Синее золото(Роман)
Шрифт:
Тане дали ее одежду, но из карманов было все взято. Она делала вид, что у нее еще не совсем зажила нога и сильно хромала. Автомобиль ее разочаровал. Она рассчитывала, что отправятся на поезде и смутно надеялась на пересадочные станции.
— Г-жа Дикова, имейте в виду, что при первой попытке к бегству мне приказано стрелять, — сухо заметил следователь, когда они садились в автомобиль.
Таню посадили на задней скамейке между двумя тюремщиками, а напротив разместились две женщины. Танина синяя куртка выделялась пятном на черном фоне одежды ее тюремщиков.
С двумя короткими остановками ехали целый день. Таня внимательно смотрела кругом. Ну хорошо, она от них вырвется, бежит, а дальше что? И все-таки надо пробовать. Иначе камень пропадет.
От друзей она знала, что здесь, на Урале, нетрудно найти приют у населения, особенно у горнозаводских рабочих.
На ночлег остановились в просторном доме в небольшой деревне. Выйдя из автомобиля, Таня двигалась очень медленно, якобы не слушалась нога. На самом же деле она внимательно осматривалась кругом.
«Лесные люди, как звери, должны пользоваться темнотой», — подумала она. В большой комнате, где Таня ужинала со своими тюремщиками, уютно горела керосиновая лампа.
В течение всей дороги Танина стража почти не разговаривала между собой, только изредка перебрасывалась какими-нибудь замечаниями. За столом тоже сидели совершенно молча.
После ужина тюремщицы провели Таню в темную комнату. Свеча тускло осветила кровать и маленькое окно в верхней части стены — раньше тут была кладовая. Когда Таня легла, сторожихи ушли и унесли с собой свечку. В двери щелкнул замок.
В комнате стояла полная тьма. Маленькое окошечко было задернуто густо занавеской. Таня тихо лежала на кровати и прислушивалась к тому, что делалось за дверью. Она слышала, как сторожихи уславливались, что в три часа ночи они сменят друг друга.
Долгая поездка на автомобиле совершенно разморила Таню и она стала засыпать, все время твердя себе: «Проснись в половине пятого».
Она проснулась, когда в комнате было уже совсем светло. Прислушалась — нигде в доме ни одного звука, Бесшумно встала и начала осматривать комнату. Кровать, умывальник, огромный пустой шкаф. В углу стояли какие- то ящики. Она влезла на них и заглянула в окошко. Оно было слишком узко, чтобы пролезть.
Потом стала осматривать стены, оклеенные желто-красными обоями с уродливыми цветами. Не без труда вытащила из стены большой гвоздь, повертела его в руках и положила в карман, — в дороге все пригодится, подумала она, как бы в оправдание своему поступку.
Рассматривая обои, она вдруг заметила чуть-чуть торчащую из-под них замочную скважину.
— Дверь, — мелькнуло у нее в голове.
Она быстро надела туфли и куртку и вновь подошла к стене и гвоздем провела по обоям. Они действительно закрывали дверь. Таня, стараясь не шуметь, стала срывать обои.
От замка ничего не осталось, кроме ключевой скважины. Таня приоткрыла дверь и первое, что ей кинулось в глаза, в соседней комнате была большая кровать, на которой спала молодая женщина и двое детей лет трех и пяти. У одного были прелестные золотистые локоны и трудно было сказать, мальчик это или девочка. Другой, черненький, был совершенно обрит, в руках он крепко держал тряпичную куклу.
На мгновение Таня залюбовалась ими. Женщина пошевелилась во сне и Таня замерла на месте. Таня неподвижно простояла минут пять и потом быстро шмыгнула через комнату и дверь и вышла в полутемный коридор, в котором был навален всякий домашний скарб. Издали она увидела, как у двери в ее комнату мирно спала ее тюремщица, в руках у нее был большой револьвер.
Выход из дома был мимо вооруженной женщины. Таня быстро осмотрелась, увидела в углу груду мешков, осторожно выбрала из них один побольше и на цыпочках подошла к сторожихе.
Не успела та проснуться, как Таня быстрым и ловким движением накинула на нее мешок и выхватила револьвер.
— Если крикнете, убью, — строго сказала она.
Она положила револьвер на пол и быстро стала завязывать мешок на женщине.
— Так сидите минут десять, — отдала она распоряжение и хотела нагнуться за револьвером.
— А если вы двинетесь, Дикова, я буду стрелять, — услышала она голос в конце коридора.
Человек в черной куртке спал чутко. Он слышал, как шуршала бумага, слышал ее шаги и догадался.
Таня взглянула на дуло вражеского револьвера. Поняла, что ей не поднять свой револьвер и что она больше ничего не может сделать. По своему обыкновению она сделала вид, что пассивно подчиняется своей участи.
— Что же вы, товарищ, зеваете? Тоже сторож, — насмешливо сказал человек в черной куртке, стаскивая мешок с тюремщицы.
— Да ведь она там сидела и ключ-то у меня, — как бы оправдывалась та, — у, ехидна, бандитское отродье, все равно несдобровать, — прошипела она.
— Что же это вы, Дикова, нам камешек ночью хотели показывать? — спросил человек в черной куртке. — Что же, дальше поедем? Вы нас по лесу водить будете и ничего не покажете. А?
— Как хотите, поедемте, — пожала Таня плечами.
— Нет, довольно вам над нами издеваться. Утром поворачиваем назад. Теперь я понимаю все ваши планы. Вас насквозь вижу. Но и мы не дети, вы еще нас узнаете.
Таню привезли назад в город и посадили в одиночную камеру в тюрьму. Запросили в Москву дальнейшие инструкции.
Она была сравнительно спокойна. Почему-то была совершенно уверена, что камень у Паркера и что он ее выкупит в последнюю минуту. Только было досадно, что придется его отдать.
«Ведь Паркер уже, вероятно, далеко, только бы скорее переехал границу», — думала она.
Но Паркер был совсем близко. Он не послушался настойчивой инструкции Тани и никуда не уехал.
— Она соврала, г-н Паркер, и во время поездки пыталась бежать. Мы ей больше не верим. Пусть начальство приезжает и с ней возится или возьмет к себе в Москву. Я больше ничего не могу с ней сделать. Она всех нас хочет обойти и бежать, — говорил Паркеру человек в черной куртке.