Синдром войны
Шрифт:
– Мужчина, если их увидите, сообщите, пожалуйста, хорошо? – В голосе женщины зазвенели умоляющие нотки. – Я живу тут недалеко, улица Садовая, дом одиннадцать.
– Хорошо, Мария Андреевна, обязательно сообщу. – Стригун растерялся, не знал, как себя вести. – Послушайте, а давно вы здесь живете?
– Конечно, – ответила собеседница. – Я и родилась тут, в Белозани. У нас хорошие соседи. Я работаю бухгалтером в управе, муж ездит в район – у него там с товарищем автосервис.
– А когда вы в последний раз ели?
– Мужчина, вы о чем? – удивилась женщина. – У нас все есть, мы никогда не голодали. Вчера я варила борщ. На днях собираемся забить поросенка. Скоро картошку копать. Знаете, какая она знатная в этом году уродилась!.. Господи, это, кажется, они! – Женщине что-то почудилось, она сжала локоть капитана, застыла, повернув голову, блеск в глазах сделался ярче.
Алексей тоже напрягся, начал всматриваться. Но там, где обрывалось гаражное хозяйство, ничего не было. Высились сугробы, почти похоронившие упавший электрический столб и чахлую голубятню.
Женщина явно видела то, чего не было. Ее рука задрожала.
– Боже правый, мужчина, это точно они!.. Вы их тоже видите, да? Слава богу. Антоша, Настенька, подождите! – выкрикнула она, отпустила его руку и опрометью бросилась прочь.
Алексей растерялся, хотел ее остановить, но не смог. Женщина исчезла за снежной пеленой. Словно и не было никого. Она растворилась, пропала за гаражом. Где ее теперь ловить? А главное, что делать после поимки?
Он не мог избавиться от липкого оцепенения, чувствовал стыд, словно сделал что-то нехорошее, а потом отмочил такое, что сам себе изумился. Алексей опустился на колени и принялся с фонарем осматривать снег под ногами. Слава богу, не призрак. Дама была во плоти, ее следы отчетливо отпечатались на снегу. Мистическую сторону вопроса можно оставить в покое. Но никуда не делась тревога за собственную психику, раз уж он допустил эту мистическую сторону.
Ночная прогулка начинала нервировать Стригуна. Он закурил, привел в порядок мысли, бросил окурок, зачем-то затоптал его. Снег скроет все следы.
Командир пристроил за спину автомат, сунул топор за пояс, собрал рассыпавшиеся дрова, спустился в подвал и обнаружил там умиротворяющую картину. В помещении было тепло, горели свечи, храп стоял непроходимой стеной. Скрипела койка под рядовым Лазарем. Между приступами храпа он стонал и плакал. Архипов по-прежнему сидел у печки.
– Дрова – это хорошо, – глубокомысленно изрек он, наблюдая, как Алексей сгружает добычу. – Долго ты что-то гулял. Все в порядке?
– Баба там ходит, – проворчал Алексей.
– А я предупреждал, – напомнил товарищ. – Прицепилась ко мне, когда я на разведку ходил. Дети у нее пропали. Антошка, он старшенький, и Настя. Бродит по поселку неприкаянная, ищет своих чад. Все спрашивала, не видел ли я их, потом забыла про меня, убежала. Одна она осталась на весь поселок, Леха. Крыша съехала у бабы. Где-то, видимо, живет, печку топит, ест чего-то. Хотя, знаешь, если учесть, что последняя бомбежка была еще в сентябре!.. Ну и что ты завис над душой, как памятник неизвестному солдату? Спать ложись. Полтора часа тебе осталось. Пусть ты и командир, а тащить волынку за тебя я не собираюсь.
Глава 6
Алексей сдал очередную смену, долго лежал, ворочался и насилу задремал, когда за окном уже светало. Погода изменилась к середине ночи. Снег продолжал валить, но поднялся жуткий ветер, колотился в стекла, завывал в трубе. В какой-то момент распахнулась дверь, и снег начал залетать на лестницу, в подвал.
Вскрикнул во сне рядовой Лазарь, и Алексей подумал, что в плече этого дурака уже больше суток сидит пуля. Если не вытащить, то он распрощается с рукой. А может, и с жизнью.
Спал он недолго, но крепко. Когда очнулся, услышал, как ветер болтает уличную дверь, приподнялся и хмуро уставился на небольшой сугроб, скопившийся под порожком. Дьявол! Можно представить, что творится на лестнице.
Стригун повернулся на другой бок и онемел. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Ему в переносицу уперся ствол его же автомата. Выше целика с мушкой лучились плотоядным блеском глаза майора Поперечного!
Алексей сглотнул. Какого черта?! Краем глаза он уловил движение. Рядовой Смирнов подскочил к печке, ткнул стволом Архипова, который задремал в обнимку с ведром, и отпрыгнул. Эти упыри развязались и завладели оружием! А все потому, что кто-то спит, когда не надо!
Алексей начал медленно подниматься. Поперечный не возражал, следил за ним сквозь прорезь прицела.
Потом он выразительно кивнул и заявил:
– Двигай к печке, капитан.
Возразить в данном случае было нечего. Алексей отступил на несколько шагов. Майор выдерживал дистанцию, поэтому бросаться на него было глупо. Он злорадно улыбался. Архипов повалился на спину вместе с ведром, потрясенно хлопал глазами.
– И что?.. – хрипло сказал он, обнаружив ствол автомата у собственного лба.
– Тоже к печке, – велел Смирнов. – Да без глупостей. От печки плясать будем, коллега, мать твою!
По физиономии Архипова было прекрасно видно, как ему стыдно. Он перехватил выразительный взгляд командира, добрел до печки, опустил голову.
У украинских силовиков день задался с самого утра, их физиономии цвели от радости и победных эмоций. Взъерошенный Лазарь пнул просыпающегося Андрюху. Удар пришелся по здоровой ноге, но боль отдалась по всему телу.
Ополченец сел и тупо уставился на происходящее.
– Мужики, я в диком обалдении! – признался он с хрипом и кашлем.
– То ли еще будет скотина! – выкрикнул Лазарь. – К печке, сволочь!
– Ну, все! – Левин обреченно вздохнул, со скрипом распрямился. – Здравствуй, матушка Европа.
Ополченцы стояли неровной шеренгой и хмуро смотрели, как неприятель празднует победу. Украинцы перемигивались, облегченно вздыхали – получилось-таки! – но держались на безопасном расстоянии. Они завладели всеми автоматами. Даже Лазарь позабыл про больную руку, ухитрялся держать АК под мышкой.