Синдром синей бороды
Шрифт:
— Да, но…
— Сомневаешься? Я думал мы уже обговорили эту тему, но если до сих пор пребываешь в сомнениях, то можешь не приезжать и не переводить деньги. Оставь их себе.
— Нет. Завтра к десяти я буду. Но мы хоть отметим сделку?
— Конечно. Обязательно. Как с делами разберусь. Раньше четверга точно не смогу.
— Что-то серьезное образовалось?
— Да. Очень. Настолько, что скорей всего в начале, середине следующей недели я уеду. Так что ты вовремя успел с вкладом.
— Я так и подумал… Мне скажешь, что за дело?
— Скажу, при встрече. А пока передавай всем привет. И готовься к праздничному ужину.
Егор отключил связь и облегченно вздохнув, откинулся на спинку кресла: успел…
Деньги всегда были двигателем прогресса в России. Вадим это помнил и знал не понаслышке. Хорошее вложение в нужный карман и вот вам регистрация брака — только привезите новобрачную, чтоб расписалась.
Легко.
Вадим съездил за Ликой. Та безропотно села в машину и, не сказав ни слова по дороге, лишь тупо смотрела перед собой и плакала. Мужчина решил пока не обращать внимания на ее состояние, лишь заехал в аптеку и выкупил лекарство, что прописал девушке психотерапевт.
Позже Вадим со всем разберется и успокоит девушку, но плачущая Лика сводила его с ума. Сердце сдавливало от жалости и хотелось остановится, и нежно осушить ее лицо поцелуями, обнять, убаюкать успокаивая.
— Потерпи, малыш. Несколько дней суеты и все закончится. Мы будем вместе я и ты, — попросил, сжимая маленькую ладошку девушки.
Девушка кивнула. И не смогла объяснить Вадиму, что очень рада, что он будет рядом с ней, а она с ним, но она в ужасе, в панике, в полной прострации от одной мысли, что уедет из родного города навсегда. И больше не увидит Светланы, Маши и Ярослава, Егора Аркадьевича, всех к кому она привязана; а также квартиры, в которой выросла, двора, в котором гуляла, улиц, что известны ей как закоулки собственной жилплощади.
Она понятия не имела, как будет жить там, как вообще можно жить где-то, кроме здесь?
И как будут жить без нее подруги и знакомые, та же Светлана, Егор Аркадьевич?
И как она будет жить, постоянно думая о них?
И как оставит квартирку, уютные комнаты, что стали ее убежищем и скитом, а порой и склепом?
Страшно, до дрожи страшно покидать Родину.
Вадим заставил ее выпить успокоительное и попросил взять себя в руки, чтоб не ставить его в смешное положение. Лика, понимая его, оттерла влагу с лица, попыталась бодро улыбнуться и перестать икать. Сил хватило лишь на время подписания свидетельства, и обратную дорогу.
Греков высадил ее у подъезда, нежно поцеловал и, помня о прохладном отношении девушки к ресторанам, попросил пригласить на вечер Светлану, чтоб отпраздновать торжественное событие в узком кругу.
— Ужин я закажу, его доставят или сам заберу, а ты пригласи подругу и собирай вещи, хорошо? Завтра переезжаешь ко мне. И не плач, малыш, пожалуйста, не плач, хуже нет, видеть твои слезы, — и улыбнулся ей. — Ты совсем не рада, что стала фрау Грековой?
— Не знаю еще, — всхлипнула Лика, и прижалась к мужчине, ища спасение от своих страхов.
— Прости, что я хитростью заманил тебя в ЗАГС. Но я очень сильно люблю тебя Лика, и надеюсь, ты не обижаешься.
Девушка всхлипнула и заулыбалась: Вадим любит ее. Вадим любит ее!
Это еще не укладывалось в голове, воспринималось скорей как фантазия, мечта, а не реальность, но успокаивало значительно:
— Я не смогу обидеться на тебя, чтобы ты не совершил. Я тоже очень сильно люблю тебя. И спасибо за твою любовь. Теперь мне легче, я ведь не думала, что мои чувства взаимны, даже не надеялась… А брак без любви хуже каторги. И это ужасно, если б ты обрек себя на мученье со мной.
Вадим вспомнил Егора и Веронику, и зажмурился, крепче прижав к себе свою жену. Уже жену. Любимую.
— Мне очень повезло с тобой, — прошептал еще не веря до конца, что она его и не исчезнет, не растает, не окажется глупой иллюзией о том чистом сердце и преданной любви, что грезилась ему в юности. Одно он знал точно — Лика не Ира. И впервые за много много лет посмотрел в небо и мысленно поблагодарил Бога, за то, что он отвел его от Шеховой.
Постоял, разглядывая доставшееся ему сокровище, улыбнулся, и подтолкнул несколько растерянную стремительным развитием событий Лику в подъезд, хлопнулся на сиденье и дал по газам. Ему еще в ОВИР, к Константинову, отзвониться Стрельцу, оформить визу на жену и, еще уйма неотложных дел, которые он не может, да и не хочет перепоручать другим.
Лика с сумятицей в голове поднялась к себе в квартиру, постояла у порога, оглядывая свое жилище, и заплакала, мысленно прощаясь с ним: с мамочкой, своим детством и юностью, еще живущих в старых вещах, с бедами и радостями, смехом и плачем, что видели, слышали эти стены.
Вадима не было рядом, и страхи вновь вернулись, а вместе с ними и острое чувство сожаления и не понимания — как ей раздвоиться, расстроиться меж любимым и любимыми, чтоб всем было хорошо, и все были счастливы?
Оставить квартиру не проблема — всего лишь стены окна и двери, но как, оставив их, забрать из помещения атмосферу, запахи, воспоминания, мамочку, что еще живет в своей комнате, в шкатулке на серванте, щелочке в половице? Как забрать память, что согревает от одного взгляда на панно, что мамуля вешала на ноябрьские праздники, когда Лике было лет десять, бра, что Лика подарила маме с первой своей получки? Как забрать эмоции что хранили эти вещи, стены — смех, радость, разговоры — жизнь…
Светлане она звонила обливаясь слезами, и сумбурно поведала и о своем скоропостижном замужестве, об ужине вечером, и о решении оставить квартиру ей, а еще Маше и Ярославу. Из всего сказанного Света поняла лишь одно — ох, не зря её Вадим насторожил! И выпалив: `Буду. Держись'. Девушка кинулась к подруге.
Вадим был вымотан, но удовлетворен. Озаботив двух пронырливых служащих своими проблемами и дополнительным очень внушительным заработком, Греков получил заверения о готовности помочь и не далее как в четверг получить желаемые документы на руки. Аванс потряс доброхотов, и они с оптимизмом ринулись на покорение бюрократических вершин. В том, что они будут покорены, Вадим не сомневался, и спокойно покинув строгое госучреждение, сел в машину и позвонил Стрельцову:
— Здравствуй батюшка. Как твое ` Слава Богу'?
— В грех вводишь Вадим, нехорошо, — прогудел с легким укором.
— Это ты о моей просьбе? Пустое, Саня. Сделал ведь, не согнулся?
— Тяжко в таком деле помочь.
— Отказываешь?
— Друг ты мне, — вздохнул шумно. — Посему помогаю. Уже, между прочим.
— А-а, ну и славно. Я ведь к тебе батюшка с еще одной просьбой. Венчаться хочу завтра, послезавтра.
Батюшка Александр похоже скоропостижно умер прямо с трубкой в руке — тихо стало. Минута, вторая — ни звука. Вадим удивленно посмотрел на сотовый — сломался? Или все ж Стрелец представился?