. Ты всю оставшуюся жизнь сможешь жить на гонорар Штерна!.. – но дочь прервал его:
– Папа, да мне до лампочки все те люди и гонорары твои! Я одним только балетом себе уже на отдельный особняк заработала! Мне нужно, чтобы эта хрень просто сработала и все!
– Сработает, дочь, сработает как часы, я уверен, - отец поднялась с кровати, чтобы пойти в кабинет и набрать телефон Эрика Штерна.
– Папа.
– Да? – Андрея остановилась на полпути.
– Если лекарство не сработает, я не смогу так жить. Я просто…
– Не дрейфь, дочь! Как я сказал, Эрик – гений, - и она вышла из комнаты.
* * *
На морском побережье города было не протолкнуться от понаехавших туристов. Пляж был усыпан лежаками, зонтиками, стульями и портативными холодильниками. А все оставшееся пространство между ними занимали алчные до солнца приезжие.
Местные брезговали городским пляжем. Многие из них выезжали за город на Дикий Песок. Пляжная Авеню тоже была упакована потной толпой. Бампер к бамперу стояла вереница автомобилей, отчаянно пытающихся отыскать место для парковки – тщетная затея, учитывая сезон и время суток. Улица выглядела словно муравьиная тропа с крыши двадцатиэтажного отеля «Two Suns». Там, наверху располагался элитный бар на открытом воздухе «Cosmic», попасть в который можно было только по приглашению, либо будучи постояльцем отеля. Бар открывался в шесть вечера и поэтому пустовал в жаркий июльский полдень. Два человека прохлаждались в спасительном теньке навеса, раскинувшись на удобных лежаках. Другие две фигуры непрестанно сновали по заведению. Расслабленными в лежаках были Лена с Сашей в гостях у владельцев бара – четы Линских.
– Слушай, Жень, а чего это вы с Германом сами тут сегодня носитесь? У вас же куча официанток, - недоумевала Лена, посасывая слабоалкогольный коктейль из высокого стакана.
– У нас сегодня спешиал ивэнт, - ответила Женя, примеряя барный стул к огромному кольцевидному мраморному столу, в центре которого зияла дыра в метр диаметром. Убедившись, что стул слишком высок, она вернула его к бару.
Распластавшись на соседнем лежаке, Саша, с омерзительным звуком, напоминающим влажную отрыжку, высосал остатки коктейля и повернул голову к Лене: