Синдром синей бороды
Шрифт:
— И это вам не нравится! — засмеялся Вадим, останавливаясь у квартиры. Позвонил в дверь.
— Что вы, я просто в экстазе. Одной чокнутой хватало, теперь второй на голову свалился. Чувствую `повеселюсь' на славу.
Дверь распахнулась.
— Я уже беспокоилась, спуститься к вам хотела, — сообщила Лика, впуская подругу и мужа в дом. — А что это? — кивнула на коробку в руках Вадима.
— Магнитофон. Не будем же мы праздновать нашу свадьбу в тишине? А как же танец новобрачных?
— А потом вы его куда? С собой в Швецию? — спросила Света, снимая сапоги.
— Нет, вам подарим на память о семье Грековых.
— Правда? — обрадовалась
— А ты хочешь? — выгнул бровь, с лукавой улыбкой поглядывая на жену. И не верил еще до конца, что это милое бесхитростное создание уже его жена.
— Мне б сначала спросили, нужна ли мне ваша квартира, — раздраженно бросила Светлана, проходя в комнату, где Лика уже накрыла на стол.
— Увы, мадмуазель, придется вам смирится с нашим подарком. Не красиво отказывать молодоженам. И никаких возражений! Я не дам вам огорчать мою жену! — заблажил, пресекая всякие прения на эту тему. Обнял довольную Лику, повел к столу. — Не хватает фруктов и вина, — заметил, оглядев сервировку.
— Сейчас, — с готовность согласилась Лика и хотела сходить за недостающим, но Вадим не дал, усадил молодую во главе стола:
— Ты отдыхаешь, я хлопочу. Теперь за тобой есть, кому ухаживать — привыкай.
Лика смутилась, но не могла и не желала скрывать благодарность за доброе отношение Вадима и к ней, к Светлане. Посмотрела на мужчину с любовью и улыбнулась:
— Спасибо.
— Не за что, — улыбнулся он ей в ответ. Принес фрукты, достал вино из упаковки, и, открыв бутылку, разлил по бокалам. Лике налил сок. Поцеловал ее в губы и, отсалютовав Светлане бокалом вина, сказал. — Не люблю тосты, и ни одного не знаю. Скажу экспромтом: не хочу пить за мою жену. Она уникальна, а подобный тост банален. Не хочу пить за счастье молодых, потому что оно наших рук дело. Я предлагаю выпить за любовь и веру. Когда-то, очень давно я потерял и то и другое. Прошло много лет, которые я прожил словно во сне не зная — зачем, но понимая, что надо. А теперь я знаю, зачем жил — чтоб встретить тебя, мою жену. Ты вернула мне себя, подарила любовь и вдохнула веру. Я не знаю, как благодарить тебя за это — любая плата будет малой. Скажу лишь одно, пусть избитыми, но точными фразами: в добре и зле, в болезни и здравии, в счастье и несчастье, при дожде и ясном солнце, ночью и днем я буду рядом тобой…
Егор не поехал домой. Предпочел кабинетный диван домашней постели. Пусть не так удобно, зато рядом нет Веры, и никто не станет его пилить, вопить под ухом, обвинять, оскорблять, ныть, ворчать — изводить.
Тишина. Неужели он не заслужил ее за столько лет жизни в аду, в диком темпе бега, когда по кругу, когда от себя? Финиш. Завтра он придет на финиш и за ним будет все, к чему он безуспешно стремился: тишина и покой, стабильность, уважение. Он купит небольшую квартирку себе и уедет от жены, как только Ярослав поступит в институт. Не бросишь его сейчас — переходный возраст у парня, только и смотри, чтоб чего не натворил, как в субботу, или как сестра в тот же период. Да и Маша нервная стала — от Ярослава заразилась? Бойкоты, вопросы, претензии. Вся в мать: то тихая, рассудительная, домашняя, то словно с цепи сорвется, и давай фортеля выкидывать — глупости творить, хамить, неизвестно в чем обвинять.
