Синдром войны. О чем не говорят солдаты
Шрифт:
Есть немало доказательств того, что участникам боевых действий легче примириться с пережитым на войне, рассказывая об этом, а не замыкаясь в себе. Вместе с тем многие ветераны, как Тайлер, предпочитают не давать воли эмоциям и воспоминаниям. И это вовсе не означает, что в будущем у них возникнут какие-то психологические проблемы. Так, подполковник Дейв Гроссман пишет в книге «О сражении» (продолжение его книги «Об убийстве»), что профессиональным и хорошо подготовленным солдатам часто удается избежать последствий травмы. Ведь далеко не все страдают посттравматическим синдромом, даже если нам иногда и кажется обратное.
Вот что он объяснил мне во время интервью: «Они не пострадавшие и не
С другой стороны, способность Тайлера успешно справляться с травмирующими воспоминаниями, возможно, объясняется другой причиной. Его история более уникальна, ведь он — представитель народа, на протяжении многих веков страдавшего от геноцида.
«Например, мой отец, — рассуждает Лиор, — потерял абсолютно все и похоронил всю свою семью. И одной десятой того, что выпало на его долю, достаточно, чтобы сойти с ума. Но мой отец все это выдержал и продолжал жить. Не думаю, что пережитое мной в армии можно сравнивать с его опытом. Никакого сравнения. Каждому приходится мириться со своей собственной жизнью, какой бы она ни была, хорошей или плохой. Я стараюсь не давать воли чувствам. Хотя рассказы других часто заставляют меня переживать. Точно так же как и мой отец: он спокойно рассказывает, как сам голодал, но начинает плакать при виде фотографии голодающего ребенка. Мы стараемся не думать о каких-то вещах, потому что так проще. Иногда необходимо забывать об эмоциях, думать головой. Может быть, это передается по наследству. Если мой отец смог справиться с тем, что выпало на его долю, я тоже смогу».
По мнению Тайлера, история жизни его отца — лучшее доказательство того, что еврейскому народу необходимо свое независимое государство. Она же научила его справедливости и толерантности. Он уверен, что ничто не может оправдать ненависть к арабам, даже к тем, кто воюет против израильтян.
«Я не переношу, когда кто-то начинает плохо обращаться с другими людьми. Неважно, кто они: арабы или нет. Меня это бесит, потому что я помню, что пришлось пережить моему отцу. Я очень четко дал понять своим солдатам: беспредела не потерплю. Они должны уважать человеческое достоинство. Никто из моих солдат не нарушает этот принцип. Они знают, что иначе могут меня разозлить. Я на этот счет ясно выразился с самого начала. Это вам не Дикий Запад. Мы делаем то, что должны. Не больше и не меньше. Пусть не всегда легко определить меру. Но мы не имеем права на ненужное насилие, даже когда речь идет о военной операции. Надо уметь провести грань. Я не связываю историю палестинского народа с историей моего отца. История Палестины — это борьба за независимость и национализм, а не геноцид или истребление народа. Никакой связи между нашими двумя историями нет».
Тайлер и его отец первоначально придерживались крайних правых взглядов. Со временем их позиции изменились, и теперь оба согласны, что единственная возможность мирного сосуществования двух народов в регионе связана с созданием двух независимых государств — еврейского и арабского.
«После службы в армии я перестал бояться арабов. И это не потому, что я такой герой. Просто со временем я понял различия в наших менталитетах. Я не боюсь их. Среди моих друзей много арабов. И я не испытываю к ним ненависти. Я не собираюсь наполнять свою жизнь ненавистью — это самое отвратительное чувство. В ней нет логики, а я не намерен идти на поводу своих эмоций. В детстве у меня не было друзей-арабов. Представление о палестинской проблеме у меня
Со времени последней боевой операции Тайлера прошло уже четыре года. И он рад, что снова живет мирной жизнью. Он счастлив в кругу своей семьи. Да, ему нравится иногда встречаться со своими сослуживцами, вспоминать, что им довелось пережить вместе. Но в душе он мирный житель, а не солдат. Тайлер радуется, когда может проводить время с семьей, заботиться о близких. Ему нравится его работа. Он любит бегать — пробегает десятки километров, наедине с самим собой и своими мыслями. Тайлер говорит, что предпочитает смотреть в будущее. Но именно его прошлое и история его семьи помогли ему осознать, кто он такой, в чем заключается его долг, где его место в жизни.
«Еврейскому народу нужна эта страна. Я знаю, что может произойти с нами, если у нас не будет своего государства. Мы должны жить здесь, и наши дети тоже. Это никакой не идеализм. Просто альтернатива мне известна — я знаю историю своего отца. И я бы не смог жить ни в каком другом месте».
Даже если из-за этого ему приходится жить как на вулкане, будучи и солдатом, и мирным жителем одновременно, постоянно ожидая следующего призыва. И несмотря на то, что точно такая же жизнь ожидает и сына Тайлера, если конфликт не будет разрешен.
Глава 11
Погружение
«Все мы, солдаты, знаем, что такое убивать. Об этом проще говорить с теми, кто был там. Большинство понятия не имеют, что там происходило. Я рад, что не все об этом знают. Я здесь, чтобы найти покой. Я пытаюсь все забыть».
Капрал Себастиан Шоонховен, Королевская армия Нидерландов, 11-я аэромобильная бригада. Войны в Ираке и Афганистане (2004 и 2006 гг.)
Вместе дайвинг-центра под названием «Карпата» на глубине десяти метров под водой в скале застрял якорь. Многие считают, что какой-то корабль, пытаясь устоять, бросил его во время шторма, но все же не выдержал натиска ветра и волн.
Остатки цепи теряются в толще воды. Мы подплываем на лодке к месту, где находится якорь. Море неспокойно. Мы даем друг другу сигнал к погружению: большой палец, обращенный вниз. Потом прыгаем в воду, как брошенные в пруд камни. Мы погружаемся, вода становится все темнее и холоднее, начинает сдавливать грудь.
Мы чувствуем себя, как парашютисты в свободном полете, хотя единственный воздух — под высоким давлением в баллонах у нас за спиной и в баллонах с 32 %-й кислородной смесью Nitrox на груди. На глубине ее использовать нельзя, зато она поможет перенести перепад давления, когда… если мы будем возвращаться.
Я погружаюсь со своим другом, бывшим снайпером голландской армии, Себастианом Шоонховеном. Конечно, эту нашу затею иначе как откровенно идиотской назвать нельзя. Но нас как будто что-то подталкивает сделать это. Нам не терпится испытать свою храбрость, выяснить пределы возможного. На что способны наше тело и наш разум? Мы, как лабораторные мыши, ставящие опыт на самих себе, чтобы узнать, как далеко надо зайти, как глубоко погрузиться, чтобы, наконец, забыть.
С Себастианом Шоонховеном мы познакомились в мае 2009-го, в первый же день после приезда на Бонэйр. Он работал инструктором в дайвинг-центре, где мне предстояло пройти аналогичную подготовку.