Ничего, вот получит он дивиденды и всех приструнит — и Вера язык прикусит, и Маша притихнет. А Ярослав?… Мужик растет. Ну, выкинул
Наладится. Это просто осень тяжелая.
Вероника приползла домой ближе к двенадцати. Скинула обувь и, прошлепав в спальню, рухнула на постель. И даже не видела, как на нее смотрят дети, не обратила внимания дома ли Егор.
— Я же говорю — плевать ей на нас, — процедила Маша.
— Да они поругались, вот и бесятся. Помирятся, куда денутся — первый раз что ли? — пожал плечами Ярослав.
— Ага, одна напивается, другой в кабинете ночует — все как всегда. Только надоело до чертиков. Сил моих больше нет! Уеду!
— К бабке в монастырь? — хмыкнул парень невесело. — Куда мы денемся с подводной лодки?
— В деканат пойду, буду в общагу просится!
— А кто тебе даст? Ты ж не иногородняя.
— Придумаю что-нибудь…
— А я здесь один, да? — пряча страх за обиду, надулся Ярослав. Маша вздохнула:
— Да куда я от тебя.
— Прорвемся! — заулыбался парень и толкнул сестру в плечо. — Фигня война, да Мань?
Маша щелкнула ему по лбу:
— Ты чё, совсем что ли?!
— Предупреждала: бить за Маню буду! Иди спать, в школу завтра, а мне в институт… гори он всем химсоставом.
Глава 16
Лика натурально выла, пытаясь запихнуть в сумки самые нужные по ее мнению вещи: мамину любимую тарелку, жуткие доисторические бусы, старый шарфик. Книги, фарфорового слоника, иконы вместе с иконостасом.
Светлана сначала пыталась ее вразумить, но потом бросила это гиблое занятия, оставив блаженную истерить до прихода мужа. Пусть Вадим разбирается!
И со вздохом проследила за попыткой Лики уложить старые фотоальбомы поверх маминой искусственной шубки в чемодан, а потом закрыть его.
Да, Вадим был прав, встав ни свет, ни заря и притащив сюда Свету, чтоб та посмотрела за Ликой да помогла сложиться, пока он ее у директора отпрашивает. В том, что отпросит Светлана уже не сомневалась — ясно после вчерашнего стало — этот мужчина все может. Да и ровно ей было, честно говоря, потому как о работе не думалось вообще, как и о чем-то другом в частности — Лика мешала. Ревела белугой, крутясь по квартире и запихивая в пакеты, сумки абсолютно ненужные вещи — багаж рос, а толку не было.
Вадим ввалился в квартиру, когда Светлана готова была сорваться и накричать на полоумную. Мужчина застыл у порога комнаты, с удивлением разглядывая учиненный погром и груду вещей — обычного хлама. Лика, прижимая к груди шкатулочку из каслинского литья, стояла посреди разгрома и огромными глазами смотрела на Вадима, беспрестанно всхлипывая и икая, а слезы ручьем стекали по щекам.
— Малыш, мне грузовик заказать? — спросил он мягко.
— Угу. Бульдозер! — буркнула Светлана, отбирая у подруги шкатулку.
— Мамина! — заскулила та.
— Ясно, — кивнул Вадим. Сдернул с вешалки куртку жены, насильно надел ее на девушку, и, подхватив на руки свою ценность, понес к выходу, мотнув головой Свете: дверь закрой.
— А-а-а! — вцепилась в дверной косяк Лика, орошая плащ мужа слезами. — И-и-и-кон-ки! Ма-ма-мамина фи-фи-а-алка!
— Малыш я все привезу, а иконки и фиалку Светлана прихватит, — заверил ее Вадим. Света же молча разжала пальцы девушки и выпихнула пару вон из квартиры.
— А-а. ча-чайник…ма-ма-амин!